Приказ султана был выполнен незамедлительно, а все междоусобные войны между правоверными — позабыты. Франки, прокля́тые кафиры — вот кто был настоящей угрозой, требующей немедленного искоренения. Исламский мир замер в ожидании, а Салах ад-Дин вновь обратил свой взор на Иерусалимское королевство.
На трансиорданский замок Керак, в котором затаился Рено де Шатильон.
__________________________________________________________________
Примечания к части:
*Клюнийская конгрегация — монашеская конгрегация с центром в монастыре Клюни, ветвь бенедиктинцев, созданная в X веке и просуществовавшая вплоть до Французской революции.
*Годфруа де Бульон, также называемый Готфридом Бульонским (ок. 1060, Булонь — 18 июля 1100, Иерусалим) — один из предводителей Первого Крестового похода и по факту первый христианский король Иерусалима, предпочитавший именоваться Защитником Гроба Господня.
*Мелисенда Иерусалимская (ок. 1101 — 11 сентября 1161) — дочь Балдуина II, королева Иерусалима с 1131 по 1153 год, регент при своем старшем сыне Балдуине III в 1153–1161 годах. Балдуину IV она приходилась бабушкой по отцовской линии.
*Море Мекки (лат. Mare Mecca) — одно из европейских средневековых названий Красного моря.
*Под заливом Айлу подразумевается залив Акабы в Красном море. У меня нет прямых доказательств, что в XII веке залив назывался именно так, но город Айлу стали называть Акабой уже после падения Иерусалима и впоследствии под этим же названием стал известен и сам залив. Поэтому я рискнула предположить, что и до этого периода залив и город носили одно и то же название.
*”… султан потребовал кары за «беспрецедентное чудовищное» преступление латинян и, согласно арабскому свидетельству настоял, чтобы «земля была избавлена от их мерзости, а воздух — от их грязного дыхания».” (Томас Эсбридж, «Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую Землю»)
Касательно набега Рено де Шатильона существует некоторая путаница. Жан Ришар в своей монографии «Латино-Иерусалимское королевство» пишет, что набег происходил через несколько месяцев после столкновения в Изреельской долине, что лично я считаю невозможным, поскольку именно этот набег стал причиной осады замка Керак в конце 1183 года. В то время как Томас Эсбридж утверждает, что набег был совершен в конце 1182 — начале 1183, но тогда возникает вопрос, почему Саладин, вероятнее всего видевший в этой разбойничьей выходке личное оскорбление, ждал целый год, прежде чем призвать барона к ответу. Я склонна полагать, что и события в Изреельской долине, и пиратство в Красном море происходили примерно в одно и то же время. Более того, Томас Эсбридж утверждает, что в христианских хрониках набег Рено де Шатильона вообще не был отражен, потому как иерусалимские и западные хронисты ничего о нем не знали. Поскольку в мусульманских хрониках летосчисление ведется от Хиджры, это объясняет возможную ошибку при переводе дат на григорианский календарь, произошедшую по причине того, что в основе мусульманского календаря лежит лунный год, который на 10-12 суток короче солнечного, лежащего в основе григорианского календаря.
========== Глава двадцать девятая ==========
Принцесса Сибилла придирчиво разглядывала разложенные на подносах драгоценности, в задумчивости теребя витой золоченый пояс на талии, еще сильнее, чем ее тесно зашнурованное блио, подчеркивающий полноту живота. Все придворные лекари пророчили ей рождение сына, а сама принцесса неустанно подчеркивала свое положение, словно крича всякому, кто взглянет на нее: «Я достойно выполняю свой долг перед королевством! Я уже подарила Иерусалиму одного наследника и вскоре рожу еще одного!». В преддверии свадьбы Изабеллы — пусть младшей сестре Балдуина еще не скоро предстояло выполнить точно такой же, как у Сибиллы, долг перед королем и мужем — плодовитость Сибиллы стала важна, как никогда. И в первую очередь для ее собственного мужа, после успеха и одновременно с тем провала своей военной кампании особенно сильно нуждавшегося в наследниках с кровью иерусалимских королей в жилах.
— Нет-нет-нет, — порывисто взмахнула Сибилла рукой в бархатном рукаве цвета золотистого восхода солнца, когда одна из служанок поднесла ей поднос с рубинами в оправе из желтого и красного золота. — Это слишком броско, да и едва ли пойдет моей дорогой сестре. Бароны говорят, что она очень похожа на меня, — самодовольно закончила принцесса, демонстративно складывая руки на животе, но теперь пряча ладони в складках широких рукавов. Те отекали из-за беременности, и ни одно из любимых колец не налезало на пальцы, из-за чего Сибилла, привыкшая ко множеству подчеркивающих ее статус украшений, порой чувствовала себя неуютно и начинала с завистью поглядывала на руки других женщин, гоня от себя всех служанок, что посмели иметь пальцы тоньше, чем у принцессы. Прогнала бы и так любимую братом сарацинку, позволявшую себе носить кольца не хуже, чем у благородных дам, но та в ответ на все требования ссылалась на короля и, казалось, ни во что не ставила даже его сестру или мать.
— Заносчивая ведьма, — цедила себе под нос леди Агнесс, из-за частых беременностей выглядевшая куда хуже, чем Сибилла, а потому с радостью привечаемая принцессой. Всё же сестра короля и жена регента Святой Земли должна быть безукоризненна во всех отношениях. Особенно когда ждет рождения еще одного наследника престола. И не желает видеть рядом с собой стройную, как кипарис, сарацинку, незнакомую с тяготами и последствиями вынашивания детей, да к тому же вызывающую интерес у всякого безземельного рыцаря. Да и у не лишенного богатств тоже. Незнатность ей могли и простить в надежде, что благоволящий этой служанке — не быть ей придворной дамой без благородного отца или хотя бы мужа! — король расщедрится и в случае замужества одарит свою любимицу хоть каким-нибудь захудалым фьефом. А земля, пусть даже самая сухая и неплодородная, ни одному благородному мужчине не покажется лишней и ненужной. Даже вместе с такой высокомерной женой.
— Больше светлого, — придирчиво отбирала сарацинка ткани в дар юной невесте, ухитряясь, казалось, обозревать всю узкую длинную зáлу разом, выхватывая цепким взглядом десятки отрезов. — Принцесса Изабелла еще совсем дитя, и ее будущий муж не должен об этом забывать. Где бархат и шерстяные ткани из Хинда*? Или вы полагаете, что принцесса должна мерзнуть на осеннем ветру в шелковых платьях?!
Сибилла рассеянно вспоминала, как ей самой советовали выглядеть более броско. А она в благодарность — и по глупости — расщедрилась настолько, что подарила служанке одно из собственных блио. Матушка ведь предупреждала не баловать сарацинку сверх меры.
Хочешь, чтобы она произвела впечатление и на твоего мужа?
Но служанка оказалась хитрее и решила произвести впечатление на больного короля, обделенного вниманием и женщин, и друзей. И ее давние советы Сибилле не шли ни в какое сравнение с рубиновым шелком в сложных магометанских узорах по краям, подчеркивающим и стройность талии, и упругость груди, и золотисто-смуглый оттенок кожи. Она говорила Сибилле быть яркой, носить платья, немедленно выделяющие ее из числа других благородных женщин, а сама являлась к принцессе в таком виде, будто намеревалась ее затмить. Словно благоволение Балдуина виделось ей венцом королевы Иерусалима.
— Вырядилась, – шипела леди Агнесс, налегая на гранатовое вино, поданное принцессе вместе с засахаренными фруктами и медом. — Не всякая жена рыцаря может позволить себе такие ткани, а эта еще и смеет носить их в присутствие принцессы, — цедила благородная дама, безуспешно пытаясь скрыть собственную обиду. Достопочтенная мать двоих сыновей — и четверых дочерей, но мужчинам никогда не было дело до слишком юных для выгодного брака девочек — не рискнула бы рядиться в такие броские блио с расшитыми на сарацинский манер краями широких рукавов, даже если бы муж пожелал подарить ей подобную ткань. Муж, впрочем, и не желал, давно уже видя в ней одну лишь мать его наследников, а не ту юную белокурую красавицу, что смотрела на него сияющими глазами, стоя перед алтарем в Храме Гроба Господня. Прошло всего каких-то десять лет, и из возлюбленной Агнесс превратилась в обузу, впадавшую в истерики всякий раз, когда муж засматривался на иных красавиц, еще не утративших своей свежести.
