— Я на твоем месте поспешил бы, Олаф. Дриады очень хороши на коротких дистанциях, не стоит давать ей время передохнуть, — не унимался Стигга.

— Что встали? А ну, за ней! Живо! — это уже был не повелительный крик, а скорее истеричный визг. Неудивительно, что Олафа никто не послушал.

— Сам иди за ней! — подал голос Лодайн. — Я не стану удобрением для Корка из-за твоих проклятых амбиций!

Те, кто стояли рядом с Лодайном, отступили в сторону, показывая, что они не с ним. Но они и не направили оружие на него, как сделали бы раньше.

— Ты кого посмел ослушаться, пес? Ты случаем не один из шестерки предателей?! — Олаф медленно надвигался на того, кого еще минуту назад считал одним из своих самых доверенных помощников. Самого Олафа потряхивало от напряжения, словно натянутый нерв. Раньше Лодайн испугался бы, но не сейчас. Он выставил копье перед собой, заставляя Олафа остановиться.

— Я всегда был на твоей стороне. Сотню раз вставал с тобой плечом к плечу против любого врага. Будь то бандиты, обезумевший вампир или солдаты Кирсхена, но подохнуть и прорасти в этом лесу… Ну уж нет! Моя жизнь всегда принадлежала тебе, но жизнью после смерти я распоряжаться не позволю! — в конце Лодайн сорвался на крик.

— Убери копье, Лодайн, и делай то, что я приказываю, — проговорил Олаф сквозь зубы.

Тот лишь покачал головой.

— Нет, Олаф. Ты эту кашу заварил, сам и расхлебывай.

Архэй уловил боковым зрением, как братья Райгеры делают первые шаги в сторону Лодайна. Но, вероятно, не для того, чтобы убить, а лишь для того, чтобы встать на его сторону. Он видел, как растет сомнение в глазах других. Необходимо было брать ситуацию в свои руки. И Архэй взял.

Единственный бросок оказался быстрым и точным. Копье пробило Лодайну грудь насквозь. Захлебываясь собственной кровью, он упал на колени. Так до конца и не поняв, кто стал его убийцей.

— Копья в землю. Нагрудники, наручи, ремни. Любые изделия из кожи долой! — Архэй говорил так, словно всегда командовал этим сбродом, а они вели себя так, будто всю жизнь его слушались. — Наконечники стрел тоже бросайте. Строимся колонной, держаться друг у друга на виду. Как только почувствуете, что шепот леса в ушах становится сильнее, бейте в барабаны, гудите в рога, дуйте в флейты! На худой конец, просто орите! Но не дайте шепоту леса затмить вам разум!

— Правильно, Архэй! — закричал Стигга. — Бегите за дриадой, стаптывая ноги, по этой проклятой траве, и шумите как можно громче, выдавая свое присутствие. Но когда вам начнет казаться, что вы ее настигли, вспомните, что в этом лесу на вас охотится орк, который плевал на законы старого ворона! И этот самый орк имеет при себе нож и копье, которое он обязательно пустит в дело. Вас там буду ждать я! — Стигга бросил голову Роло в сторону преследователей. Та, не долетев совсем немного, плюхнулась на землю и покатилась, остановившись только у самых ног Олафа.

Тот лишь испуганно поднял на него глаза. Мало кто из людей мог совершить такой сильный и точный бросок. Какую же нужно иметь выдержку, чтобы столько времени притворяться жалким задохликом?

— Как же ты надоел! — сплюнул Моран и, натянув тетиву, взял Стиггу на прицел.

— Не смей стрелять в сторону пограничья! — рявкнул на него Архэй.

Моран нехотя, но опустил лук.

— Правильно, Моран, орки предпочитают ближний бой, — сказал Стигга уже сам себе и, развернувшись в сторону пограничья, ступил на запретную территорию.

И лишь по корням деревьев с огромной скоростью передавалось одно единственное слово: «СТАЛЬ!»

Клыки разрывают твое тело тонкое.

Кровь стекает по нижней губе.

Ты хотел пищи, за ней ты охотился.

Но мясо твое достанется мне!

Родзу хватило одного удара, чтобы повалить Стиггу на землю. Он уже занес ногу, чтобы добить ненавистного орченка, но Смаки и Лоти успели оттащить его.

— Ты мертв! Ты кричал с центрального дерева! — вопил поверженный чемпион.

— Нет правила, которое запрещает живым забираться на него, — ухмыльнулся Стигга. Кровь стекала из его разбитого носа тонкой струйкой. Он попытался стереть ее рукой, но не только не остановил, а еще больше измазал лицо. Однако вид собственной крови на тыльной стороне ладони лишь заставил его улыбнуться.

— А как же Гокхэйр и Эрхос?! — не унимался Родзу.

— Правило, запрещающее живым вступать в сговор с мертвыми, тоже забыли вписать.

— И что же ты им пообещал, падальщик?!

Назвав так Стиггу, Родзу нанес ему страшное оскорбление. Орки предпочитают еще теплое мясо жертв, убитых ими лично. Подъедать за кем-то уже охладевший труп — занятие, недостойное для хищного зверя. Назови зеленокожего падальщиком — и тот кинется в драку не раздумывая. Но только не Стигга. Этот думал всегда. Сейчас, лежа в грязи со сломанным носом, он победитель. Поддайся он на провокацию — и более сильный Родзу свалит его во второй раз, обесценив победу. Нет, пускай злится и извергает оскорбления. Хоть тысячу, хоть миллион! Может быть, он даже пару раз приложит его кулаком. Всю это делало выигрыш лишь очевиднее и слаще.

— Я отдам им свою порцию мяса на сегодняшний день. Вполне достойная оплата за маленькую западню, — ответил Стигга.

— Орк, который не ест мяса, никогда не вырастет достойным воином, — проговорил Родзу с нескрываемым презрением. Он уже не так живо рвался ударить Стиггу, поэтому Смаки и Лоти перестали его держать.

— А я считаю, что орк, который не способен отказаться от мяса, — вот уж кто настоящий слабак.

Родзу снова дернулся вперед, но двое друзей были наготове и вновь остановили его.

— Не стоит марать об него руки. Просто в следующий раз запретим живым договариваться с умершими, — сказал Лоти, пытаясь успокоить Родзу.

— Разумеется, правила будут дополнены. Только хитрый Стигга все равно найдет в них лазейку, — ухмыльнулся тот, постепенно вставая на ноги.

— Падаль! — выпалил Родзу.

— Успокойся, ты все равно чемпион. Ни у кого нет столько побед, сколько у тебя!

— Да, только вот победить в пяти из двенадцати — это не так приятно и весомо, как в каждой второй игре. И когда мы вернемся домой, все узнают, что в последней охоте слабый и немощный Стигга увел победу у грозного Родзу прямо из-под носа. Хех, подохнуть от руки «мертвеца». Такого еще не было, — улыбающийся во все сорок два зуба, с окровавленным лицом Стигга действительно походил на падальщика — гиену. Зверя, которого все орки искренне презирали.

— Пойдемте домой, мы сегодня и так заигрались, — обратился Родзу к своим друзьям, и они, развернувшись к Стигге спинами, пошагали прочь.

В тот самый миг юный орк понял, что вкус победы может быть горьким. Стоит ли победа в детской игре такой цены? Для Стигги определенно стоила. Он окончательно уяснил, что при помощи ума способен расправиться с любым врагом.

***

От того, как быстро силы покинули Кайли, ей захотелось прислониться к дереву и заплакать. Как все-таки быстро она растеряла форму, лишенная связи с родным лесом и родным деревом! Сзади послышалось одинокое «бум», а затем еще раз «бум-бум».

Люди Олафа время от времени били в барабаны. Шепот леса очень навязчивый, и если его не заглушать, то скоро начнет казаться, что умереть в его чертогах не такая уж и плохая идея.

Люди постоянно устраивали вылазки в пограничье, и успели испробовать множество способов, дабы противостоять его зову. Раньше было принято брать с собой целые оркестры, пока однажды по счастливой случайности не выяснилось, что несвязный набор громких звуков куда эффективнее, чем красивая мелодия.

Новый звук свирели вывел Кайли из оцепенения. Нужно было продолжать бежать. Во что бы то ни стало. Дриада сделала несколько неуверенных шагов и припала к молодому дубу. Спустя пару секунд она отшатнулась от него, как от чумного больного. Из ее глаз, которые все сравнивали со звездным небом, потекли слезы. Дерево не захотело делиться силой с той, которая однажды покинула лес.