Молочно-белая грудь девушки выскользнула из разреза на ткани, Корональ грубо ухватил ее, сминая в своих пальцах нежное девичье тело. Старик задохнулся от ярости, наблюдая, как пальцы Короналя безжалостно крутят соски на лилейно-белой груди всхлипывающей девушки.

— Я могу порезать глубже, — произнес Корональ. Его жадные бессовестные пальцы отпустили сосок девушки с явной неохотой, ладонь его скользнула ниже и легла на часто вздымающиеся ребра. — Вот здесь!

Толчок его пальцев, хоть и не болезненный, однако, такой быстрый и страшный, заставил Нову вскрикнуть. Если б Корональ повторил его ножом, он достал бы трепещущее сердце…

— А могу, — продолжил Корональ неспешно, — разукрашивать всю ее кожу алыми узорами… день за днем… что скажешь, старик?

Нова униженно поскуливала, пытаясь прикрыться, но Короналю это не понравилось. Ее робкое сопротивление разозлило его, и он, ухватив за ворот ее платья, рванул его, раздирая, обнажая девушку по пояс.

— Оставь ее… — прохрипел отец, слушая рыдания Новы.

— Побольше уважения! — прогремел Корональ. — Я не слышу его в твоих словах!

— Прошу, — униженно опустив пылающие глаза, произнес огненный маг, — Ваше Величество… Не причиняйте ей вреда.

— Уже лучше, — холодно ответил Корональ, усмехнувшись.

— Она не виновата в… ни в чем не виновата! — горячо продолжил огненный маг. — Она была всего лишь ребенком…

Корональ склонил голову и брезгливо поморщился, словно от зубной нудной боли.

— Ложь, — протянул он. — Ты тоже будешь убеждать меня, — в его голосе послышался грохот разбивающейся о скалы в белую пену волны, — что у меня не о чем спросить больше, кроме как за свою иссеченную шкуру? Я все знаю, старик. Я разузнал твоем преступлении сразу же, как взошел на трон.

— О чем ты, — прошептал старик помертвевшими губами.

— О моей семье, — ответил молодой Корональ. В его глазах плавала ненависть, он был одержим, пьян ею. — Ты помог уничтожить их всех. И все они ни в чем не провинились перед тобой, как и твоя дочь — передо мной, — голос его дрогнул, но Корональ быстро взял себя в руки. — Поэтому я предлагаю тебе сделку. У меня нет особого желания пачкать руки в крови невинных, хотя твоей глупой и надменной дочери я с удовольствием расписал бы спину теми же письменами, какими вы изрисовали меня. Я отпускаю девчонку, — чуть поморщившись, произнес Корональ, — а ты сам идешь ко мне, и я убиваю тебя таким способом, каким, например, была убита моя мать. Ты умрешь, — глаза Короналя сверкнули ярко и одержимо, — но честь твоя будет сохранена. Я могу поклясться в том, что не трону твою дочь и пальцем, если ты сдашься. Ты же понимаешь, что я знаю, куда ты спрятался; куда твое тощее тело забилось, в какую нору. Я могу вытащить тебя оттуда сию минуту. Но я даю тебе шанс сделать это самому, достойно встретить свою смерть. Я милостиво дарю тебе право выбора.

Старика трясло; от ужаса по вискам его текли капли пота, и Корональ снова усмехнулся, показав белые зубы, на миг став похожим на хищника, забавляющегося со своей добычей.

— Что?! — притворно удивился Корональ, обходя кругом Нову, съежившуюся под его плотоядным взглядом. — Ты боишься такой смерти, старик? Не вынесешь того, что сделали с женщинами и даже с маленькими детьми?

— А что, — с трудом произнесла Нова, вытолкнув слова непослушным языком сквозь судорожно сжатые зубы, — что произошло с твоей матерью?..

Корональ, заложив руки за спину, остановился позади дрожащей девушки и с минуту стоял неподвижно и молча, вспоминая те страшные дни. Затем он склонился к самому уху девушки, приблизил свои губы к ее коже так, что она ощутила его горячее дыхание. Его синие глаза блеснули яркими звездами над ее плечом, и он выдохнул тихо, чтобы услышала только она:

— Ей перерезали горло и, еще живую, скинули в костер, — в его голосе было много ласкающей мягкости, словно он говорил о чем-то прекрасном. — И я сейчас рад, что она мертва. Знаешь, почему? Потому что ее мучения кончены. Я напоминаю себе об этом каждый день — ей больше не больно. И это благо. Как думаешь, — Корональ чуть отстранился от девушки, — твой отец согласится ради тебя вытерпеть это? А, старик? Ты согласен? Я не слышу твоего ответа! Что ты предпочтешь, смерть и честь или жизнь и бесчестие?

Корональ резко обернулся к старику, чье лицо на волшебном зеркале было почти смыто водой, и черты отца Новы четче проступили на волшебной глади.

— Выбор за тобой, — произнес Корональ. — Ты или она? На ком я отыграюсь за все твои преступления? На ней или на тебе? Сможешь ты жить спокойно, зная, что она в моих руках и что я ежедневно калечу и насилую ее, или же ты примешь смерть из моих рук сам?

— А что… — прохрипел старик, словно воздуха ему не хватает. — Что будет гарантом того, что ты не обманешь меня?

— Мое слово, разумеется, — небрежно ответил Корональ, вертя в руках кинжал и рассматривая Нову, стыдливо прикрывающую обнаженную грудь руками. — Я, в отличие от тебя, не хочу прослыть лжецом. Я умею держать свое слово.

— И ты поклянешься, — старик задыхался, словно все маги Воздуха решили разом его лишить и глотка живительного кислорода, — ты поклянешься, что примешь мою жертву и прекратишь преследования?

— Клянусь, — быстро и холодно ответил Корональ. — Я потешу свою ярость на одном из вас, и мне этого будет достаточно… Я не трону больше ни единого человека из твоей семьи.

— Тогда забирай девчонку, — выдохнул старик, и крик Новы слился с хохотом молодого Короналя.

— Нет, отец, нет! — верещала Нова в истерике.

Корональ смеялся. Вздрагивали его плечи, на глазах выступили слезы, он прикрыл лицо рукой, отчасти скрывая свое смущение.

— Подлый старик, — протянул Корональ, отсмеявшись, утерев с черных длинных ресниц слезы. — Как я мог хоть на миг поверить в твое благородство?.. Можно было б не спрашивать, что ты выберешь.

— Ты обещал! — завизжал старик, багровея всем своим трясущимся желчным лицом. — Ты дал слово, что не тронешь меня, если я принесу ее в жертву, и я согласился! Можешь сделать с ней все, что тебе вздумается! Это честная сделка! Ты дал Слово Короналя!..

— И я сдержу его, — яростно ответил Корональ. — Девчонка ответит сполна за твои злодеяния. Она понесет наказание вместо тебя. Но как ты с этим будешь жить, старик? Как?

— Отец, прошу тебя! — верещала Нова. Слуги Короналя подбежали к ней, ухватили ее за руки и вынудили опуститься на колени, склонить голову к самым ногам Короналя, обнажив перед ним вздрагивающую спину. — Спаси меня, спаси! Не отдавай меня ему!

Старик молчал; Корональ, не дождавшись от него слов раскаяния, вздернул брови. На лице его выписалось задумчивое выражение.

— Слово, — резко, почти грубо бросил он, не глядя больше на старика и протягивая руку к волшебному зеркалу, словно тот может вложить это самое слово в протянутую ему ладонь.

— Не говори ему, отец! Не говори! — билась и кричала Нова. — Не отдавай мою магию ему!

— Махаон, — прошептал старик еле слышно, и Корональ удовлетворенно усмехнулся. — Ее тайное защитное Слово — махаон.

— Маха-аон, — протянул он насмешливо, сняв тонкими пальцами лепесток пламени с лампы, протянутой ему слугой. Пламя не жгло его; оно покорялось его магии. — Царская яркая бабочка…

Пламя из ладони Короналя яркой вспышкой прокатилось по спине Новы, и на коже, словно просвечивая сквозь нее, проступил яркий рисунок бабочки, расправившей пестрые огненные крылья.

— Теперь ты моя, царская бабочка, — шепнул Корональ, склонившись к рыдающей Нове. Его рука скользнула по рисунку, обводя контуры трепещущих, словно живых, крыльев, и яркая алая бабочка замирала, умирала, покрываясь тонкой пленкой изморози. — Моя рабыня. И я буду брать у тебя все. Твою магию. Твое тело. Твою жизнь.

Корональ плохо спал эту ночь. Призраки прошлого склонялись над ним, взглядывали в его глаза пустыми высохшими глазницами и он метался в горячей душной постели, скрипя зубами во сне, комкая влажную от пота простынь…