— Стой на месте, дылда, не то моя крыса заберется тебе за пазуху. Он это любит! И моли бога, чтобы я нашла твою отраву раньше, чем ее выпьет Корональ!

Корональ был озабочен и зол.

Нечестивца не нашли, как не искали.

Ловцы разводили руками, несмотря на то, что правитель громко выражал свое неудовольствие и грозился всех их выгнать, а кое-кого даже лично казнить, но даже угрозы не помогали отыскать нечестивца.

— Этот мерзавец не клеймен, — рычал Корональ, стискивая кулаки. — Он осмелился спустить на меня свое Слово!

— Но ведь вы уничтожили его, — напомнил Эрик. Корональ поморщился.

— Как будто это для нечестивцев такая уж проблема — украсть Слово! — насмешливо фыркнул он. — Я вытравил его магию, но не помыслы из головы, а темные помыслы опаснее заклятий!

Чтобы вернуть Короналя в хорошее расположение духа и было решено позвать наложниц пораньше.

Стайкой ярких птичек девушки спешили к покоям Короналя. У дверей его спальни евнух велел им остановиться и боязливо вошел в комнату. Видимо, Корональ был очень не в духе, если евнухи не были уверены, что даже женщинами им удастся вернуть Короналя в хорошее расположение духа.

Нова сжимала в ладонях свечи, которые отняла у Прекрасной, от волнения ее руки тряслись. Она слышала резкий гневный голос Короналя и обмирала от страха. Поэтому когда ее ухватили за плечи и увлекли в угол потемнее, она даже не вскрикнула, сжавшись от страха.

— Ваше Пустейшество, — прошептала она, подняв на миг глаза — и снова опустив их, обмирая.

Сайрус, словно ожегшись, отнял от плеч руки, будто ее влекущая нагота оскорбила его Пустоту одним только прикосновением. Сайрус брезгливо отряхнул ладони, словно грех, к которому он прикоснулся, мог оставить на его руках липкие пятна, и Нова от стыда опустила заалевшее лицо.

— Что вам надо, — пискнула она, стыдливо прикрывая обнаженную грудь от Пустотника, — Ваше Пустейшество…

Сайруса трясло, как в лихорадке. Он взмахом головы откинул на спину длинные золотые волосы, прикрыл глаза, справляясь с объявшей его страстью. С тех пор, как он стал пить магию, он вспомнил все — и в том числе то, как хорошо быть живым, настоящим человеком, которого каждую минуту обуревают тысячи страстей. К Нове, которую он хотел отнять у Короналя только потому, что она была его призрачным шансом на трон, он вдруг почувствовал внезапно острое, живое чувство, такое, какое ощущают совсем молодые люди, влюбляясь впервые. Оно тревожило его и одновременно доставляло невероятно приятное ощущение, пронзая его душу ревностью, как самыми острыми ножами. Он с ревностью смотрел на ее слишком откровенный наряд, разглядывал ее голое тело, которое она сейчас выставит напоказ перед Короналем, и от ярости кусал губы чуть не в кровь.

Интересно было то, что из всех девушек он безошибочно выбрал ее, будто бы учуяв ее аромат. Наверное, при сшивании с крысой ему досталось ее тонкое обоняние и чутье, которое подсказывало ему, что девица вот-вот уплывет из его рук навсегда.

— Так-так, — зло произнес он, пожирая глазами ее острые соски, которые она неловко прикрывала руками, ее беззащитно подрагивающий живот, — девица из приличной семьи, дочь Огненного Короналя, пала так низко! Выставлять себя, голую, на всеобщее обозрение, словно падшая женщина!

— Но я принадлежу Короналю, Эллиану, — тихо ответила Нова, удивляясь такому внезапному интересу к своей персоне со стороны Пустотника, — и моя обязанность — служить ему так, как он того пожелает.

— Угождая в постели? — желчно выплюнул Пустотник голосом, каким ему полагалось бы обвинять нечестивцев в предательстве чистой магии.

— Я — его наложница, — напомнила Нова. — Его Величество итак бесконечно добр ко мне, он не ломает мня и не принуждает…

— То есть, — со смехом выкрикнул Сайрус, запуская руки в свои волосы, сжимая голову так, будто она вот-вот разорвется от наполняющих ее мыслей, — ты еще и добровольно сейчас туда идешь?! Трясти грудью, выставлять напоказ ноги?!

— Вам-то что за дело? — с прохладцей ответила Нова. — Вы ведете себя как ревнивый муж, Ваше Пустейшество, но права на это не имеете. Я не принадлежу вам.

— А хотела бы? — быстро произнес Пустотник. — Хотела бы принадлежать… мне? Подумай об этом. Я сделал бы тебя не служанкой и не рабыней, но равной себе. Я не стал бы унижать тебя, принуждая разгуливать голышом перед всеми, ты стала бы моей женой, единственной и любимой.

— Разве Пустотники умеют любить? — удивилась Нова, и тотчас же Сайрус прильнул к ней, дрожащей рукой лаская ее грудь, захлебываясь горячим дыханием.

— Разве Пустотники не люди? — шептал он, прижимаясь кроваво-красными горячими губами к ее шее, целуя ее лицо, оглаживая ее прекрасное, вожделенное тело. Он ласкал ее так одержимо, так откровенно и бессовестно, словно она была безотказной дешевой шлюхой, которую он купил за пару медных монет, и имел право делать с ней все, что ему вздумается. Нова вскрикнула от отвращения, когда алые губы Пустотника накрыли ее рот, целуя неумело и похотливо, и забилась, отталкивая его, но тот держал девушку крепко. — Разве они не из плоти и крови? Вероятно, я забуду тебя завтра, но это и к лучшему. Я каждый день буду влюбляться в тебя снова и снова…

— Но я не люблю вас, Ваше Пустейшество! — выкрикнула Нова, с силой отпихнув от себя Сайруса. — Я не хочу быть вашей!

Отвергнутый Сайрус, отирая губы ладонью, зло сверлил девушку взглядом.

— Вот, значит, как, — он принюхался как-то по-животному, громко втягивая воздух, и внезапно рассмеялся, показывая острые зубы. — Его, значит, любишь? Этого тщеславного, эгоистичного мальчишку, который ничем непримечателен кроме того, что остался последним недобитком! Потом, — еще гаже усмехнулся Сайрус, — потом не скули и не ной, не проси о заступничестве, когда останешься одна! Я не стану помогать тебе, а с удовольствием посмотрю, как толпа врагов будет рвать и терзать тебя!

— Чтобы осуждать его, — резко ответила Нова, — для начала обзаведитесь его врагами и выживите в схватке с ними. Останьтесь тем недобитком, о котором говорите с таким презрением. А я посмотрю, как у вас это получится!

— Дерзишь мне, — трясясь от злобы, прошипел Сайрус. — Не боишься, что я вытрясу из тебя всю магию? Я скажу Понтифику, что именно твоя магия действует на мир благотворно, и он загоняет тебя, заставив танцевать снова и снова!

— С Короналем, — четко ответила Нова, горд вздернув голову, — рука об руку, я пройду этот путь столько, сколько понадобится.

— Четыре круга! — злобно проклекотал Сайрус. — Пять кругов! И Корональ н выдержит, он сбросит тебя вниз!

— Корональ никого и никогда не бросает, — дерзко ответила Нова. — Он упадет вместе со мной, и Понтифику это не понравится.

— Думаешь, ты стоишь для Короналя так много, что он отдаст свою жизнь за тебя? Глупая девчонка!

— Так много стоит его честь, — так же дерзко ответила Нова. — Он высоко ценит данные обещания и не уронит своей чести даже ценой собственной жизни. Пустотники могли бы поучиться у него этому.

— Паршивка! — рявкнул Сайрус, попытавшись ухватить Нову, но та ускользнула от него. Разъяренный Пустотник только и увидел, как девушка проскользнула вслед за остальными наложницами в приоткрывшуюся дверь в покои Короналя. Он бросился вслед за нею, но не успел. Двери захлопнулись у него прямо перед носом, и Сайрус завыл от бессилья и сжигающей его душу ревности, яростно стуча в массивные створки кулаком, готовый грызть лакированное дерево, и понимая, что ему никто не откроет…

***

Корональ был зол.

Он расхаживал по своим покоям, потягивая вино из бокала, и Нова испугалась, что уже опоздала, и яд выпит. Но вино было красное, терпкое, и пахло гранатами, не угадывалось ни нотки дынного запаха. Корональ пил его и недобро смотрел на притихших девушек, словно раздумывая, а стоит ли смотреть на их танцы сегодня.

Нова тайком рассматривала стол, накрытый для Короналя. Где, в каком из блюд притаился яд? И как его разыскать?