- Ты живешь в "Buddha Lounge"? - недоуменно спросил я.

- Нет, конечно, - ответил сухо Ирвес и указал на потолок. - Пару этажей выше.

Мы изрядно удивились, когда он провел нас по коридору мимо складских помещений и холодильных камер к узкому лифту, который, издавая гудящий звук, начал свое движение. Несмотря на убогий внешний вид, зеркала внутри были чистыми. Мы стояли в кабине близко друг к другу и рассматривали наши избитые, бледные лица, голые плечи и руки. Это было слишком близко. Агрессивное напряжение в воздухе сгущалось с каждым последующим этажом, как будто наша кожа была наэлектризована от одной лишь этой вынужденной близости.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и заметил, что Гизмо так крепко сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев. Зое стояла, уставившись в пол. От нее снова веяло чем-то чужим.

- Правда все хорошо? - шепнул я ей. Она судорожно сглотнула и как-то уж чересчур ръяно кивнула. Наконец, лифт остановился и двери открылись. В этот момент я осознал, что ничего, совершенно ничего не знал об Ирвисе.

Лифт был из тех, что останавливался прямо в квартире. Я слышал о таких, но никогда не видел. Мы ступили на цыпочках на отполированный паркет. Даже Гизмо на время забыл о потере своей берлоги и тихо свистнул.

- Чувак, ты что, кого-то грохнул ради такого? - сказал он, оценив обстановку. - Это же настоящий лофт!

Я даже не знаю, что я думал до того, как все это увидел. Может, представлял, что Ирвес как "Мистер Томас Мэйли, бездомный кот" из мультфильма "Коты-аристократы" спал на крышах и от нечего делать сидел на деревьях. В любом случае, такого я даже представить себе не мог. Теперь было ясно, куда Ирвес исчезал днем. "Buddha Lounge" всегда было последним местом его нахождения, оно и понятно, ведь он не выходил из клуба, а просто поднимался на лифте в свою анонимную зону отдыха.

Квартира была огромной — длинное, несколько раз поделенное на отдельные зоны помещение, немного напоминавшее фабричный цех. Дневной свет приглушали серые жалюзи. Паркет был темным и пах апельсиновым маслом и лаком, мебель, напротив, была белой и дорогой. Очень дорогой. Белый кожаный диван и несколько кресел в углу у окна образовывали зону отдыха, угловатый, массивный журнальный стол был выполнен из мрамора. В такой квартире я ожидал увидеть полотна, однако стены почти не отличались от стен в моей квартире, за исключением приклеенных скотчем к стене разных записок, вырванных клочков газетных статей о музыкальных группах и обложек компакт-дисков. Комнатные перегородки периодически разделяли лофт на отдельные функциональные зоны: кухню, гостиный уголок, рабочий стол и... студию? Длинный ряд мониторов напомнил подвал Гизмо. Только здесь еще стоял огромный пульт с регуляторами и два синтезатора.

- Значит, вот ты где ты делаешь свою музыку! - воскликнула Зое. - Ведь все композиции с айпода твои, верно? Ты продолжил в одиночку заниматься музыкой, после того как покинул "Ghost". - Она указала на инструменты. - Синтезатор.

- Ну, да, - сухо сказал Ирвес,- выходит так. Ну, что вы застыли на месте.

- Ты снял квартиру в качестве студии? - спросил Гизмо.

Ирвес медлил, прикусив губу. Мне даже показалось, что он покраснел, затем вздохнул, и как будто смирившись, ответил:

- Нет, хата моя. И если уж вам так интересно, то и часть "Buddha Lounge" тоже. Я вложился и теперь являюсь негласным совладельцем.

Очевидно мы все трое выглядели такими сконфуженными и растерянными, что Ирвес не смог сдержать улыбку.

- Да ничего особенного! - сказал он. - Мои родители купили эту квартиру несколько лет назад, когда появилась перспектива поработать здесь послом. Тогда еще этот дом считался престижным, а лаундж был шикарным рестораном. Ну, вот, а потом мы оказались в Лондоне и этим лофтом почти десять лет никто не пользовался. А когда мы поругались с отцом, я решил, что когда мне исполнится восемнадцать, я заберу свое наследство в виде этой квартиры и исчезну.

С тех пор как я прочитал сообщение Рубио, я раздумывал над тем, как Ирвес обрел свою тень. И сейчас мне пришли в голову слова Рубио: "Это всегда происходит в тот период жизни, когда все кажется неустойчивым, когда грядут сомнения и переориентация, когда давление слишком велико. А также, когда слишком велика пропасть между тем, чего хочет сердце и тем, что ты заставляешь себя делать или кем заставляешь себя быть."

- Значит, твой отец не хотел, чтобы ты занимался музыкой? - спросил я.

Вибрации между мной и Ирвесом слегка изменились, лишив Ирвеса его подчеркнуто крутого тона голоса.

- Он ненавидел ее, - беспечно сказал он. - Хоть он и был дипломатом, но по сути, являлся скорее авторитарным психопатом. Он засунул меня на два года в "интернат", который был больше похож на военную кузницу кадров. Они должны были выбить из меня все то, что отцу не нравилось во мне. У меня до сих пор осталась парочка шрамов. Хорошая попытка. Только вот, в конце концов, я стал ненавидеть его еще больше, чем он мою музыку. - Ирвес приподнял плечи и обвел руками все, что мы видели. - Ну, вот, я и решил, что он должен заплатить. Теперь мы квиты и у меня есть кое-что, что лучше, чем музыкальная группа. - Он снова улыбнулся своей крутой улыбкой Ирвеса. - Музыка в лаундже в большинстве своем моя. - Он постучал пальцем по синтезатору и начал наигрывать мелодию. Электронное трезвучие, тихое и приятное для ушей, наполнило лофт.

Гизмо прошелся по квартире и не обращая внимания на ссадины, плюхнулся на белый, кожаный диван.

- Чёртов притворщик! - воскликнул он. - Богатенький наследник. У тебя тут идеальное логово, а ты все это время молчал.

- Да, потому что я не хотел, чтобы такие типы как ты валялись на моем диване, - ответил Ирвес. И добавил: - В любом случае, какое-то время мы здесь в безопасности.

Ирвес пошел на мини-кухню и открыл холодильник. В нем лежали пачки тщательно упакованного мяса, бутылки и баночные напитки с азиатскими надписями. Ирвес достал несколько штук и принес их на журнальный столик.

- Давайте, подходите сюда! - сказал он в нашу с Зое сторону. Я вдруг загрустил и почувствовал себя уставшим, как будто его приглашение к столу рязрядило обстановку. Я сел и бросил сумочку с ключами, принадлежавшую Зое, на стол. Зое села в кресле напротив меня. На фоне белой кожи она выглядела как белоснежка на снегу. Я снова с горечью представил себе то, что могло скрываться за этим нежным созданием. Тигр?

- Угощайтесь, - сказал Ирвес и взял напиток. Когда он открыл банку и из нее заструился соленый запах, я понял, что это был рыбный суп. Даже не знал, что такое продавалось в жестяных банках. Но что я вообще знал?

- Я не голодна, - пробормотала Зое.

- Так, еще раз и с самого начала, - сказал Ирвес, обращаясь ко мне. - Что произошло в квартире Рубио?

"Трибунал,- пронеслось у меня в голове. - Не говори им ничего об обуви Зое." Я судорожно пытался придумать версию этой истории, которая ограничивалась бы только Рубио, как вдруг за меня ответила Зое.

- Рубио был уже мертв, когда мы пришли в квартиру. Мы не знаем, кто это был. Но Томас, Клэр и Юлиан думают, что это сделала я, - тихо сказала она.

Нет, Зое! Но она уверенно продолжала:

- Вы знаете, что у меня уже был блэкаут. За несколько дней до того, как я столкнулась с Юлианом и остальными двумя возле клуба "Cinema", на меня напал Морис. А после этого... он был мертв.

Рука Ирвеса, теребившая банку, застыла в движении. Гизмо сощурился.

- Значит, так оно и есть,- сказал он угрожающе спокойным тоном в мою сторону. - Я был прав.

До сих пор Зое избегала взглядов, но теперь она подняла голову и посмотрела Гизмо в глаза. Ее лицо помрачнело, она поморгала, как будто ей стоило больших усилий посмотреть на него. Но вскинув подбородок, она спокойно сказала:

- Но это была не я.

- Откуда ты знаешь? - спросил Ирвес.

- Я знаю, - ответила она. - Потому что помню.