– Кира… – окликнула ее Нильсен.

Кира завизжала. Так она орала, когда поняла, что Алан мертв. Она орала, она широко распахнула руки и пустила в ход все, что усвоила, тренируясь с Кротким Клинком, – каждую частицу нелегко давшегося ей мастерства, приобретенного в долгие одинокие месяцы сверхсветовых перелетов, – все пустила в ход, пытаясь стряхнуть с себя чужь. Ее гнев, и скорбь, и разочарования слились в едином, первичном желании.

Чужь рванулась вперед. Шипы и неровные мембраны распространялись во всех направлениях, вибрируя под натиском сознания и эмоций Киры. Но ей удалось мысленно сдержать их распространение, чужь выбрасывалась вовне так, чтобы не сделаться угрозой для других.

Все равно рискованно.

В зазоры между этими агрессивными выступами она видела, как «скинсьют» становится тоньше, отступает, а потом ее обнаженной кожи коснулся воздух – сухой, холодный. Шокирующе интимное прикосновение. Кожа пошла мурашками, обнаженные участки увеличивались, островки бледной наготы среди зазубренной тьмы.

В проходе скорчилось Итари. Выставило щупальца, словно прикрывая свой панцирь.

Кира толкала, толкала, вынуждая чужь отделиться, и наконец лишь несколько похожих на мышцы полос соединяли ее с ней. С десяток волокон и больше ничего. Кира сосредоточилась на них, попыталась заставить и их отделиться. Побуждала их отделиться. Гневно требовала, чтобы они отделились. Приказывала им отделиться.

У нее на глазах эти «мышцы» съежились, но они отказывались исчезнуть совсем. И разум тоже ощущал, как сопротивляется Кроткий Клинок. Он отступал, отступал до известного предела – и далее ни сантиметра. Еще немного, и они бы разделились, а этого Кроткий Клинок допустить не желал.

В ярости Кира поднажала еще сильнее. Зрение померкло на периферии, выключилось от такого напряжения, на миг ей показалось, что она лишится чувств. Но она оставалась на ногах, и Кроткий Клинок все еще защищал ее. От него исходили странные мысли, смутные, едва понятные, они червями точили ее мозг, поднимаясь из глубины к верхним слоям сознания. Такие, как: разделение нельзя осуществлять против правил. И: Время вышло из колеи. И: Многоплотяные захватчики все еще голодны, а поблизости нет хранилища. Сейчас разделение недопустимо.

Пусть слова были странные, но суть их была ясна. Кира выла и боролась с Кротким Клинком, безоглядно расходуя силы, вычерпывая их до дна. Последняя попытка избавиться. Последний шанс освободиться и вернуть хоть что-то из утраченного. Но Кроткий Клинок держался упорно, и если даже сочувствовал ей, если сожалел о ее муках или о том, что вынужден ей противиться, – этого Кира никак не могла узнать. От чужи исходило лишь ощущение безусловной цели и удовлетворенное знание, что их союз нерасторжим.

И впервые с тех пор, как погиб Алан, Кира сдалась. Вселенная полна вещей, которые ей неподконтрольны, и чужь, видимо, принадлежит к их числу.

Со сдавленным криком она прекратила бороться и рухнула на четвереньки. Бесшумно, как сыплется песок, Кроткий Клинок вновь прихлынул к ней, и Кира перестала ощущать прикосновение холодного воздуха везде, кроме лица. Она все еще ощущала палубу под собой, и искусственный ветерок внутри корабля щекотал ее поясницу, но просочившись сквозь искусственную оболочку «скинсьюта». А еще Кроткий Клинок приглушал любой дискомфорт, так что холодный твердый пол под ее коленями казался удобным и теплым.

Кира крепко зажмурилась, из уголков глаз выдавились слезинки, дыхание прерывалось.

– Силы небесные! – воскликнул Вишал, появляясь в дверном проеме. Он кинулся к ней, обхватил ее рукой. – Мисс Кира, как вы?

– Я в порядке. – Ей удалось выдавить из себя эти слова, несмотря на ком в горле.

Она проиграла. Старалась изо всех сил, но сил не хватило. И теперь ей не осталось ничего, кроме голой необходимости. «Голая необходимость» – так говорила Инарё, и она была права. Ох, до чего точно сказано! Словно черная проволока, обматывающаяся вокруг, вокруг, удушающая…

– Точно в порядке? – спросил Фалькони.

Кира кивнула, не глядя на него. Слезы упали ей на запястья. Не холодные. Не теплые. Просто влажные.

– Да! – Она со свистом втянула в себя воздух. – Точно.

Как раз когда Кира поднялась на ноги и вернулась в кресло, по коридору протопала Хва-Йунг. Похоже, перегрузки нисколько ей не мешали. Напротив, механик двигалась с естественной легкостью, хотя, как Кире было известно, перегрузка на корабле сейчас превышала силу тяжести на Шин-Заре.

– Я так понимаю, от чужи нам не избавиться, – подытожил Фалькони.

Кира не сразу ответила: сначала нужно было уверить Итари, что она в порядке. Потом согласилась:

– Наверное, ты прав.

– Прошу прощения, капитан, – вмешался Вишал. – Но что мы собираемся обсуждать? Надо решить, куда нам лететь, да?

– Да, – сдержанно-угрюмым тоном ответил Фалькони. Несколькими сжатыми фразами он обрисовал ситуацию врачу и Хва-Йунг. – Я хочу знать, способна ли «Рогатка» на очередной дальний перелет, – закончил он.

– Капитан… – попыталась что-то сказать Нильсен, но Фалькони остановил ее взмахом руки:

– Для начала нужно разобраться, какие у нас есть возможности. – Он кивнул Хва-Йунг. – Итак?

Механик с минуту жевала нижнюю губу:

– Ох, нужно промыть все трубы, проверить термоядерный и марковский двигатели… Запасы воды, воздуха и пищи почти не израсходованы, но, если нам предстоит долгий путь, лучше бы их пополнить. Хм… – Она снова прикусила губу.

– Нам это по силам? – уточнил Фалькони. – Трехмесячный сверхсветовой перелет, туда и обратно. Накинь сверх криосна еще три недели бодрствования для верности.

Хва-Йунг коротко кивнула:

– Все это нам по силам, но я бы не советовала.

У Фалькони вырвался смех:

– Все, что мы проделывали в последние годы, подпадает под категорию «я бы не советовала». – Он оглянулся на Киру. – Вопрос в другом: надо ли?

– Никакой прибыли нам это не сулит. – Воробей подалась вперед, упираясь локтями в колени.

– Не-а… – протянул Фалькони. – Не сулит.

Заговорила Нильсен:

– С большой вероятностью, нас убьют. А если не убьют…

– Казнят за измену, – подхватил Фалькони, колупая заплату на штанине. – Да, несомненно.

– Что же вы предлагаете? – тихо спросила Кира. Она понимала опасность момента. Стоит пережать – и никого уговорить не удастся.

Сначала никто не отвечал. Потом Нильсен сказала:

– Мы могли бы доставить Трига в надежное медицинское учреждение где-нибудь за пределами Лиги.

– Но твоя семья здесь, в Солнечной системе, верно? – напомнила Кира. Молчание старшего помощника было достаточно выразительным ответом. – И ваша тоже, Вишал.

– Да, – сказал врач.

Кира обвела взглядом всех собравшихся:

– У каждого из нас есть близкие. И все они в опасности. Мы не можем просто сбежать и спрятаться. Не можем.

Хва-Йунг что-то пробормотала, соглашаясь. Фалькони упорно глядел вниз на свои переплетенные пальцы.

– Берегись соблазнов ложной надежды, – прошептал Грегорович. – Противься им и ищи подтверждения в иных источниках.

– Тише! – цыкнула на него Нильсен.

Фалькони задрал голову к потолку и почесал снизу подбородок. Скрип ногтей по отросшей щетине внезапно показался оглушительным.

– Спроси от меня Итари: если мы предупредим Узел Умов, сохранится ли надежда заключить мир между медузами и людьми?

Кира перевела вопрос, и инопланетянин ответил:

Фалькони снова фыркнул:

– Угу. Так я и думал. – Он развернулся к Кире, насколько позволял ремень безопасности. – Ты полетишь?

Вопреки страху, она ощутила и восторг при мысли вновь проникнуть в неведомое.

– Полечу, – кивнула она.

Фалькони оглядел рубку, поочередно всматриваясь в каждого члена экипажа: