— Посмотри… на меня, — с трудом выдавил король, заходясь в новом приступе кашля. — Мне… недолго осталось.

Сабина закусила нижнюю губу, сдерживая слезы — Балдуину от этого не стало бы легче, — и попыталась неловко расчесать пальцами тусклые светлые волосы. Спрятать под оставшимися прядями проплешины с голой сероватой кожей.

— Я очень люблю тебя, ты же знаешь. Я… Пошлем за Сибиллой, — предложила Сабина — слишком торопливо, чтобы Балдуин не понял, почему она просит об этом, — и сделала глубокий вдох, стараясь звучать ровно и спокойно. Говорить тем уверенным тоном, который слышала от Уильяма. — Она твоя сестра, ей стоит быть рядом, когда… Когда…

— Нет, — отрезал Балдуин. — Я не хочу…

Договорить он не успел. Дверь в покои распахнулась без стука, и Сабина невольно стиснула руку короля еще сильнее, встретившись взглядом с холодными, будто неуловимо посветлевшими серыми глазами.

— Что случилось? — голос прозвучал совсем обреченно, но она уже ничего не могла с этим сделать.

— Магистр умер, — сухо ответил Уильям, останавливаясь у самой постели, и Балдуин с трудом передвинулся на простынях, поворачивая голову. Больше по привычке, чем действительно надеясь хоть что-то разглядеть.

— Как? — просипел король.

— Болезнь. В Храм только что прибыл гонец из Вероны. Патриарх и магистр госпитальеров продолжат переговоры с Фридрихом Барбароссой, а сопровождавшие магистра де Торожа рыцари отправятся дальше. В западных прецепториях найдется немало готовых к сражениям воинов.

Балдуина этот ответ не слишком успокоил.

— Плохо.

— Почему? — не поняла Сабина. И добавила, почувствовав на себе сразу два удивленных взгляда. — Мне жаль, что он умер, но он в открытую поддерживал мужа Сибиллы. Даже отказывался ехать на Запад, когда ты приказал. Разве нет?

— Но всё же… он поехал, — не согласился Балдуин. Уильям кивнул. — Хотя… будем откровенны, мирские короли… тамплиерам не указ. Он имел полное право… отказаться.

Уильям кивнул еще раз. Сабина рассеянно подумала, что никак не может с этим согласиться. Бунтовать против короля, против помазанника Божия… Она не помнила того, как шестнадцать лет назад другой магистр храмовников Бертран де Бланшфор точно так же спорил и отказывал королю — отцу Балдуина, — а даже если бы и вспомнила, не смогла бы согласиться и в этом случае.

Королям не отказывают. Даже если их приказы вызывает одно лишь отвращение.

— Кого выберут… следующим магистром? — продолжил расспрашивать Балдуин, прижимая к губам хлопковый платок в пятнах подсыхающей крови.

— Этого я не знаю, — качнул головой Уильям, и выбившаяся из косицы рыжеватая прядь мазнула его по щеке. — Капитул Ордена соберется в самое ближайшее время и…

— Но ведь есть… предположения? — не удовлетворился таким ответом король. И зашелся в новом приступе кашля, пряча лицо в платке. Сабина попыталась помочь ему приподняться, чтобы не поперхнуться сгустками крови, но получила в ответ неожиданно сильный толчок в плечо. — Не нужно, — рыкнул Балдуин, вытирая кровь с губ. — Я сам.

— Полагаю, одним из претендентов станет Жильбер Эраль, — сказал Уильям, делая шаг вперед и обходя королевскую постель. Сабина услышала скрип задубевшей от постоянной сырости и холода оленьей кожи и заметила, что плащ и сюрко у него в мокрых разводах до самых колен. — И Жерар де Ридфор.

— Но он вступил в Орден всего… сколько? Три года назад? — спросила Сабина, мгновенно поняв по его интонациям, на какое из имен стоит обратить самое пристальное внимание.

— Четыре, — поправил ее Уильям, останавливаясь совсем близко. Только руку протяни, и коснешься красного креста на плаще. — Но это не имеет значения, если он достойный рыцарь.

— Если? — просипел Балдуин. Уильям помолчал, явно обдумывая, стоит ли говорить вообще, и ответил:

— Жерар де Ридфор искренне ненавидит графа Раймунда. Я не знаю, что между ними произошло, когда де Рифдор прибыл в Святую Землю, но если его выберут магистром, то… Я боюсь, станет только хуже.

— Да куда уж хуже? — вяло хмыкнул Балдуин и бессильно откинулся на подушки.

— Я дам вам знать, если что-то изменится.

— Хорошо, — сипло согласился король, и сам понимая, что гадать впустую не имеет никакого смысла. Дождаться решения капитула, посмотреть, как будет вести себя новоиспеченный магистр, и лишь тогда делать какие-либо выводы. — Благодарю… мессир. Ступайте.

Уильям склонил голову в поклоне — которого Балдуин, увы, всё равно бы не увидел — повернулся с шелестом плаща.

— Ты позволишь? — спросила Сабина, глядя уходящему рыцарю в спину. Балдуин слабо, едва заметно кивнул, и она разжала пальцы, отпуская его руку. Поднялась, стягивая длинные перчатки, заткнула их за опоясывающий бедра витой золотистый шнур и пошла следом, почти выбежала в соседнюю со спальней комнату. — Постой.

Уильям остановился и обернулся через плечо. Сабина осторожно прикрыла дверь и подошла вплотную. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем Сабина протянула руку и как-то сразу оказалась в его объятиях, прижимаясь щекой к нашитому на плащ красному кресту на левом плече.

— Как ты? — спросил Уильям, осторожно кладя руку ей на спину.

— Как я? — повторила Сабина, и голос предательски сорвался. — Я только и думаю о том, что могу проснуться однажды утром, а он уже будет мертв. Господь милосердный, — пробормотала она, прижимая пальцы к правому виску. — Не хочу говорить об этом. Еще и Элеонора простудилась. Проклятая погода.

Лекарь уверил ее, что ничего страшного не случилось и девочка скоро поправится, но у Сабины сердце обливалось кровью при виде того, как Элеонора хлюпает покрасневшим носом и доверчиво прижимается к ее боку во сне, словно ищущий ласки котенок. Морщится, отпивая из чаши горький настой лекарственных трав, но не спорит и только жалобно смотрит ей в лицо блестящими от болезни голубыми глазами, когда слышит очередное «Я скоро вернусь».

Уильям промолчал. Сабина подозревала, что он не понимает, почему она постоянно возится с чужими детьми. Или понимает, но завидует. Что бы он ни говорил о своих обетах и верности Ордену, разве не хотелось бы ему взять на руки своего ребенка? Пусть он оставил бы этому ребенку только меч — хоть и меч принадлежал Ордену, — но какой мужчина не хотел бы, чтобы под солнцем осталось его продолжение?

— Ты не доверяешь сенешалю де Ридфору? — спросила Сабина, не решившись заговорить о детях. Да и что бы она сказала? Что хотела бы привязать его к себе сильнее, чем был способен любой данный им обет? Будь у них общий ребенок, она могла бы быть уверена, что Уильям не исчезнет вновь, не пропадет на годы, оставив ее в неведении. Но за все эти месяцы он провел с ней от силы три ночи, и она даже не надеялась зачать.

Сабина знала, что у них едва ли когда-нибудь будет по-другому.

— Де Ридфор слишком честолюбив. Он хочет всего и сразу. А я в Ордене слишком давно и стою слишком высоко. Не удивлюсь, если он видит во мне угрозу.

Сабина помолчала, обдумывая этот ответ, и сжала его руку в ободряющем жесте.

— Будь осторожен. Я люблю тебя.

Уильям опустил глаза, вглядывался в ее лицо несколько мгновений, а затем наклонил голову и осторожно поцеловал ее в лоб.

***

Храм Соломона гудел, словно растревоженный улей. Капитул собрался через несколько дней после появления гонца с дурной вестью, но споры неожиданно затянулись. Уильям, не задумываясь, отдал голос за Жильбера Эраля, рыцаря, которого не знал столь же близко, как Жослена или Ариэля, но который даже издалека выглядел куда достойнее хитрого и властолюбивого де Ридфора. Если ушлый сенешаль и надеялся, что Уильям позабудет их спор на совете у Ги де Лузиньяна, то напрасно. Уильям никогда не отрицал, что не отличается истинно христианским миролюбием и всепрощением — иначе глупцы-пажи не называли бы его бешеным бастардом — но в случае с де Ридфором всё сводилось даже не к личному отношению, а к тому, насколько очевидно сенешаль не подходил на роль Великого Магистра тамплиеров.