Мой стилист сразу же принимается за дело, едва я сажусь на стул в гримёрке. Девушка немногословна, и работает в полной тишине под стук секундной стрелки часов, висящих на стене. Меня всегда нервировали эти шумные часы. Никто не любит слушать, как отсчитывается время.

Когда я надеваю наряд Афродиты, то едва ли узнаю себя в зеркале. Яркий макияж в золотисто-голубых тонах подчёркивает мои серые глаза так, что они кажутся голубыми. В моём воображении губы должны быть накрашенными персиковым цветом, но девушка почему-то выбрала тёмно-красный. Наверное, как символ самой любви или плодородия – как спелый плод. Платье было достаточно откровенным (что для меня не в новинку), сшитое из разлетающегося материала. Оно полностью обнажало ноги, открывая вид не только на мои босые ступни, но и на припудренные светлым оттенком бежевого, бёдра. На одном плече платье придерживалось золотистой брошью, а вторая сторона приоткрывала такой же золотой с камнями бюстгальтер. Мне до чёртиков понравился мой внешний вид. Мои длинные волосы уложены лёгкими волнами, и в этот раз их не красили, так что в кадре будет мелькать мой настоящий блонд.

Я частенько любовалась используемыми одеждами, которые примеряла – они не походили ни на одну из виденных мною в магазинах.

Выхожу в зал, где уже задекорирован угол нашей рабочей зоны. Шон выглядит довольно спокойным, даже, я бы сказала, довольным. А потом я понимаю причину – Фил Чейз собственной персоной стоит прямо перед фотографом… Мне это не нравится, но, скорее всего, от него мне никуда не деться. Захотел посмотреть на мою работу с другими профессиональными фотографами, а не только со студентом. Натягиваю на лицо улыбку и подхожу к ним.

– Добрый день.

– Привет, Эмили. Зови меня просто Филом, нам придётся часто общаться, поэтому так будет удобнее.

Мне этого не хочется, но я киваю.

– Готова? – встревает Шон, с нетерпением ожидая, когда мы уже начнём. А точнее закончим…

– Да.

Фотограф жестом руки указывает в зону, куда я должна пройти, что я и так знаю без него. Вначале присаживаюсь на самый край украшенной цветами и лентами качели. Сзади меня висят шифоновые драпировки, создавая картине лёгкость. Отрываю ноги от пола, чтобы поддержать эффект парения. Поворачиваюсь всем телом на три четверти, едва касаясь пальцами ближайшего, но самого яркого цветка. У меня получается включиться в работу сразу. Я чувствую себя по-настоящему невесомой и красивой, пока Шон щёлкает камерой. Слезаю с качели и встаю сбоку, поднимая ногу на свисающие лианы вдоль цепей, удерживающих всю конструкцию. Прогибаюсь назад, отводя одну руку за голову, а второй удерживаю равновесие, схватившись за лиану. При этом моё бедро полностью обнажается, что на фотографии должно выглядеть просто восхитительно.

– Стоп!

Фил прерывает нас с Шоном, и фотограф недовольно хмурится, бросая взгляд на меня. Точно думает, что я где-то недожала и нас поэтому остановили.

– Что-то не так? – робко спрашиваю своего продюсера, подавляя приступ паники и разочарования.

– Всё просто замечательно. Но ты ведь демонстрируешь нам купальник, верно?

– Да.

– Тогда предлагаю открыть его немного больше. Сейчас я вижу только складки белого платья, а должен видеть золотой блеск купальника.

Мне не нравится то, к чему он клонит, но стараюсь молча слушать, принимая пожелание Фила как совет.

– А ведь правда! – подлизывается к нему Шон, и я смотрю на него испепеляющим взглядом, которого он, естественно, не заметит. – Мы можем снять платье и заменить его куском материи. Будет смотреться гораздо легче и проще.

Фил улыбается и подходит ближе ко мне. В этот раз он сидит без тёмных очков, и я вижу нотки похоти в блеске его жадных глаз. Регина, конечно, удружила мне таким продюсером, ничего не скажешь… Пульс учащается, но вовсе не от волнения или предвкушения, как это бывает, а от страха. Я его боюсь. Есть в мистере Чейзе нечто такое, что настораживает.

– Пойди сними платье. – говорит он, оказываясь прямо передо мной.

Я едва не вздрагиваю от его неприятной близости, но мне удаётся в последний момент взять себя в руки. Не хочу сниматься без платья. Я и так чувствую себя голой, стоя перед этим человеком. Вся магия съёмки испаряется, оставляя меня один на один с боязнью и неприязнью.

– Эмили, последуй совету! Или мы так и будем стоять и смотреть друг на друга до конца рабочего времени? – бросает Шон.

Иду в гримёрку, чтобы снять платье и подправить купальник. Он не чрезмерно открытый, что меня радует, но всё равно я бы не хотела так сниматься. Я люблю воодушевлённую атмосферу на площадке, а Фил хочет сделать из меня типичную оголённую до невозможности позёрку. Надо просто стандартно отработать и всё. Я быстро сделаю то, что от меня требуется и уйду. Решительным шагом возвращаюсь к мужчинам. Шон едва ли обращает на меня внимание, а Фил криво улыбается.

– Так лучше. Продолжай в том же духе! – командует он, занимая прежнее место около Шона.

Теперь любая моя поза, из предыдущих, будет казаться вульгарной, поэтому я больше не прогибаю спину и не поднимаю ноги на качели. Что бы этот похотливый придурок не думал, но я не порно-актриса.

Глаза Фила изучают каждое моё движение, как и в прошлый раз.

– Думаю, мы справились. – говорит фотограф, отходя от световой установки. Свою камеру он из рук не выпускает, даже никогда не оставляет её на штативе без присмотра. Что ни говори, а своё дело этот грубиян любит до одури.

Шон прощается и уходит, спеша по своим делам. Я тоже хочу поскорее уйти и переодеться. Мне хочется вымыться в ванной, смывая с себя грязный взгляд мистера Чейза. Но меня ещё ждёт одна работа – с Лукасом. Это будет вечерняя городская съёмка, к счастью, не для рекламы купальников, хотя уверена, что провела бы время под объективом Лукаса весьма неплохо.

– Постой, Эмили!

– Да?

– Мы можем отменить встречу с Лукасом на сегодня. Как на счёт того, чтобы познакомиться поближе? Я хочу узнать, что ты из себя представляешь.

А вот этого мне бы хотелось меньше всего, но вслух говорю другое.

– Не думаю, что это хорошая идея, мистер Чейз.

– Фил. – подходит он ближе, снова нарушая мои личные границы комфорта.

– Фил. Мне кажется идея с вечерним городом прекрасна. Не хотелось бы её отменять.

– Что ж, как хочешь. Ты могла бы отдохнуть от работы, выпить со мной чего-нибудь. Что ты любишь пить, Эмили?

– Ягодный сок. «А Вы?» – спрашиваю из вежливости, не имея ни малейшего желания трепаться с этим типом наедине.

Мистер Чейз смеётся.

– Сок! Как мило! Ты вообще удивительная девушка, Эмили. Мне такие нужны… нежные и…скромные, но такие раскрепощённые перед фотографом.

Мне становится ещё больше не по себе.

– Я отчасти должна быть актрисой перед кадром, Вам ли не знать, Фил! – стараюсь придерживаться делового тона, но его кривые ухмылки вызывают во мне неприятное чувство.

– Конечно. Иди, Эмили! До встречи!

– Всего доброго!

Я тороплюсь в гримёрку, пока он не передумал, и закрываю дверь на шпингалет. Прислонившись спиной к двери, хочу успокоить ускорившийся пульс. Может следует поговорить с мамой о нём? Не думаю, что она меня поймёт, но попытаться следует.

Дальше я спешу одеться и договариваюсь с Лукасом о встрече. Он меня ждал ещё пол часа назад, но вошёл в моё положение, и даже удивился, что я только вышла со студии. Его голос звучит дружелюбно, а я в нетерпении. Мне хочется узнать его получше, а вдруг повезёт, и мы с ним окажемся в одной танцевальной группе? Было бы круто!

Заказываю такси, и оказываюсь в назначенном месте спустя пятнадцать минут. Лукас выглядит потрясающе в цветастой футболке и синих джинсах. Я издалека могу сказать, что он творческая личность. Парень мне улыбается, когда замечает, и я улыбаюсь ему в ответ. Всё-таки здорово, что мы будем вместе работать и учиться.

– Привет, Эмили. Как прошёл день?

– Привет. Спасибо, неплохо. А твой?

– Ждал нашей прогулки.