Кира и остальные закивали. Снаружи фонтан расплавленного металла на миг исчез – термокопье достигло пола. Затем вновь возник над капающим надрезом и начал двигаться вправо.

– Упираться надо изо всех сил, – предупредила Хва-Йунг. – Изо всех-всех сил. Иначе при столкновении мы погибнем.

Кира схватила ближайший стул и выдрала его из карданного крепления. Раздался дребезжащий звон, а затем звук повторился еще раз и еще – команда слаженно выкорчевывала сиденья. Быстро обменявшись близковониями с Итари, Кира объяснила инопланетянину, что нужно сделать, и медуза подхватила сразу два стула своими мощными щупальцами.

– Крышесносный план, Унни, – пробурчала Воробей.

Хва-Йунг неуступчиво хмыкнула:

– Сработает, молокосос. Вот увидишь.

– Берегите глаза, – предупредила Кира и, выпустив на волю Кроткий Клинок, выбила окна по обе стороны вагона.

Изнутри свода хлынула волна нестерпимого жара, словно открыли сварочную печь. Фалькони, Нильсен, Вишал и энтрописты попадали на пол, причем Фалькони разразился излюбленным ругательством: «Во имя семи преисподних!»

Термокопье прорезало уже вторую сторону прямоугольника.

– На старт! – скомандовала Хва-Йунг. – Готовность три – два – один…

Пол под Кирой приподнялся на несколько сантиметров, слегка накренился и обрел стабильность.

Она вскинула руки, выбросила из пальцев толстые волокна, сквозь разбитые окна дотянулась до наружных стен. Чужь поняла, что надо делать, и волокна прилипли к стенам, словно паутина, а Кира принялась тянуть. Тяжелый вагон сдвинулся с места, трения как будто не было. С легким шорохом они миновали гермошлюз в конце станции, потом – чуть вниз и влетели в темный тоннель, ведущий к стыковочному модулю.

Ветер с воем бил им в лицо. Если бы не маска, едва ли Кира смогла бы что-то услышать или разглядеть в этом яростном потоке воздуха. И холодно было, но благодаря опять-таки «скинсьюту» она не понимала, насколько холодно.

Кира схватила отломанный стул и высунула его в ближайшее окно. Жуткий скрип стула об стену тоннеля сумел заглушить даже вопли ветра; рой искр, похожий на хвост кометы, полетел внутри тоннеля навстречу Кире. Стул едва удавалось удержать в руках даже с помощью Кроткого Клинка, но Кира сцепила зубы, ухватилась покрепче за спинку стула и продолжала «грести».

Впереди то же самое проделывало Итари, и Кира смутно ощущала, как за ее спиной спутники поднимаются на ноги. Скрежет стал пронзительнее: Нильсен, Фалькони, Вишал, Воробей, энтрописты – все прижимали стулья к стенам тоннеля. Вагон раскачивался и гремел, как отбойный молоток.

Кира пыталась считать секунды, но шум оглушал, и ветер тоже отвлекал ее. Ей казалось, что они вовсе не замедляются. Она еще сильнее налегла на стул, который дергался, вырываясь, как живое существо. Ножки стула уже стерлись напрочь о стену тоннеля. Да и половина сиденья тоже. Скоро у нее в руках ничего не останется.

Медленно – слишком медленно – Кира почувствовала, как убывает ее вес, подошвы начали отрываться от пола. Она закрепилась с помощью Кроткого Клинка и, раскинув в разные стороны волокна, зафиксировала и всех остальных, чтобы они оставались на своих местах и продолжали «грести».

Скрежет стихал, вымпел из искр сделался короче и плотнее, а вскоре искры начали свиваться спиралями, прихотливым узором, и уже не летели прямо им за спину.

Только Кира поверила, что у них все получится, как электромагниты отключились.

Вагон врезался в рельс на внешней стороне модуля с отчаянным воплем, который заглушил скрежет стульев. Маглев встал на дыбы, крыша вагона изогнулась и порвалась, словно тягучая ириска. Итари с развевающимися щупальцами пролетело сквозь ветровое стекло, сзади вспыхнула яркая, как молния, электрическая искра, а затем вагон наполнился дымом.

Заныло, завыло железо, и вагон остановился.

Желудок попытался перевернуться вверх тормашками в наступившей невесомости, но в кои-то веки к горлу не подступила желчь. Это вполне устраивало Киру. Ни к чему сейчас было утихомиривать еще и тошноту. Хватило с нее на этот день взрывов, термокопья, крушения маглева. И даже в «скинсьюте» все тело, кажется, покрылось синяками. Итари! Уцелел ли инопланетянин? Без него весь их замысел пойдет прахом.

Двигаясь неуклюже, несмотря на невесомость, Кира отлепила волокна от вагона и от членов экипажа. У Фалькони текла кровь из ссадины на виске. Он утерся запястьем и спросил:

– Все живы?

Вишал застонал:

– Это укоротило мою жизнь на несколько лет, но пока я жив.

– Ага, – буркнула Воробей. – Я тоже.

Нильсен вытряхнула из волос стеклянные осколки, и они полетели сквозь отверстие на месте ветрового стекла, будто облачко хрустальных пылинок.

– Слегка тряхнуло, капитан.

– Вот именно! – подхватили Веера и Джоррус.

У энтрописта поперек голых ребер появился ряд кровоподтеков, на вид болезненных, но неопасных. Кира перебралась в переднюю часть сломанного вагона и выглянула наружу. В нескольких метрах впереди висело Итари, цепляясь за рельс. Из скверной раны у основания одного из более крупных щупалец вытекал оранжевый ихор.

Из панциря выскочила маленькая костяная рука с клешней и, к ужасу Киры, принялась откусывать раненое щупальце.

– Что за черт! – воскликнула появившаяся рядом с Кирой Воробей.

С поразительным проворством инопланетянин отхватил свое щупальце и оставил его дрейфовать в воздухе в облаке оранжевых капель. И хотя из отверстия панциря торчала огромная свежая культя, кровотечение – вернее, ихоротечение – полностью прекратилось.

Хва-Йунг, закашлявшись, вынырнула из густого дыма, как подводная лодка, всплывающая сквозь темную толщу воды. Она нашла, за что уцепиться, и свободной рукой указала вперед:

– Ближайшая станция магнитной дороги прямо перед нами.

Кира пошла первой, вышибив с помощью «скинсьюта» последние зазубренные осколки ветрового стекла. Она оттолкнулась от вагона, а следом и все остальные, один из другим, высвободились из смятого маглева. Последней вылезла Хва-Йунг; она с трудом протиснулась в пустую раму, но, поднапрягшись, одолела это препятствие.

Хватаясь за поручни на стенах, они поползли по черному, гулкому тоннелю. Чуть впереди замерцал свет. Кира вздохнула с облегчением и направилась к этой путеводной звезде.

Когда они подплыли к станции, автоматические двери в стене открылись и впустили их в холл внутри. Там все остановились, чтобы осмотреться и понять, куда двигаться дальше.

– Где мы? – спросила Кира.

Теперь она заметила широкий порез на правой руке у Вишала, а у Хва-Йунг обе ладони оказались обожжены так, что надувались волдыри. Наверняка это было чудовищно больно, но механик отлично держалась.

– На две остановки проскочили свою станцию, – сказала Нильсен, указывая по ходу вращения кольцевого модуля (хотя вообще-то больше он не вращался).

Теперь процессию возглавила первый помощник, и все остальные потянулись за ней по опустевшим коридорам стыковочного модуля.

Иногда они натыкались на ботов: одни заряжались, воткнув вилку в настенную розетку, другие куда-то неслись по рельсам или же летели, выбрасывая сгустки сжатого воздуха, выполняя многочисленные задачи, необходимые для поддержания жизнедеятельности станции. На Киру и ее спутников никто вроде бы не обращал внимания, но она знала: каждый робот отмечает их местоположение и передвижение.

Внешние палубы оказались загромождены производственным оборудованием. Очистительные установки, которые даже сейчас, несмотря на то, что на станцию напали жути, все еще урчали и стонали, выполняя необходимые операции. Топливные станции, где вода расщеплялась на элементы. Здесь же располагались и склады, доверху забитые стратегическими запасами. И разумеется, множество автоматизированных заводских цехов, где все, от лекарств до пулеметов, производилось в количествах, достаточных не только для нужд постоянного экипажа «Орстеда», но и для всего военно-космического флота.