— Да, тут ты права. Но я, наверное, никогда с этим не смирюсь.

— Мы очень похожи. Одиноки и забыты своими родителями. Может, поэтому нас так тянет друг к другу?

— Пора организовывать клуб по интересам. Нужно в него ещё Таню включить, — невесело усмехается Яр.

Мы сворачиваем направо и заезжаем в небольшой городок, где прошло моё детство. Здесь вполне себе мило, уютно и хорошо. Я люблю свою малую родину. В детстве с удовольствием бродила по центральным улицам, прогуливала школу ради того, чтобы посмотреть фильмы в местном кинотеатре, вместе с мамой покупала одежду в единственном торговом центре. Всё же надо почаще сюда приезжать.

— Вон дом отчима, — указываю рукой на двухэтажное кирпичное здание.

Ярослав подъезжает к забору. Я выпрыгиваю из машины и открываю ворота, а сама со смешанным чувством восторга и горечи разглядываю дом Виктора. Ничего не изменилось. Всё та же мощёная дорожка, припорошенная снегом, гараж, в котором стоит новая машина, явно дешевле предыдущей, небольшой сад с голыми деревьями. Сердце сжимается в груди, ему тоскливо, слишком горячо и тесно. Здесь я жила несколько лет, здесь живёт моя любимая мама. Но теперь я всего лишь гость, да ещё и приехала не по зову души, а ради того, чтобы сообщить неприятные вести.

— Добрый вечер! Ой, вы так быстро добрались! — выбегает на улицу мама и растерянно смотрит на нас с Яром.

Обнимет или нет? Или нужно к ней подойти?

— Привет, мам, — силюсь улыбнуться, делаю пару шагов вперёд. Я люблю её, несмотря ни на что, и я очень соскучилась.

— Привет, милая, — она всё же подходит ко мне и крепко обнимает, Пахнет так же: цветочными духами и свежей выпечкой.

— Знакомься, это мой муж, Ярослав, — произношу звенящим от переизбытка эмоций голосом.

Мама вежливо здоровается с Яром, тот вручает ей цветастую коробочку. По дороге он спросил, что любят мои родители, и я вспомнила о шоколадных конфетах с кусочками вишни. Мама их просто обожает.

Вот и сейчас она расплывается в радостной улыбке, когда берёт в руке любимое лакомство. Значит, угодили. Приятно, что Яр, несмотря на антипатию к моим родителям, всё же решил купить им какую-то приятную мелочь. Отчиму он привёз коньяк.

Мы заходим в дом, где нас приветствует Виктор. Я застываю на месте, когда вижу, что отчим осунулся и словно постарел лет на пять, хотя в последний раз мы с ним виделись в январе. Он по-прежнему красив и харизматичен, но глаза безразличные, походка скованная какая-то, а в голосе слышится усталость. Мне его жалко.

— Здравствуй, Виктор, — бросаю неловко и отвожу взгляд. Сочувствие ничего не изменит. Из-за отчима мама потеряла себя, и я никогда ему этого не прощу.

— Рад нашей встрече, — протягивает он руку Ярославу, и тот её вежливо пожимает.

— Ох, я очень рада знакомству с вами! Майюшка так неожиданно вышла замуж, даже на свадьбу не пригласила. Ну как так можно? Хотя дело молодое, я понимаю. Ярослав, проходите дальше, пожалуйста. Прошу к столу, — звонко щебечет мама, указывая на гостиную.

Я нахожу ладонь мужа и сильно её сжимаю, без слов моля его о поддержке. Яр обнимает меня за плечи, касается губами уха и еле слышно шепчет:

— Всё хорошо, Майя. Ты выдержишь этот дурацкий ужин.

— Ты тоже справишься, — целую его в щеку, на мгновение впитывая любимый запах, а потом смело следую в гостиную.

Мне кажется или дизайн немного изменился? Словно посерело всё, помрачнело. Хотя дом Яра поначалу казался мне слишком скучным и тёмным, но теперь я к нему привыкла, даже нашла особое очарование в подобном строгом интерьере.

Стол заставлен разными блюдами, над которыми мама горбатилась весь день, если не два. Несколько видов закусок, запечённое мясо, салаты, малосольная красная рыба и даже пирожки, которые она всегда готовит для отчима.

— Мы же всё это не съедим, — растерянно говорю я.

— Ничего страшного, мне только в радость что-нибудь приготовить, — отмахивается мама. — Садитесь, сейчас ещё основное блюдо принесу.

Яр выбирает место напротив отчима, протягивает мне руку, но я отрицательно мотаю головой.

— Маме помогу, — объясняю свою реакцию. Он ободряюще улыбается и кивает.

Я иду на кухню, вижу, как мама выкладывает на тарелку картошку с мясом. Закрываю дверь, чтобы нас никто не услышал.

— Что-то случилось, Майюшка? Нас же ждут, — недоумевающе вопрошает мама.

— Тебе лучше присесть.

— Зачем? Боже, ты меня пугаешь! С мужем поссорилась? Он тебя обижает? Неужели бьёт? — она ошарашено смотрит на меня, прижимает руки к груди и напрягается в ожидании ответа.

— Нет-нет, ничего подобного. Яр замечательный, он самый лучший мужчина, — эти слова наполняют меня силой и уверенностью, поэтому я подхожу к маме ближе, чуть склоняю голову и мягко произношу: — Я хотела поговорить о Викторе. Мы узнали о нём кое-что плохое.

Мама садится на стул, намеревается что-то сказать, но я набираю в лёгкие побольше воздуха и прыгаю в ледяную воду:

— Виктор увлекается играми, он часто ходит в казино и проигрывает там много денег. Очень много.

— Что? О чём ты говоришь, я не понимаю.

— Мам, он сдаёт в аренду твою квартиру. Тебе об этом известно?

— Нет, — мама бледнеет на глазах, потерянно обводит кухню глазами, тяжело вздыхает. Странно, что не пытается возразить и назвать мои слова полным бредом.

— Неужели ты догадывалась? — пронзает меня неуютная догадка.

— Про квартиру я ничего не знала. Но предполагала, что с Витюшей происходит что-то нехорошее. Он так изменился. Стал раздражаться по пустякам, уходил вечерами куда-то, несколько раз в неделю пил алкоголь. Я боялась, что он любовницу завёл и не может решить, с кем хочет остаться — со мной или с ней.

— Серьёзно? Это первое, о чём ты подумала?

— Ну да.

Глаза её становятся влажными, она всхлипывает и смотрит на меня испуганно.

— И что, много там долгов?

— Несколько сотен тысяч. И дом заложен, — с трудом говорю я. В горле застывает едкий ком, сожаление и сочувствие распирают грудную клетку.

— Какой ужас. Боже, за что нам это? — бормочет мама, вытирая слёзы рукавом. — Это моя ошибка. Недоглядела где-то.

— Мам, ну себя-то зачем винить?

— А кого ещё?

— Виктора?

— Зависимость — это болезнь. Разве можно винить человека за то, что он болен?

Тут даже я не знаю, что возразить. Нельзя, конечно, но всё равно Виктор должен был признаться маме в своих проблемах. А он тайком её квартиру в аренду сдавал да кредиты открывал. Это ведь ненормально!

— Всё можно исправить. Правда можно, — я пересиливаю неловкость и обнимаю маму. — Есть толковые психотерапевты, они обязательно помогут. Главное, чтобы Виктор признал свою зависимость.

— Да, конечно, Майюш, ты права… Но долги, Господи, сотни тысяч, — она сокрушенно качает головой, и я ослабляю объятия, чуть отступаю. — Где взять такие деньги? Зачем он вообще в это всё влез? Я не ожидала…

— Можно продать квартиру, — озвучиваю самый банальный вариант.

— Жалко, она всё же от папы твоего осталась, — с горечью произносит мама. Она что-то обдумывает пару минут, изредка всхлипывая, а потом обращается ко мне, внезапно хватает за руки: — Слушай, а что если нам твой Ярослав поможет? Он же обеспеченный мужчина, миллионер, значит, у него найдётся нужная сумма для погашения кредита. А мы потом вернём долг с процентами. Что скажешь, Майюш?

Разочарование проникает в каждую клеточку тела, насыщает лёгкие ядовитым газом, и кажется, что меня сейчас стошнит. Ноги дрожат, они становятся безвольными и невесомыми, я отхожу от мамы и падаю на ближайший стул. Лицо горит, закрываю его ладонями, до боли кусаю губы, чтобы сдержать вырывающиеся маты. Хочется закричать что есть силы, а потом выбежать из дома и скрыться в машине Яра. Там тепло, там безопасно, там меня ценят просто так, не за деньги, не за хвалёную самостоятельность и не за богатого мужа-миллионера, который какого-то фига должен выплачивать долги взрослого отчима.