Резко проснувшись от того, что дали электричество, она уже хотела идти спать, потому что Тоню было ждать бессмысленно, как в двери повернулся ключ, и дочь возникла на пороге, держа мокрую куртку в руках.

Волосы её тёмной волной лежали на правом плече, губы были розовыми и сейчас очень отчётливыми, глаза необыкновенно блестели, потому что она недавно плакала.

Лида, обещавшая себе не рубить с плеча, тут же спросила: – Тоня, ты с кем-то встречаешься?

Дочь совершенно взрослым взглядом посмотрела в лицо матери, оценивая, как много она знает и неуверенно кивнула.

– Да. Можно и так сказать, – ответила девушка.

Дождавшись, пока она примет душ и переоденется, Лида снова перехватила её в прихожей, хотя было заметно, что Тоня собиралась ускользнуть от разговора.

– Расскажи мне о нём, раз уж ты пьёшь «Новинет».

Тоня закусила губу и с сожалением посмотрела на Лиду, но произнесла удивительную вещь: – Чёрт, я же забыла его выпить! Спасибо, что напомнила.

Лида чуть не рассмеялась от этих слов, и напряжение спало. Как она могла думать о своей девочке, что она несерьёзна?

Через минуту они собрались на их маленькой кухне, и Тоня смущённо стала оправдываться.

– Он был моим другом… Это Матвей Алексеев из параллельного класса. У него отец врач…

– Я знаю, кто его отец, наслышана о нём, как о талантливом студенте хирургии. Теперь он уже взрослый дядя и…

– Работает в медуниверситете, – кивнула Тоня. – Чёрненький такой, темноглазый.

– Ты знакома с ним? – удивилась Лида.

– Немного, – усмехнулась девушка и тут же посерьёзнела.

Лида увидела у неё страх в глазах. Тот самый, который постоянно ловила у себя в отражении – страх, когда перестал доверять мужчинам и уже не знаешь, чего ждать.

– Я сигареты выкинула. Надеюсь, больше не будешь – это жутко вредно, особенно для девушки.

– Я знаю, ма, – кивнула Тоня. – Прости попытку быть взрослой.

Лида вздохнула.

– Ты любишь его? – спросила она прямо.

Тоня отвела взгляд: – Да. Наверное.

Девушка пыталась ещё убедить себя, что их отношения не слишком близкие. Или она боялась этого.

– Хорошо. Какие планы на жизнь? – Лида понимала, что это глупо спрашивать у семнадцатилетней девушки, но хотела всё же понять, насколько Тоня уверена в будущем.

– Да никаких, ма! У нас с ним ничего не выйдет. Он уезжает учиться в Москву, я остаюсь здесь.

– Тогда зачем ты…, – начала Лида вопрос и увидела безнадёжный, печальный взгляд не своей девочки, нет, уже взрослой женщины.

– Потому что хотела быть рядом хотя бы так, – пожала она своими острыми плечиками и уже пошла спать, как вдруг остановилась и спросила: – Папы дома нет?

Лида только покачала головой. Странно усмехнувшись, Тоня исчезла в детской, которую делила с братом, закрыв за собой дверь.

Медленно войдя в спальню и, не включая света, Лида села на огромной постели, которую делила с мужем раньше. Близки они не были уже несколько месяцев, да и последний раз она помнила с горечью – это была близость как будто с чужим мужчиной, не заботящимся о ней и не пытавшимся быть внимательнее.

Она думала о словах дочери и с ужасом почувствовала огромную безнадёжность в них и ясную, простую правдивость. Ведь и она хотела бы остаться с Никитой рядом даже после этой некрасивой истории. Но была точка невозврата, и у них она состоялась.

Матвей знал, что вернувшись домой, обязательно ещё услышит от отца много чего по поводу сегодняшней выходки. Но это его совсем не волновало, а неприятно ныло в груди из-за слов Тони, ведь девушка сразу поняла, что он собирается перед отцом выставить её причиной того, что хочет остаться. И она попала в точку. Как же это было низко и паршиво с его стороны! А ведь Тоня наверняка очень высокого мнения о Матвее Алексеевом… Который решил перед папочкой изобразить любовь к девушке и откосить от московского универа.

Отлично! Папа схватится за голову и… куда он денется после такого аргумента? Воспримет наверняка философски.

Да уж, было мерзко от самого себя, такого продуманного. Но самое смешное в этой истории было то, что это большей частью – правда. Тоня ему очень нравилась, он не хотел бы прерывать отношения с ней. Совсем бы не хотел. Но разве отцу понять это? Может быть, о любви никто бы не сказал, но всё, возможно, к тому идёт. Ему очень с ней интересно, весело, она искренняя, да и в сексе они отлично совместимы, просто даже выше всего, что у него было.

И вообще – он не хотел уезжать. Не потому что он боялся столицы, просто та энергичная жизнь была не для него. Зачем за тысячу километров учиться в ВУЗе, когда в таком же можно отучиться дома и работать с отцом, например. Чем этот вариант хуже?

На этих позитивных мыслях и планах он зашёл домой.

Отец сидел на кухне и смотрел футбол, попивая безалкогольное пиво. Он его очень любил, но от спиртного отказался навсегда, ещё когда учился, говоря, что профессия не позволяет.

Матвей выпил воды и уже наклонился, чтобы забрать к себе Николь и уйти, как услышал: – Собери все свои контрольные и дай мне, я посмотрю их завтра. Возможно, нужно будет вылететь в Москву раньше, чтобы сдать экзамены.

Матвей поморщился, но сказал, глядя на свою ослепительную кошку: – Я хочу остаться, па. Буду учиться у нас в меде.

Ему не хотелось смотреть на отца, но он посмотрел и увидел спокойный, уверенный взгляд, устремлённый в телевизор.

– Ты же не из-за неё, я прав? – холодно спросил он. – Она же только симпатичная девчонка, с которой тебе хорошо. Почему ты вдруг решил резко передумать?

Матвей взъерошил волосы, нервничая и потея из-за того, что отец видел его насквозь.

– Да вообще не хочу и всё. Буду с тобой работать, как тебе такая перспектива? – он глупо улыбнулся и натолкнулся на ледяной взгляд.

– Сначала заслужи это, потом я подумаю. Если останешься здесь, к себе в отделение не возьму принципиально. Думай. Либо Москва, либо ничего.

Матвей взял свою кошку и кивнул. Его отец был жёсткий мужик, потому то мама и сбежала от него.

– О'кей, я подумаю, – просто ответил он, хотя на душе было препаршиво.

Похоже, ехать придётся без вариантов, и девушку забыть. Она это оказывается знала лучше него и не питала глупых надежд. А он просто размечтался.

Наутро 1 числа погода оказалась неожиданно жаркой и удушающей от влажности. Матвей проснулся поздно, когда отец уехал на работу, закинул в стиралку свои вещи, которые вчера промокли до нитки, бесцельно походил по квартире, покормил ещё раз Николь и позвонил Тоне. У него было смутно и беспокойно на душе – почему, даже не смог бы определить.

Её телефон был отключен, и степень беспокойства от этого только повысилась.

Надев новые джинсы, синюю футболку и толстовку на длинной молнии в крупную клетку, он вышел из дома. Совсем недавно они с Тоней не виделись часто, да и редко перезванивались. Их встречи были хаотичны, как будто они оба боялись лишней близости, которая могла бы возникнуть. У него была Кира, у Тони – знание того, что у него была Кира.

Позавчера он наконец поговорил со своей бывшей девушкой. Просто довёл её из школы домой, попросив Монику оставить их, и по дороге в спокойной форме сказал, что официально заканчивает с ней отношения, потому что скоро уезжает и не хочет, чтобы вопрос о будущем завис в воздухе. Кира спросила о Тоне. Матвей не мог не заметить, что она разом подурнела от злости, глаза беспокойно забегали, как будто у неё сейчас напрочь сорвёт крышу. Она сжала свой рюкзак, наверное, затем, чтобы не выцарапать ему глаза.

Матвей вздохнул и сказал, что с Тоней их связывают дружеские отношения. Пока. Если дальше будет иначе, то это уже не должно волновать Киру.

– Ты же уезжаешь? – язвительно спросила она и чиркнула по нему взглядом ненависти.

– Да. Вот поэтому я и не хочу ни с кем ничего серьёзного, понимаешь?

Она как будто сразу успокоилась от его слов.

– Мы могли бы с тобой… дальше и несерьёзно, – кокетливо сказала она, теплея лицом.