Руки Сэл, дотянувшись до пакета, нащупали в нём что-то жёсткое и обладающее непонятной формой.

Озадаченный взгляд на прекрасном лице выдал удивление. На то были причины. За всё время, на протяжении которого ей довелось распаковывать отцовские дорожные сумки, она никогда не находила в них ничего, кроме одежды. В этот раз всё было не так. Но только она собиралась взглянуть на спрятанную в пакете вещь, как внезапно вошедший отец попросил её этого не делать.

Странность отчётливо читалась в его глубоких карих глазах. Он занервничал, и такого проявления чувств с его стороны Сэл никогда не видела в этом доме.

– Что-то не так? – она спросила настороженно, пытаясь будто бы отозваться на мольбы о помощи.

Отец, затворив за собою дверь, подошёл к ней на расстояние вытянутой руки. И, забрав чёрный пакет с найденной вещью, помотал головой.

– Нет, дорогая. Ступай к себе. Я закончу сам.

Сэл, задержавшись ещё на минуту, словно давая ему шанс всё рассказать, малость побледнела. Таящаяся в нём тайна отразилась на её лице и спустилась холодом к обескровленным пальцам. Затем, медленно отвернувшись от родителя, она ушла в свою комнату, оставив эту недосказанность словно призраком витать в воздухе.

Там, на «Эбигейл», ему не терпелось рассказать своей семье о находке, но здесь и сейчас он испугался правды. Что подумают его близкие о нём, когда узнают, что он утаил найденную вещь от своего друга капитана? Будет ли он чистым в их глазах? На все вопросы не было ответов, и он решил немного подождать с этим.

– Франк! – послышался голос Мари из кухни. – Ты идёшь?

– Иду-иду, – отозвался он, пряча чёрный пакет под половицу пола.

Об этом тайнике знала вся семья, но без его ведома туда никто не совал и носа.

Из дальней комнаты раздался громкий детский смех. Эми с Генри играли в «угадай предмет». Сэл, открыв книгу на загнутой странице, пыталась читать дальше, но все её мысли сводились к одному и тому же:

– Что было в том пакете?

О странности отца она решила ничего не говорить матери, по крайней мере, до того момента, пока сама не узнает её причины.

Между тем, покрасневшим солнцем, медленно и тихо, на Рейне опустился вечер, а затем и пришла ночь.

В одном из баров под названием «Пьяная Луна» в Будё парни из команды «Эбигейл» хорошо проводили время. Бар открывался по ночам и работал в сумасшедшем угаре до рассвета.

Стены в красной обивке со светящимися предложениями бара и телевизором «Philco Predicta»[13], подвешенным на особом кронштейне, придавали этому месту разгульный вид.

Стойка, залитая разлившимся алкоголем, была полна гостей рыбацкой закалки, что то и дело заливали наполненные стаканы в свои глотки.

Девушки с похотливыми взглядами, сидящие на коленях у взрослых мужиков, вызывали у Барни лишь отвращение. Он вместе с Кевином, Гарри и Коулом, окружив небольшой буковый столик, пил местное крепкое пиво, закусывая его приправленной сушёной рыбной нарезкой из трески, и слушал беседу о наболевшем.

– Мы доставили этого монстра в целости и сохранности. А что они? – Гарри сетовал на то, что ожидал большей славы, нежели та, что прошла, словно рябь по воде, и угасла. – Они оставили его себе до выяснения обстоятельств. Чушь полная!

– И не говори, – подметил Кевин, уставившись на Гарри. – Они отобрали наш трофей! А Малькольм им позволил!

– И где он сейчас? – продолжил Коул. – Обещал за свой счёт напоить всех ребят! – он ударил кулаком по столу. – И исчез.

– Так ведь обещал напоить в «Тихом фьорде», а это «Пьяная Луна», – обронил Барни. – В Рейне и проставится, – он улыбнулся. – Я более чем доволен деньгами, полученными за улов, и советую вам принять всё как есть.

Парни махнули рукой на все свои несбывшиеся ожидания. Возможно, когда специалисты установят вид пойманного монстра, тогда и придёт к ним слава. А теперь же оставалось одно – предаться увеселению и беззаботности, как и многие другие посетители бара «Пьяная Луна», что они и сделали.

– И зачем только вы меня сюда затащили? – спросил пьяным голосом Барни в полной мере расслабившихся ребят.

Коул, уставившись на него, показал пальцем на одну девушку, стоящую в затемнении у входа в туалет, и сказал:

– Завтра ты вернёшься в Рейне, но сегодня она может быть твоей.

– Так точно, братец, – подхватил Гарри.

Но Барни держал оборону, хотя и улыбался во весь рот.

– Парни, возможно, я скоро стану отцом, – отвечал он и затуманенными глазами утопал в своей радости. – Зачем мне эта девушка? У меня есть Клер.

– У тебя есть Клер, у Клер есть ты, даже у Кевина есть его куры, но вы ведь вдалеке от дома. Неужели природные инстинкты не берут своё? – выдавил Гарри. – Мы ведь не стали звать сюда Дональда Фокса и Билли Ханса. Мы поставили на них крест, – махнул он рукой. – Но на вас крест ставить рано, – Гарри обнял Кевина и Барни. – Так наслаждайтесь!

– Стоп, стоп, – оборвал его пьяный Коул. – У меня назрел тост! За жизнь, вплетающую прекрасных дев в наши судьбы! – воскликнул он.

И парни, стукнувшись бутылками с пивом и запрокинув головы, выпили за это с удовольствием.

В данной ситуации главной задачей Барни и Кевина было сохранить заработанные деньги. Что же касалось Гарри и Коула, то они всегда опустошали свои карманы за одну ночь, как и карманы своих друзей.

Пьяные девицы в округе тоже были не прочь покутить на деньги простаков, они то и дело подмигивали им, словно зазывая в свои расставленные сети.

На небе, прямо над ночным баром, символично из-за тучных облаков показалась полная луна. Лишь она одна сияла на тёмном небосводе. Звёзд видно не было из-за многочисленных огней города. Невысокие, трёхэтажные квартирные дома, выстроенные в простом, невычурном стиле, делали Будё несколько провинциальным, но при этом незатейливо милым. Они возвышались на горных склонах и обдувались сильными ветрами. Сильные ветра всегда были неотъемлемой частью этого города, как и крепкие мужские руки.

Вряд ли Будё можно было назвать городом ночной жизни и гуляний, он был довольно тихим и приятным для глаз. Поэтому бары для ночных гуляний находились ближе к пристани, подальше от жилых построек, там пьяные рыбаки не могли бы потревожить спокойствие жителей. Здесь сорвавшийся шум затихал от завывания ветров, а свежий воздух непременно бодрил изрядно выпивших.

Ночлежка для парней Рейне находилась в квартире семьи Стивенсон, в двух кварталах от бара. Туда Гарри и Коул отвели пьяных друзей, а сами вернулись назад в бар, продолжить своё безудержное веселье.

Мать Гарри и Коула, красивая женщина лет сорока пяти по имени Фреа, уложила Барни и Кевина в кровать, как собственных детей, накрыв их общим одеялом. Так прошли остатки их ночи, уступая место дневным заботам, но ребята спали как убитые ещё долго, пока стрелка настенных часов не дошла до одиннадцати. А после, проснувшись, позавтракав и попрощавшись с хозяевами квартиры, они отправились на паром, плывущий до их родимого Рейне.

Домик Барни Фостера стоял чуть дальше береговой линии Рейне и отличался от всех других зелёным цветом и травяной крышей. Хотя подобное приспособление можно было увидеть здесь не только у Фостера, но его крыша, вдобавок ко всему, выделялась розовыми цветочками, высаженными туда его женой Клер.

Она странным образом признавала только этот цвет и утопала в нём, словно белая бусина.

Маленький садик перед домом был засажен петуньей, которая почему-то не цвела. Радужная калитка, ведущая в сад, уныло поскрипывала, порою играя на натянутых нервах. И как только они согласились обжиться в этих тихих местах, ведь вся родня молодожёнов жила в Осло, там, где они и познакомились как-то осенним днём. Этот же дом достался Барни от его покойного деда, что души не чаял в своём внуке. Так, собственно, юная чета и перебралась в Рейне.

Из собственности, помимо дома, Барни имел небольшую моторную лодку, закреплённую чуть дальше, у берега, возле бревенчатой кладки. Мебель в доме и прочая утварь остались молодожёнам от покойного деда и были в хорошем состоянии. Впрочем, Клер, пытаясь обустроить их небольшое гнёздышко, залитое солнцем, многое перекрасила, как и многое отреставрировала. Она была творческим человеком, со своей бурной, пышной фантазией, обрамлённой кантом позитивности и великолепия. Барни же в этих вещах полагался только на Клер, что прекрасным образом оправдывала его надежды.