Снова долгое молчание.

— На гребне лавины, мой мальчик, мы спасем то, что можем спасти — и построим новое сильное государство. А потом соберем осколки. Помни, что родители предназначили тебя для великих дел. Адмирал Анна Ариадна Лициния связь закончила.

Экран погас и Электра осталась сидеть, глядя перед собой. Потом она выругалась. Слова показались какими-то пресными и она выругалась еще раз, покрепче.

Она подавила желание позвонить Антонию — новая информация предназначалась не для юриста и демагога, а для политика и военного. Подумала еще. Прикрыла глаза. Потом набрала личный номер сенатора Гая Тарквиния.

Абонент довольно долго не отвечал. Электра начала злиться, подвесила звонок на непрерывный вызов, встала пройтись. Поразительно, как здоровое тренированное тело моментально приходит в негодность. Всего-то несколько дней психических нагрузок и отсутствия режима, и вот пожалуйста — руки дрожат, голова кружится, чуть ли не галлюцинации начались. Где, спрашивается, прославленное римское здоровье? Или это с ней что-то не так?

В огромное панорамное окно было видно Землю — голубое пространство с размывами облаков. Окно было таким большим, что если посмотреть налево, можно разглядеть бесконечный борт висящего рядом «Гелиоса» — броня его сверкала на солнце так, что глаза слезились. Справа, отсюда невидимый, но Электра помнила орбиты всех кораблей флота, дрейфовал «Кронос», втянувший свои щупальца и прикрывший заслонками ячеи абордажных палуб.

Там, внизу, свободные квириты, никогда в своей жизни не видевшие войны и не знающие, что такое огонь с небес, с интересом смотрели на хищно кружащие по сложным орбитам крейсера, обменивались шутками на виртуальных форумах и гадали, что же на самом деле стоит за сообщением Электры, которое «Немезида» недавно транслировала из каждого молекулярного утюга на планете.

Электра представила этих беспечных, всегда радостно-оживленных, здоровых и красивых людей, так долго сохранявших молодость и благожелательный интерес к жизни. Форумы пестрели обсуждениями, замечаниями и конспирологическими теориями разной степени элегантности. «Ради такого красавца я и сам бы Луну захватил! Действие законное!» — «Да ты сначала с дивана встань, Тиберий, и захвати хотя бы мусор с кухни».

Кто-то делает селфи на фоне неба с белыми треугольниками корабельных силуэтов. Кто-то размещает шутливое видео «пятьдесят способов намотать сенаторскую тогу на голое тело, чтобы стать звездой вечеринки по случаю прихода флота». Кто-то выводит детей на прогулки, чтобы они своими глазами полюбовались на такое невероятное событие — две трети римских кораблей в небе Земли. Что они будут делать, когда случится катастрофа.

Наверное, жители Помпей так же наслаждались солнечным днем и ясным небом, когда над Везувием беззвучно поднялся столб белого дыма.

— Гай Тарквиний слушает, — сенатор наконец принял ее запрос.

Развернулся экран связи, и Электра поняла, что не знает, с чего начать. Зачем она вообще позвонила этому невысокому темноволосому римлянину — вот уже и седина, и морщинки, и вид совсем не такой спортивный, как принято, он скорее хрупкий. Интересно, как только протянул свои пять легионерских лет на Форпосте, положенных всякому, кто собирается пойти в большую политику… Этому врагу, по чьему приказу Люция волокли в наручниках под объективами телекамер, как преступника, а ее саму чуть не убили в небе над Апеннинами. Если послание Анны Лицинии — честное предупреждение, а не какая-то безумная провокация, то сейчас она обязана отбросить все и договориться с ним, найти общий язык любой ценой. Земля важнее личных счетов. Только вот захочет ли он поверить ей на слово? Предъявить нечего, послание адмирала Третьего флота после воспроизведения уничтожилось. Даже располагай Электра записью, дать такой документ в руки противника было бы все равно что подставить горло под нож: слова адмирала Лицинии недвусмысленно компрометировали Люция. Впрочем, активировать запись на свой чип Электра все равно не догадалась — с самоуничтожающимися посланиями не приходилось сталкиваться со времен школьных розыгрышей. Кому они нужны в нормальной жизни.

Что она знает о Гае Августине Тарквинии как о человеке? Слабое, неоформленное воспоминание беспокоило ее разум. Легчайшая тень, что-то из детства. Снова почудился запах нагретого песка. Потом страх, холод, одиночество… Бесконечное, звездное одиночество, какое бывает, наверное, в космосе.

«Где же твой дружок? — Он заболел… заболеет. — Откуда ты знаешь?»

Нет, это нельзя. Это потом.

— Здравствуйте, Гай. Я Электра Флавия.

Вгляделся. Смотрит, щурит темные глаза, обведенные сухими морщинками. Одет в штатское, но не в тогу. За плечом колышутся ветви цветущей магнолии, в кадр льется теплый солнечный свет — на Земле он что ли? Отдает приказы адмиралу Первого и капитану своего флагмана, «Персефоны», великолепно игнорируя тысячи тонн бронированного металла в небе, и даже не соизволил подняться на палубу? Что ж, в смелости ему не откажешь. Но он и не знает о том, какая сила катится сейчас к Земле. О том, что флоты, видимо, придется разворачивать, выдвигать обратно за орбиту Юпитера — или куда? Как же не хватает военного образования! Срочно вызывать к Земле легионы — с Форпоста, откуда еще. И кто-то еще должен командовать этими легионами. Кто?

— Здравствуйте, Электра Флавия.

Тон спокойный, даже доброжелательный. Нужно бросить какой-то пробный шар и посмотреть на реакцию. Она усилием вернула себя обратно, в текущий момент, выдохнула и отцепилась от стола. Земля пока еще в безопасности, а беспокоить нас должно завтрашнее заседание.

— Я решила обсудить нашу с вами ситуацию, не дожидаясь свары в сенате.

— Хорошо. Дайте обсудим нашу с вами ситуацию. Я вас слушаю.

— Завтра на заседании мы можем утопить друг друга в потоках взаимных обвинений. Но будет ли это хорошо.

— Ваши предложения?

— Сразу перейти к содержательной части?

— Я был бы рад.

— Скажите, почему вы не на вашем флагмане?

— А зачем? Я не люблю пространство, к тому же у меня недавно родилась внучатая племянница, хотелось повидать ее. Вы не представляете, что это за розовые пятки! А щеки!

— Разве вы не боитесь флота в небе? Флота, который подчиняется неизвестно кому.

— Боюсь. Так о чем вы хотели побеседовать? О страхах?

— О Конраде Тарквинии, — вдруг сказала Электра. — Но может быть и о страхах, да.

Он смотрел на нее — внимательно и непроницаемо. Ветер чуть шевелил листья и ветки за его спиной, создавая узор света и глубокой тени, голубого, глянцевито-зеленого. Розовые вспышки соцветий, переплетающиеся стволы. Длинная метелка пинии влезла в кадр и мгновенно исчезла — наверное, ветер усиливался.

— Начинаем с шантажа, прекрасная Электра?

— Такого плана не было.

— Почему Конрад?

— Я изучила его досье. Все три строчки. Но сведения бывают не только в досье. Он ваш родич, ваш ровесник. Пока он был в военной академии на Золотом Марселе, вы тоже там учились, хоть и другому. Вместе отдыхали. Сеть хранит фото. Вместе были в пехоте на Форпосте… Да вы, похоже, полжизни не расставались. Вы хорошо его знаете.

— Прекрасная Электра, волей случая и нашего бесстрашного, но, увы, не слишком дальновидного адмирала Аурелия, вы сейчас командуете вторым по величине флотом человечества. И все, о чем вы хотите поговорить — кто с кем пятьдесят лет назад учился и фотографировался?

Она осеклась. Действительно, мало ли с ней самой училось Флавиев. Кого там она помнит. Даже кузена — ладно, седьмую воду на киселе, но общительного ровесника — Антония, и то не знала.

Гай помолчал.

— Зачем вы мне позвонили, Электра? Получить совет? Так вот вам мой совет — отдайте игрушку и быстренько идите просить прощения у всемогущих старцев.

— Я позвонила не за советом, а чтобы понять, сможем ли мы с вами договориться, если это будет необходимо. А старцы ничего не могут. В силу возраста. Простите.