Зак раздраженно вспыхнул, а Мэй рассмеялся. Луцьен, проходя мимо, щелкнул Марку по кепке. Выйдя на улицу, они вновь двинулись в путь, в котором Марка разрывалась между воспоминаниями о прошлом и видом милого Луцьена, так почему-то изящно поправляющего свои кудряшки.

Также иногда она отвлекалась на Мэя и Зака, все время поглядывающих друг на друга, когда думали, что никто не видит, скрывая эти взгляды даже от друг друга. Зак клялся, что ему не нравится Мэй, что он ему не доверяет, и в какой-то мере так и было, но отрицать какой-то интерес, так и плескающийся в его глазах, было глупо с его стороны. Мэй же своего интереса к Заку даже не скрывал, хотя потакать ему и принимать его, кажется не хотел. В любом случае, Марка надеялась, что эти двое разберутся в том, что происходит между ними и будут счастливы…

Остановки в гостевых домах, как прошлой ночью, были редкостью. Деньги в военное время ценились слишком сильно. Они останавливались на ночевку прямо в том месте, где ночь и луна догоняли их: в лесу, степи, горах, однажды даже в пустыне. Вот и сейчас, когда солнце село, принося с собой прохладный вечерний ветерок и синие тучи, плывущие по небу, они отпустили лошадей, оставляя им самим искать себе еду, а сами отправились на поиски древесины для костра.

Каждый в этой компании любил эти ночные остановки, с наблюдением за звездами, с воспоминаниями, становящимися рассказами…

— Я не мог поверить в то, что вижу. Этот человек выпил целую бутылку рома разом. Мой знакомый стоит возле меня, толкает в ребра локтем и говорит: " — Мэй, а ты так сможешь?" Я стою и не знаю, что сказать. Что я сделал? Выпил. У нас было не принято отказываться от такого. Но сколько я потом об этом жалел. — например такие рассказы, сопровождающиеся всеобщим смехом, открывали то, что раньше Мэй был ещё большим любителем вечеринок, нежели Марка…Пока что-то не случилось…

Другие рассказы раскрывали любовь Луца к растениям. Оказывается, дома у него была целая комнатка, установленная полками для разных цветов, трав.

Некоторые истории, которые Марке приходилось чуть ли не клешнями вытаскивать из Зака, описывали его глубокую любовь и благодарность сестре. Все знали, что с ней случилось, но увидеть вину, застывшую навеки в зелёных глазах, удавалось только удивительному Мэю.

Этот вечер никак не отличался от других, сопровождаясь фырканьем лошадей, щебетанием птиц и вечным треском костра.

— Зак, хватит чистить свой меч, он и так сверкает ярче звезд, иди уже есть. — Мэй махнул рукой, подзывая Зака к остальным, засевшим вокруг казана с приготовленным Луцьеном супом.

Зак закатил глаза, но все же поднялся. Луцьен крутил в руке один из своих кинжалов, внимательно разглядывая его. Марка посмотрела на руку, искусно вертящию лезвие, перевела взгляд на сосредоточенное лицо.

— Луц, а со скольких максимально метров ты можешь попасть в цель этим кинжалом?

Луцьен поднял на нее глаза, призадумался.

— Метров с…тридцати.

Марка неопределенно хмыкнула.

— Что? — вопросительно поднял бровь Луцьен, пряча лезвие.

— Просто еще раз уверилась в удобности лука. Стрелой можно попасть метров с двухсот.

— Да, но в ближнем бою стрелой сражаться будет сложно, а вот ножом или кинжалом, полегче.

— Это работает и наоборот. Если надо поразить дальнюю опасность, и нож, и меч, будут бесполезны.

Луцьен помолчал.

— Выходит каждое оружие не идеально и имеет минусы. Остаётся лишь надеяться, что мне не придется поражать дальнюю цель, а тебе слишком часто участвовать в ближнем бою.

Марка задумчиво пожевала губу.

— Не обязательно.

Ещё одна вопросительно поднятая бровь.

— Мы можем научиться владеть оружием друг друга.

— И как ты себе это представляешь?

— Как как. Ты научишь меня метать ножи, я тебя — стрелять из лука. Все равно это чем-то похоже, значит не должно быть слишком сложно учиться для нас, правда?

— А Мэй с Заком?

— Меня сюда можете не вставлять. — Мэй оборонительно поднял руки вверх. — Я слишком люблю свою саблю, чтобы променять ее на что-то другое.

— Меня тоже не втягивайте. Меч — самое удобное, что придумали люди. И я к нему привык, ничего другого мне не нужно.

Марка закатила на это глаза.

— Вы дураки, но выбор ваш. Луц, так ты согласен? — требовательно спросила она.

Вздохнув, тот согласился.

Этот вечер не отличался ничем, кроме его исхода. Сразу после ужина, Луц и Марка пошли искать подходящую цель, а после, поменявшись оружием, несколько часов подряд, до темноты, раздавали друг другу указания, поправляли неправильную позу другого. По мнению Зака это была просто игра, поэтому он был удивлен, когда на следующий день, те повторили все. И на следующий, и на следующий, пока это негласно не стало их традицией.

Улица шумела. Дети сновали туда сюда, чуть не сбивая с ног. Продавцы за прилавками зазывали покупателей искусными речами. Те, в свою очередь, щебетали между собой, рассматривая товар, выбирая. Копыта лошадей стучали по брусчатке, голуби и другие птицы сидели на ней, клюя остатки еды, веером разлетаясь вверх, встречая людей. Люди спешили кто куда, оминая друг друга, иногда, в спешке, все же сталкиваясь. Они пришли на ярмарку, наслушавшись нытья Марки, ворчащей о ее нужде новых ботинков. Эти уже слишком истоптались за несколько месяцев пути.

— Откуда тут столько птиц? — недовольно пробормотал Зак.

— Здесь много мусора и еды, это привлекает их. — пожимая плечами, пояснил Мэй. Он купил маленькую булку, и сейчас дробил ее, кидая маленькие кусочки птицам. Те кучами налетали на них, хватая, и разлетаясь вновь.

— Хэй, как вам эта куртка? — покрутилась перед парнями Марка.

— Мы пришли сюда лишь за ботинками, зачем тебе куртка?

— Уже октябрь, скоро похолодает. Моей кожанки будет недостаточно.

— Вот когда будет недостаточно, тогда и купим, а сейчас положи на место. — причитал Зак.

Марка раздраженно вздохнула, но куртку сняла.

Спустя несколько минут они решили разделиться на пары, чтобы посмотреть на нужные им вещи самостоятельно, а потом встретиться возле выхода. Луцьен пошел с Маркой, а Мэй с Заком.

— Можно вопрос? — через время заговорил Мэй, когда они, ведя лошадей, шли между рядами, смотря на товары издаля, не останавливаясь.

— Чего тебе?

— Почему здесь люди такие спокойные, они разве не знают, что демоны идут сюда?

— Знают. Но легион немного сдерживает демонов. Многие из этих людей прожили здесь всю жизнь. Они надеются оставаться дома настолько долго, насколько возможно. — Мэй услышал нотку грусти в голосе Зака, проскользившую в том, как хрипло он сказал слово "дом". Мэй давно не скучал по дому. Он перестал быть его крепостью еще после смерти матери, но он хотел вновь почувствовать это желание. Желание вернуться домой, к тому, кто тебя любит…

— Проблема лишь в том, — продолжал Зак. — Что некоторые демоны вырываются с армии и территорий, которые они оккупировали, чтобы пройти дальше. Они думают, что даже не смотря на то, что они без армии, люди мало что их сделают. Приходится ломать их уверенность.

Мэй усмехнулся.

— Уверен это заслуга лишь Марки, она лучшая из нас всех.

Зак закатил глаза.

— Тебе не жалко тратить хлеб на глупых птиц? — проворчал он.

Мэй спокойно пожал плечами и улыбнулся.

— Нет, я люблю птиц.

— Я думал эта любовь предназначена исключительно для воронов.

— Вороны для меня священные птицы, но это не значит, что другие хуже.

Зак фыркнул.

— Ты ужасно странный.

— А ты невообразимо серьезный и ворчливый. Тебе нужно научиться расслабляться.

— С тобой что-ли? Это будет невозможно.

— Если ты хоть на секунду перестанешь подозревать меня во всем зле мира, будет очень даже возможно.

Зак промолчал секунду.

— Я не об этом.

Мэй вопросительно скосил на него глаза.

— Ты слишком интересный. Заставляешь задуматься о многих вещах.