Зачем во всё это вовлекать ребёнка?

Но из всех этих вопросов можно было вывести один единственный который истошным криком всё заглушал внутри:

ЧЕГО ОН ДОБИВАЕТСЯ ВСЕМИ СВОИМИ ДЕЙСТВИЯМИ???

Я ведь ему поверила… практически полностью доверилась и хотела доверить самое ценное что у меня есть… моего сына…

А он получается обо всём знал и вместо того чтобы помочь нам с Димкой, делает всё чтобы… Навредить?

Я уже ничего не понимаю. Боль от происходящего заставляет мысленно выть. Я сдерживаюсь зная, что за дверью рядом мой сын, который не должен меня увидеть в таком состоянии…

Боже… Он ждёт с ним встречи… и я сама этому поспособствовала.

Тихие всхлипы вырываются из груди…

— Эль. — окликает женский голос, трогая меня за плечо сзади.

Я вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Глаза Ксюши и Лёши расширяются. Лихорадочно размазываю влагу по лицу.

— Вы что тут делаете? — рвано говорю, продолжая стирать всё никак не прекращающийся поток слёз.

— Что стряслось? — твёрдо спрашивает Лёша.

— Ты ему в этом помогал? — стараюсь говорить спокойным шепотом, но мой голос нервно срывается. — Вы с самого начала знали, что случилось с Димой и пытались развалить дело? Да? — требовательно спрашиваю, глотая слёзы.

— Ты о чём? — непонимающе спрашивает он. — Что знали? Какое дело? Причем здесь вообще Дима?

Я просто мотаю головой уже не разбирая границы между правдой и ложью. Кому можно верить, а кому нет.

Ксюша будто читает мои мысли:

— Он не врёт. Он ничего не знает. — мягко говорит, пытаясь меня обнять, но я не даюсь. Не хочу успокаиваться. Нужно всё выяснить сейчас.

Перевожу расплывчатый взгляд на Лёшу.

— Саша сейчас здесь?

Он обеспокоенно смотрит, поражаясь моему состоянию. Но при этом кивает.

— Где он? — зло шиплю сквозь зубы.

— В палате у отца. Мы как раз туда направлялись, но увидели тебя. — спокойно отвечает мужчина.

— Побудь пожалуйста с Димой, он в палате. — кидаю бегло Ксюше.

Сама разворачиваюсь и быстро ухожу. Слышу позади себя голос Лёши.

— С Димой? В палате? Чё вообще происходит?

Но я дальше уже не слушаю их разговор… быстро иду по коридору, временами срываясь на бег. Берусь за ручку двери, но не могу её дёрнуть чтобы открыть. Я просто замираю не в силах пошевелится и даже кажется, что перестаю дышать.

Я боюсь… боюсь, что он подтвердит слова Константина… боюсь своих собственных мыслей… боюсь вопросов которые хочу ему задать… Но я должна всё узнать. Лучше правда, какая бы она не оказалась… Я должна понимать, что нам с Димкой делать дальше.

Прикладываю все усилия чтобы войти. Когда я переступаю порог палаты сразу встречаюсь глазами с Сашей. Видя меня и поток слёз из моих глаз, сразу пытается подойти, но я выставляю руку вперёд. Он непонимающе смотрит, хмурится.

— Что случилось? — требовательно спрашивает.

Я смотрю на него и чувствую, что меня просто срывает. Я больше так не могу! Мои нервы вымотаны до предела! Я безумно устала от всего… Во мне вспыхивает уничтожающая смесь: удивление, ярость, страх, сомнение, грусть, разочарование… боль…

— Ты всё знал с самого начала… да? — произношу тихим дрожащим голосом, в котором чувствуется страх. — Ты знал, что случилось с Димой и пытался помочь той которая как-то может быть ко всему причастна? Почему ты пытаешься развалить дело? — вижу, что он чувствует мою боль видя мои слёзы и дрожащие руки. На секунду мне даже кажется, что он меня не понимает, но я не могу остановится… не могу. — Я все силы вкладываю чтобы узнать кто и зачем так поступил с моим сыном. — начинаю выть от внутренней боли в душе. И тут меня осенила дурная догадка. — Или ты и так всё знаешь? Поэтому помогаешь учительнице?

Я задерживаю дыхание от этих мыслей. Пока жду хоть какой ни будь реакции от него… в сердце будто нож медленно проворачивают, заставляя прочувствовать каждый нерв.

— Да о чём ты говоришь? — чеканит твёрдым голосом, в котором чувствуется сталь.

А вот и тот самый нож… Он требовательно смотрит на меня ожидая объяснений.

Я перестаю что-либо понимать. Глаза безумно жжёт от обжигающей влаги капельки предательски скатываются по моему лицу.

— О той аварии. — судорожно всхлипываю. — Зачем тебе это нужно? Не хочешь помогать так хотя бы не мешай, не встревай в это дело. Ты понимаешь, что я боюсь вернутся с Димкой домой, просто потому что не знаю, что может прийти в голову тем, кто всё это устроил?

Он подходит на несколько шагов ближе, но всё также остается на расстоянии вытянутой руки. Терпение к моей истерике начинает заканчиваться. Его черты лица становятся острыми. В глазах читается ярость, в которой он готов меня уничтожить. Его строгий чёткий голос заставляет дрожать ещё сильнее:

— Что устроил?

— Господиии… — тихонечко взвываю, закатывая глаза. — Та дурацкая авария. Машина ехала прямо на Димку, если бы он не сориентировался и не отскочил, автомобиль попросту мог его протаранить, врезавшись с ним в железное ограждение стадиона.

Саша в одну секунду оказывается рядом больно хватая за плечи. Я вздрагиваю и немного морщусь от боли.

— Что? — зло рычит.

— Зачем ты помогаешь тем, кто замешан во всем этом? — я срываюсь на крик. — Зачем?! Неужели тебе не жалко собственного ребёнка, того что он пережил? Он же мог умереть! Я помню, как увидела его после операции, лежащего в реанимации… хрупкое тельце… швы… гематомы… перелом… — громким шёпотом перечисляю, глотая слёзы от собственных воспоминаний. — Да я сдохнуть была готова в тот момент! — выкрикиваю ему в лицо. — Я как параноик боюсь, что подобное может повторится и кто-то снова попытается ему навредить! Потому что в голове сразу всплывают картинки с видеокамер, как машина, пересекая все школьные газоны и дороги, мчится на одного единственного человека… на Диму!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С болью смотрю в его глаза и начинаю утвердительно проговаривать с вибрацией в голосе:

— А ты пытаешься развалить это дело… выгородить женщину. Чего ты добиваешься своими действиями?

В глазах всё расплывается… начинаю рыдать от его молчания. Он сильнее сжимает мои плечи в своих ладонях от этого становится ещё больнее. Он будто пытается выместить собственную злость на мне через свою хватку… ощущаю, что синяков не избежать. Перестаю что-либо понимать…

Чувствую воздух от распахивающейся двери позади меня. Слышу родной, но такой обеспокоенный голос:

— Мама?!

Александр

Всматриваюсь в заплаканные глаза Эли… уже не замечаю своего отца. Жадно слушаю каждое её слово пытаясь собрать пазл из её непонятных фраз в своей голове. Меня берет злость от того что она ничего не сказала раньше. Охреневаю от летящих в меня обвинений. Чувствую её каждым своим нервом. Исходящая от неё боль начинает выжигать всё внутри. Ни черта не понимаю! Авария с Димой… Получается мой сын сейчас здесь. Бред! Я никому не помогаю.

Держу её за плечи…

Когда она задаёт свой финальный вопрос я не могу понять, что вообще происходит, не замечаю, как сильнее сжимаются мои пальцы впиваясь в её дрожащие плечики… она начинает тихо рыдать. Чувствую внутри всепоглощающую ярость, понимая, что какая-то авария случилась с Димой. Готов прикончить собственными руками тех, кто навредил моему сыну. Если не будет веских объяснений, эти твари сами себе будут рыть могилы.

Вижу, как дверь позади неё открывается. А затем звучит детский голос:

— Мама?!

Эля замирает. Беззвучно одними губами проговаривает «Нет…». Ребёнок протискивается между нами.

— Не трогайте мою маму! — пацан отталкивает меня со всей злостью от Эли. Я разжимаю пальцы понимая, что этот мальчик мой сын. Осознаю, чего испугалась Эля, до меня только сейчас доходит какую картину увидел Дима. Мать заплаканная, какой-то дядя со всей дури сжимает её дрожащие плечи.