— Роло, я обещал рассказать тебе про клыки и копья. Послушай же, на небо всегда успеешь. Тебе, Нортон, тоже будет интересно. Рассказывать буду на вашем языке, так как моего вы не знаете, а собаки понимают любой.

Одна загнанная душа, испытав муки предсмертной агонии, поспешила покинуть свое тело. Но яркий свет ослеплял её, поэтому не видела она нового сосуда, в который предстоит ей поселиться. Муки смерти неизбежны, и душа желала впредь не страдать хотя бы при жизни. С новым телом ей не очень повезло, и стала она зверем, маленьким и безобидным. Который одну половину года жрет, а вторую спит. И была эта жизнь неплоха, но однажды в её нору заполз зверь с клыками и оборвал её. И вновь глупая душа поспешила найти себе новое тело, пока свет не ослепил её. Новое тело не рыло нор, однако, завидев хищника, могло быстро убежать. Но однажды попался зверь с клыками, что был быстрее. И снова оборванная жизнь, и снова поиски. И какие бы варианты не испробовала душа, всегда находился кто-то имеющий клыки и обрывал её путь. И так бы вечно она и мучилась, если бы однажды в ослепляющем свете не услышала голос. То был мудрый Грихтвар, что наблюдал за её мучениями все это время.

— Вот волчица, что носит в пасти своей клыки, а в утробе волчат. И родятся они с клыками. И дабы не родился один из этих волчат мертвым, войди в его тело. Тебя сотни раз разрывали клыки, попробуй и ты пожить с клыками. — И взял он её и провел чрез свет в тело волчонка.

И попробовала душа иную жизнь, и пусть путь её оборвался рано, но попробовала она вкусить плоти таких же, какой была когда-то сама. И снова Грихтвар провел её к телу волчонка. И прожила душа на этот раз жизнь более достойную, и снова Грихтвар указал ей путь. С каждым разом все больше жизней обрывала душа своими клыками и сама порождала все больше зубастых щенят. Жизнь волка была тяжела, но душе она нравилась. Ей нравилось иметь клыки. Хотела душа попробовать и других клыкастых зверей — тигра, льва, медведя. Особенно медведя, потому что он имеет клыки и при этом много спит, как спала душа когда-то, когда была маленьким зверем. Но однажды явились хищники, невиданные душой доселе. Они также имели клыки, но могли, в отличие от неё, повелевать другими предметами и умели они из одних создавать другие. Они бросали камни, а в руках своих сжимали копья. И возопила душа, покидая тело волка, пронзенное копьем:

— Грихтвар! Не желаю я становиться ни волком, ни тигром, ни медведем! Дай мне возможность повелевать частицами мира. Дай мне возможность держать копье!

И ответил ей Грихтвар:

— Ты множество раз испытала муки смерти и достойно жила со своими клыками. Но бремя клыков и копий гораздо тяжелее! И если ты не достойно проживешь свою жизнь, то снова родишься дрожащей тварью, пока я не сочту тебя готовой нести это бремя!»

Стигга взял паузу, ему нужно было выдохнуть, заканчивая свой рассказ. Он внимательно осмотрел псов, заглядывая в глаза каждому.

— Когда-то давно у вас были клыки и копья. Вы забыли о тех временах, но я вам напомнил. И теперь вы должны очень постараться, если хотите, чтобы великий Грихтвар проявил к вам милосердие и позволил испытать вновь величайшее благо. Благо — РОДИТЬСЯ ОРКОМ!

Конец второй главы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Охота на охотников

Жена недовольна. Её дети голодны.

На поле нескоро взойдут хлеба.

Значит, охотник, время охотиться.

Время охотиться на меня!

Ночь стремилась к своему завершению. И лунный свет неохотно уступал солнечному. Кровь, пролитая этой ночью, настолько увлекла мать-богиню, что казалось: она готова задержаться на небосклоне ещё несколько лишних минут. Однако самым важным событиям суждено было случиться в её отсутствие.

Стигга не спеша приближался к пограничному лесу. Орк то и дело непроизвольно расправлял плечи. Будто его тело до конца не осознало, что свободно.

Для охоты, которая вот-вот начнётся, он позаимствовал у убитых копьё и клинок. Роло пришлось быть более щедрым, чем Нортону. Стигга позаимствовал у трупа ремень с ножнами для ножа. Также на голове мужчины было достаточно волос, чтобы нести её отдельно от тела. Лысая черепушка Нортона была для этого максимально неудобна.

Пограничье представляло собой величественное и одновременно несуразное нагромождение деревьев. Высокие, толстые стволы дубов образовывали неровный частокол. Тонкие березы заполняли просветы. Раскинувшиеся листья ясеня ложились на одеяло из иголок сосен и елей. Крупнолистной липе и плакучей иве было тесно рядом друг с другом.

Лиственные и хвойные деревья, привыкшие к разным условиям, росли здесь как ни в чём не бывало. Большие стволы полностью заслоняли маленькие от солнца, но те своим здоровым видом демонстрировали, что им всего хватает.

Стигга сел спиной к пограничью. Положив копьё справа от себя, он поставил голову Роло перед собой. Его первый охотничий трофей за очень долгое время. Но орк смотрел поверх невидящих глаз мужчины, в сторону Грейстока. Пока было тихо. Стигги ещё никто не хватился.

В спину орка прямиком из леса дунул холодный порыв ветра. Это был плевок от столь древнего и злого, что орк никогда не смог бы его постичь. Лес не хотел, чтобы он ступал в него. Проигнорировать такое предупреждение мог только дурак или герой. Дураком Стигга не был. Правда, и героем его нельзя было назвать.

Наплевав на предупреждение пограничья, орк продолжил смотреть вдаль в ожидании преследователей. Сейчас, когда судьба даровала ему пару часов передышки, он погрузился в воспоминания своего далёкого детства. Забава, которая готовила мальчишек его народа к тому, чтобы стать воинами. В игре «Охота на охотников» Стигга был самым худшим. Но сейчас его это не волновало. Сколько бы людей ни пришло за ним, они вовсе в неё не играли.

***

Группа маленьких орков играла уже пятый час подряд. За это время единственный выживший охотник был определён одиннадцать раз. Из них Гокхэйр и Смаки победили по разу. Пронырливый Эрхос одерживал верх два раза, так же как и смышлёный Лоти. Родзу же был местным чемпионом в этой игре, положив в свою копилку пять побед. И только Стигга не победил ни разу. Он то выбывал первым, то Родзу уводил победу прямо у него из-под носа. Но каждый раз, когда его тыкали палкой в спину и говорили ненавистное «Жертва», он с яростью сжимал кулаки и шёл к высокой сосне, которая была выбрана смотровой башней, а также местом, откуда «мёртвые» могли мстить живым.

Чем быстрее и обиднее выбывал юный орк, тем выше он поднимался, дабы высмотреть своих обидчиков и дать полезный совет тем, кто охотился на них. Поначалу Стигга не жалел сил и каждый раз стремился забраться как можно выше. Высматривая Родзу, он спешил сообщить остальным охотникам, что тот прячется у большого камня или у поваленного древа. Стигга всегда первым делом высматривал Родзу, даже тогда, когда его убивал другой орк. Один раз, когда Стигга снова стал жертвой и пришёл к заветной сосне, там уже сидел Смаки. Здоровый не по годам орк не питал ненависти к Родзу, в отличие от Стигги. И был занят тем, что активно высматривал Лоти, который совсем недавно «убил» его. Так вышло, что они заметили своих обидчиков почти одновременно. Своими криками они вызвали у юных охотников лишь панику, и те поспешили затеряться среди деревьев, скрываясь от своих надсмотрщиков. Однако этим умело воспользовался Гокхэйр и, послушав выкрики Стигги, он тут же выследил Родзу. Прыгнув на того сбоку, он повалил его на землю и приставил деревянный нож к горлу.

— Жертва, — довольно бросил он тому в лицо и поспешил убежать.

Залогом выживания в «Охоте на охотников» было то, что после успешного убийства необходимо немедленно скрыться. Расправа над охотником почти всегда вызывала много шума и привлекала внимание других охотников. И неторопливый орк, что ещё не успел утереть воображаемую кровь с деревянного ножа, сам рисковал стать добычей.