– Я оставлю тебе свой номер телефона. – Уильям взглянул на календарь, висящий на стене. – Приходи в четверг, если почувствуешь себя лучше. Здесь ты точно найдешь либо меня, либо комиссара. Сообщишь свою фамилию на посту, и тебя проведут ко мне или к Льюису, в зависимости от того, кто будет на месте.
– Спасибо за помощь, шеф Моррис. – Поднявшись со стула, я адресовала мужчине слабую дружелюбную улыбку. – Доктор Джонсон. – В прощальном жесте кивнула молодой женщине. Изи мягко улыбнулась в ответ, не двинувшись со своего места. Моррис, успев записать номер телефона на маленьком листке бумаги, отдал его мне, предварительно сложив вдвое.
– И ещё, Софи, зови меня Билл. Не люблю эти официальные обращения. – Обратился ко мне шеф на выходе, после чего я улыбнулась ему и вышла за дверь.
– Софи, конечно, я всё понимаю! Без разговоров. – Шарлотт перебила ровно в тот же момент, когда в телефонном разговоре я заикнулась об отгуле до следующего рабочего дня. – Пережить такой стресс, да ещё стать заложницей полномасштабной погони с опасными душевнобольными преступниками, которые в любую секунду могут навредить. Невероятно ужасное злоключение! – Выпалив на одном дыхании, девушка громко и нервно вдохнула, немного успокоившись. – Мне очень жаль, что с тобой это произошло. Я равнодушно отношусь к подобным инцидентам, потому как они не трогают меня лично, но я не могу представить то, что ты сейчас испытываешь. – Уокер замолчала, громко засопев в трубку, не зная, что добавить. Её слова меня слегка смутили, переживаний по поводу недавнего происшествия не возникало, а единственное, что я чувствовала, добравшись до квартиры, в которой жила последние несколько недель, это усталость. Присев на кровать, освободившись от лишней одежды, ощутила усилившуюся головную боль и забралась под одеяло. Из динамика донёсся слабый шорох, словно Шарлотт прислонила телефон ближе к уху. – Ты уже дала показания полиции?
– Нет, мне стало нехорошо, и меня отправили домой, перенеся дачу показаний на четверг.
– Правильно, тебе ещё нужно прийти в себя после пережитого стресса. – Уокер вновь ненароком напомнила о моей неправильной реакции на произошедшее, из-за чего я отмахнулась от собственных мыслей, списав всё на усталость, удары по голове и заторможенность реакции организма на реальную угрозу жизни. – Уже будучи знакомой с порядками в местной полиции, я знаю, что ты не отделаешься дачей показаний в четверг часом своего времени или двумя; будь готова к тому, что они попросят тебя заполнить все необходимые протоколы и документы, на это уйдёт весь день. – Сделав акцент на упомянутой полиции, Шарлотт издала скептический смешок и продолжила. – Я дам тебе три больничных дня вплоть до самого утра пятницы, но к полудню того же дня тебе нужно будет появиться в офисе. По пятницам мы проводим еженедельные совещания, и тебе необходимо обязательно присутствовать. Познакомишься со всем коллективом, соберешь первичную информацию, данные. – Журналистка замолчала. Я не видела её лица, но была уверена, что девушка улыбнулась при последней сказанной фразе. Я же, в свою очередь, подумала о других первичных данных. Карл Байрон, любезно сообщил мне имя, которое должно было помочь мне при поиске отца, но ввиду занятости я не могла проверить его наводку. Теперь же в моём распоряжении оказалось несколько дней, которые я могла всецело посвятить своему расследованию. Улыбнувшись, я с лёгкостью нарекла поиск отца своим первым настоящим расследованием, и эта мысль приятно согрела душу.
– Шарлотт, огромное спасибо за понимание. Обязательно буду в пятницу. – Выпалив на одном дыхании, я выключила телефон, не дав опомниться растерявшейся Уокер. Мысли были поглощены новой затеей, занимающей сознание с каждой секундой всё больше и больше. Передумав ложиться спать, я пересела с кровати за рабочий стол.
На столе лежали газеты недельной давности, я редко выкидывала их и предпочитала складывать в один угол, словно зная, что они могли пригодиться чуть позже. Достав накопившуюся стопку бумаг, пересчитала их: пятнадцать ежедневных срочных газет и четыре еженедельных, насыщенных важными мероприятиями и событиями. В общем счёте получалось девятнадцать. Я развернула первую газету и, не обнаружив ничего интересного, связанного с именем Людовик Вандельштайн, выкинула её через плечо, отправив на пол. Впереди было ещё восемнадцать.
Передо мной лежали две страницы разных газет. Я немного покрутила красный маркер в руке и после недолгих раздумий обвела фотографию с левой страницы. На ней был изображен молодой мужчина среднего роста, одетый в элегантный костюм насыщенных тёмных тонов, с изящной тростью в руке и хитрой улыбкой на лице; позади него находились люди, но они были одеты посредственно и не привлекали внимания. Над людьми на фотографии висела вывеска Бродяга Чарли. До этого момента я не знала, как выглядел мистер Вандельштайн, но подпись к фотографии подсказывала мне, что человек с тростью в руке и был тем самым Людовиком Вандельштайном.
Я вернулась к другой странице, лежащей передо мной. Она была полностью посвящена рекламным объявлениям, заключённым в квадратные рамки, меня интересовало лишь одно предложение:
«Требуется разнорабочий, оплата ежедневная. Необходимые навыки: трудолюбие, способность выдерживать значительные физические нагрузки, знание действующего законодательства с учётом всех поправок, знание и владение боевых искусств, навыки работы с огнестрельным оружием».
Ниже столь сомнительного объявления был подписан адрес бара Бродяги Чарли. Я перечитала объявление и, засомневавшись во владельце заведения, взяла в руки страницу с фотографией. Человек с тростью не выглядел угрожающе, и я вспомнила уже знакомого мне Роджера Бруно, который внешне выглядел, как обычный симпатичный обаятельный парень, и при этом свободно размахивал оружием, уверенный в своих силах и возможностях, и слыл психопатом и убийцей. Я отложила фотографию в сторону. Внешность могла быть обманчива, и Людовик Вандельштайн мог быть опасным человеком. Я не верила, что он искал обычных рабочих в свой бар, допустив несколько ошибок в объявлении, перепутав профессии. Меня смутило и то, что любой полицейский мог открыть газету на нужной странице и увидеть объявление Вандельштайна. Но о скандале в Бродяге Чарли нигде не говорилось, объявление оставалось на месте, а полиция ничего не предпринимала. Значило ли это, что владелец бара стоял выше полиции и мог уладить неприятные дела или ему везло, и никто из правоохранительных органов не замечал его объявления, пока я не могла дать ответы на волнующие вопросы, крепко задумавшись.
– Завтра меня ожидает насыщенный день. – Подведя итог, решила отправиться в постель. Головная боль перестала мучить к этому времени, но теперь стали появляться навязчивые мысли, из-за которых мозг закипал. Накрывшись одеялом, натянув его до самого носа, зажмурилась и попыталась избавиться от всех идей и образов, возникающих в голове, надеясь вскоре уснуть.
Не сумев заснуть, выждав несколько долгих минут, я решила пролистать досье Психов. Открыв папку, наткнулась на страницу Уилсона и ужаснулась прочитанному: К. Уилсон, каннибал. От короткой и кровавой биографии преступника меня начало тошнить, к горлу подкатил неприятный комок, когда я подумала о том, как близко находился Уилсон, пока я не знала, кем он являлся. Не выдержав, я захлопнула папку и сделала глубокий вдох. Успокаивая себя, я уговаривала собственное сознание тем, что вряд ли могла снова встретиться с Психами. Тошнота постепенно отступила, и я вновь открыла папку с досье. Пролистав биографии участников банды, запоминая их преступления и некоторые факты из жизни, я надеялась, что мне не пригодятся мои знания, но теперь я была вооружена знаниями, которые могли бы помочь найти слабые места членов банды, как это вышло с их главарём, Роджером Бруно. Закончив читать, отодвинула папку дальше от себя и легла спать. Беспокойные мысли, наконец, отступили.
