— Элина Владимировна. Нужно поговорить, — в кабинет входит Аркадий Анатольевич. Как всегда сосредоточенный, с твердой походкой. — Извини, что не постучал. Но дело немного… странное.

В груди кольнул ледяной холодок… И почему я сразу думаю о плохом? Он ещё ничего не сказал, а меня уже дрожь пробирает от одного его взгляда.

Ну, действительно, почему я нервничаю, когда ко мне адвокат заглядывает в гости? Пфф… С чего бы это?

— Здравствуйте. Конечно, проходите, — стараюсь спокойно себя вести, а внутри всё скукоживается. — Что случилось?

— Даже не знаю, с чего начать… — Садится, кидая перед собой папку с планшетом. Скрещивает руки в замок, упираясь локтями в стол. — У тебя всё хорошо? — Мои бровки взлетели вверх, рот немного приоткрылся.

Вот от кого от кого, но от него точно не ожидала такого вопроса.

Даже не знаю, стоит рассказывать о вчерашнем или нет… Он может передать всё деду, а у него сердце в последнее время пошаливает. Но с другой стороны, адвокат мне может потребоваться, а кого-то надежнее, чем Аркадий Анатольевич, явно не найду. И с Димкой тогда он вел все дела. Нет, всё-таки сначала узнаю причину его визита. Буду действовать по обстоятельствам.

— Относительно… — Отвечаю, немного качая головой. — Я бы хотела узнать причину визита. Какие-то проблемы в ACmedical?

— В том то и дело… Возникла странность, которая касается тебя, — чувствую себя нашкодившим котенком под его пристальным взглядом. — Сегодня утром на тебя поступил запрос.

— Что, простите? Какой запрос?

— Кто-то пытается узнать о тебе, — подталкивает папку ко мне. — Это, по крайней мере, странно. Ты особа не публичная. Репутация у тебя хорошая. В скандалах замешана не была. Пробивают твою личную информацию, а не рабочие косяки, хотя в работе у тебя и так все чисто.

Открываю папку и замираю, дыхание останавливается, а сердце вот-вот выбьет грудную клетку… Здесь все обо мне. Где родилась, даже сведения о моем биологическом отце, подробно о матери. Дрожащими руками достаю лист… Тут целое сочинение на тему моей жизни, с кем встречалась, где училась, в какие кружки ходила. Подробно о том, что у нас произошло с Даней. Потеря ребенка… И о Димке… всё… усыновление, даже прилагаются фото, где я с ним гуляю… О работе, конечно, тоже есть, но здесь действительно ничего интересного. Просмотрев всё это, медленно перевожу взгляд на Аркадия Анатольевича.

— Неужели обо мне доступно столько информации? — Нервы собираются в напряженный комочек, который вот-вот взорвется. — Кому это нужно? — Хотя… мне кажется, я знаю.

— Это досье на тебя собрали за пять часов, — чеканит. — Ты представляешь связи и возможности этого человека? Если по первой его команде начали так всё вынюхивать. А знаешь, на что просили больше всего обратить внимание? — Вопрос риторический.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я даже не замечаю, как отвечаю:

— Дима… — По щеке скатилась слезинка.

— Рассказывай, — пододвигается ближе. Под его напором слов, чувствую, как попадаю в капкан, ещё чуть-чуть, и зубцы пробьют насквозь так, что кровь зальет всё внутри. — Ты полностью права. Два дня назад они запросили информацию о ребенке, которого оставили возле парка на скамейке. Им предоставили дело об этом происшествии, где были твои данные, — начинаю дрожать. — Выйти сразу на Диму они не могут. В детском доме мы сделали так, чтобы он числился с временными данными. В момент усыновления ты дала ему новое имя, отчество и свою фамилию. Он — Данченко Дмитрий Александрович. Они не смогли пока соединить всё воедино и узнать нужную информацию о твоем сыне. В своё время мы хорошо заплатили и отправили тех, кто принимал в этом участие заграницу, чтобы «тайна усыновления» действительно осталась тайной. Но с их возможностями, это дело времени, найдутся и нужные документы, и люди.

— Так они уже всё знают, если у них есть эта папка… — Не могу выдохнуть, льдинки текут из глаз, каждая прошибает насквозь.

— Успокойся, — смягчается, видя моё состояние. — Мне вовремя об этом сообщили. Я договорился, что им они отправят неполную информацию, без лишних подробностей. Когда родилась, где училась, нашла ребенка, сообщила в полицию. Ни должности, ни работы, подробностей личной жизни не указывали. Скажут, что ты, скорее всего, обычная девушка, но больше они найти нечего не смогли, — начинает поглаживать свой подбородок, смотря в одну точку. Его черты лица напряженно заостряются. — НО, если ты им действительно нужна, я уверен, они будут рыть дальше, и даю гарантию, что в скором времени всё о тебе узнают. Понимаешь, в следующий раз они могут обратиться к другим людям, с которыми я могу и не договориться… Расскажи мне, пожалуйста, что у тебя произошло и мы подумаем, что с этим делать.

— Хорошо…

Внутри появился зародыш маленькой надежды, что всё разрешится. Я попыталась за него ухватиться, как за спасательный круг. Более-менее пришла в себя, остановила слезы… И рассказала всё с самого начала, даже упомянула про клуб, где незнакомец мне помог. Аркадий Анатольевич внимательно слушал, задавая сопутствующие вопросы. В итоге вынес вердикт:

— Честно скажу… — Я замерла, — есть риски. Понимаешь, я даже узнать не могу, кто ищет на тебя информацию. Если это тот, кто приходил к тебе… — Он делает глубокий вдох, облокачиваясь на спинку стула, — в будущем мы можем проиграть, если будет суд. Но преимуществ у тебя явно больше, так как на суде учитывается и психологическое состояние ребенка, и его отношение к тебе. Тут я уверен, проблем не будет. Мама из тебя получилась хорошая, — он даже как-то по-отечески улыбнулся.

Опускаю глаза, рассматривая свои пальцы…

— А что мне сейчас делать? — Тихо спрашиваю, с дрожью в голосе.

— Ничего. Ждем дальнейших действий. Но я соберу все бумаги, которые могут понадобиться и поднапрягу знакомых, чтобы нам хотя бы сообщили, если снова будут интересоваться тобой или Димой, — заверил, оставляя маленькое зернышко веры. — Мне пора. В случае чего, набирай.

— Хорошо, спасибо.

За ним захлопнулась дверь. Лицо снова пропиталось влагой и высыхать не собирается.

Меня просто добили… Вроде, и надежду дали, а вроде, и пулю в сердце засадили. Облокотилась локтями о стол, закрыв лицо руками. Слёзы сами катились… то ли от безысходности, то ли от усталости…

Эля

— Элька, нужно поговорить. — вздрагиваю. Похожую формулировку уже сегодня слышала… Не заметила, как Ксюша зашла в кабинет. — Ты чего? Что случилось? — она напрягла брови, образовалась маленькая морщинка, бросила на меня растерянный взгляд.

— Не хочу… — хлюпаю носом, хватаю ртом воздух, а успокоится никак не получается…

— Нууу… — обнимает и начинает успокаивать как ребенка, немного качаясь. — Всё будет хорошо. Чтобы не случилось все переживем. Моего бесстрашного оптимизма хватит на всех. Чшшш… Поделись со мной, мы что-нибудь попробуем придумать.

— Не уверенна что у нас получится… — говорю, заикаясь от слез.

— А ты попробуй. — шепчет.

Я просто вывалила на неё весь эмоциональный поток… Рыдала, смеялась от абсурдности своей жизненной ситуации. Внутри как будто воздушный шарик лопнул. После этого опустошения мне стало немного легче.

— Ты знаешь… — начинает Ксю. Резко переводя взгляд на меня. — А я того незнакомца даже не запомнила. Коридор практически не освещался, да и когда я увидела тебя… о них вообще забыла. Только тень и общие черты немного помню, а лица нет… Так, хватит сидеть с кислой миной. — немного встряхивает меня за плечи, заставляя посмотреть в глаза. — Береги силы. Не забывай у тебя есть сын, за которого нужно бороться, ради вашей маленькой семьи. — говорит с непоколебимостью в голосе. — Я буду рядом. Всегда подстрахую и помогу. Можешь на меня рассчитывать в любых ситуациях. Поняла?

— Да. — я вытерла лицо. — Ты права. Спасибо. У тебя что стряслось? — хочу переключится и немного отстранится от темы.