– Двигайся плавнее, Эм! Ты сегодня очень рассеянная. – кричит мне Шон, щёлкая камерой.

– Прости, я сегодня очень устала. У меня были занятия, потом подработка в библиотеке. Я сразу говорила маме, что это дурная затея – делать сегодня фотосессию.

– Послушай, ты же знаешь меня не интересуют чужие графики – у самого работы валом, а сегодня у меня ещё съёмка актёров в театре.

– Это была не моя затея!

– Плевать. Или ты выкладываешься на все сто, или не отнимай моего времени!

Если я не сделаю сегодня фото, чтобы пополнить своё портфолио, мама меня убьёт.

– Всё в порядке, сейчас продолжим. Я только выпью стакан воды.

Шон закатывает глаза к небу, всем свои видом говоря, что его моя несобранность раздражает. Но мне плевать. Я с утра ничего не ела, и едва держусь на ногах. А эти пыточные орудия, а не шпильки на ногах, меня добивают. Я, конечно, уважаю Шона за то, что он создаёт не обычные фотографии, а самые настоящие шедевры, но он просто деспот, не дающих передышки. Только мамины связи помогли нам вырвать время съёмок у Шона. Теперь мой график составлен не по часам, а по минутам. Если мои фотосессии для рекламы и дальше будут продаваться с таким успехом, я вскоре сумею насобирать немного денег.

Пытаюсь успокоиться и забыть об усталости. Ноги сводит судорогой от восемнадцатичасового сумасшедшего дня, но на сегодня в планах только эта фотосессия. Мне нужно выпить воды и позировать, как я делала это всегда, вот и всё. Я справлюсь.

Залпом выпиваю стакан прохладной воды. Мне хочется вылить всё содержимое бутылки себе на голову, чтобы немного взбодриться, но, боюсь, Шон такого жеста не оценит, с учётом того, что над моей причёской и макияжем работали сегодня два часа.

Возвращаюсь в рабочую зону, задекорированную бело-голубыми драпировками.

– Я готова.

Все мои движения сегодня автоматичны. Я скорее позирую по привычке, а не потому, что хочу хорошо выглядеть в кадре. Я знаю все эти уловки моделей на зубок, которые позволяют выглядеть выигрышно в кадре. Шону это не нравится, но он всё равно меня снимает и больше не делает замечаний. Свою работу я делаю, хоть и без энтузиазма, а он постоянно щёлкает камерой, не отвлекаясь на то, чтобы поставить меня как-то иначе.

Наконец-то, нам удаётся сделать все необходимые снимки, и я скрываюсь в гримёрке. У меня нет сил смывать сейчас тонную яркого макияжа или распутывать зачёсанные волосы, но вот туфли на пятнадцатисантиметровых каблуках я снимаю с огромным удовольствием. Звоню маме, чтобы она меня забрала от фотостудии, но она долго не поднимает трубку. Собираюсь уже сбросить звонок, но на последней секунде, мама отвечает.

– Эмили, вы закончили?

– Да. Ты приедешь за мной?

– Нет. Я сейчас на корпоративе и вернусь поздно. Возьми такси и выспись хорошенько. Завтра у нас встреча.

– С кем? – мне хочется застонать от этой новости. Я совсем не хочу плестись на очередную нудную встречу с очередным пиарщиком или продюсером, или кого там мама снова нашла для моего продвижения. Завтра был бы единственный выходной день за последний месяц, который я хотела провести с подругами в кои-то веки. Мне же девятнадцать, а не девяносто! Когда, чёрт побери, я буду отдыхать? – Это вообще обязательно?

– Естественно, Эмили! В двенадцать ты должна быть готова. Я представлю тебя ещё одному фотографу.

– Чем тебя не устраивает Шон?

– Поговорим обо всё дома! У меня совершенно нет времени с тобой болтать по телефону, когда меня все ждут.

– Ладно. Я беру такси.

– Завтра к десяти будь готова – этого более, чем достаточно для того, чтобы выспаться и выглядеть бодрой!

– Да, поняла я, мам!

Мама бросает трубку, а я заказываю себе такси до дома. В другой раз я бы прогулялась пешком, наслаждаясь тёплым вечером, но сегодня валюсь с ног.

Плетусь к выходу, по пути бросая «пока» Шону, который бережно собирает своё оборудование. Пока еду в такси, в голову приходят только дурные мысли о том, насколько мне не нравится моя нынешняя жизнь.

Мне так надоела эта беготня. Мама воодушевлена моим рвением к миру моды. Но меня он совсем не интересует. Я это делаю только ради одной цели, о которой, кстати говоря, маме знать нельзя. Иначе она меня выгонит с дому. Поскольку мы живём вдвоём, деваться мне особо некуда. Отцу на нас давно наплевать, а других родственников у нас нет. Вот, чего я действительно хочу, так это закончить учёбу. Я хочу играть в театре, а не светить задницей на подиуме, как того хочет мать. Сейчас я всего лишь снимаюсь для рекламных роликов и продаю свои фотографии на разных платформах, в основном – это реклама купальников и белья. С физическими данными мне повезло. Но вот ритм жизни сводит меня с ума. Мне нужно учиться, сниматься, подрабатывать в библиотеке, постоянно встречаться с какими-то людьми, которых находит мама для того, чтобы втиснуть меня в мир моды. Я рада уже тому, что она меня не заставляет записываться на модельное обучение, хотя несколько раз намекала об этом.

Оказавшись дома, едва нахожу силы, чтобы набрать полную ванну. Не стану сегодня мучить кожу разнообразными процедурами по уходу, а просто окунусь в горячую воду с лавандой для расслабления. Мышцы всего тела ноют так, будто я пробежала марафон. Смываю с себя весь многослойный макияж, вытираюсь пушистым полотенцем, и с наслаждением заваливаюсь на мягкий матрас. Понятия не имею сколько сейчас времени, вероятно около двенадцати ночи, но засыпаю я сразу, как только касаюсь головой подушки.

Утро субботы началось с головной боли. Выспаться мне может и удалось к восьми утра, но усталость никуда не исчезла. Лёжа на кровати, потираю виски, желая чуть унять боль. Наверное, придётся принимать обезболивающее, чтобы сегодняшний день не продолжался в таком же напряжении, в котором начался.

– Эмили, ты что ещё с кровати не вставала? – стучит в спальню Регина.

– Встаю уже, мам!

Сажусь на постели, чувствуя чуть ли каждую мышцу в собственном теле.

– Ты давно должна была принять душ и спуститься завтракать! – входя ком не в комнату, продолжает отчитывать она.

– Господи, мам, могу я хотя бы в субботу немного отдохнуть? Ты сказала быть готовой к десяти, а сейчас только восемь!

– Это не значит, что ты должна пойти на встречу помятой, словно только вылезла из постели. Иди освежись и спускайся в столовую!

– Ладно, иду уже!

Регина окидывает меня недовольным взглядом, после чего выходит за дверь.

На полочке в ванной комнате беру обезболивающее, запиваю его водой из-под крана. Дальше всё по плану: принимаю утренний душ, укладываю волосы и делаю лёгкий макияж, без которого мама меня не выпустит на улицу. На самом деле, я люблю краситься, но не настолько, чтобы расхаживать по дому с косметикой на лице. К девяти часам, я умудряюсь полностью привести себя в порядок – привыкла делать всё быстро, не затягивая. Удовольствия это приносит мало, но зато я везде успеваю.

Прохожу к столовой, где никого нет, только мой остывший завтрак, одиноко стоявший на столе.

– Не сумела справиться к положенному времени – будешь есть остывшую еду. – ворчит мама с дивана. – И, кстати, будь добра при сегодняшней встречи называть меня Региной.

– Как всегда. Помню правило – при посторонних только по имени!

– Вот и хорошо.

Сажусь за стол, не совсем понимая, почему мама порой так деспотична по отношению ко мне. Я понимаю отчасти, что она делает, как считает правильным для меня, но заставлять дочь есть холодный завтрак как-то совсем глупо, по-моему, если я могу спокойно пойти и разогреть его. Или попросить служанку принести новый. Мама терпеть не может готовить, поэтому наняла женщину на помощь по кухне. Луиза делает всё для того, чтобы хозяйке дома вообще не приходилось входить в кухню.

– В десять часов мы поедем выбирать платье для сегодняшней фотосессии. Времени слишком мало, поэтому я попросила Лукаса приехать прямо к торговому центру, где мы познакомимся поближе и пообедаем.