- Подруга, в зеркало на себя посмотри! Ты выглядишь, как кошка, объевшаяся сливок! Или как женщина после шикарной ночи в объятиях искусного любовника! Ты же… — Нола вдруг смолкла и внимательно посмотрела на меня, а потом продолжила внезапно осипшим тоном — Вы переспали?!

Я обернулась и посмотрела на себя в стеклянную поверхность балконных дверей. Глаза у меня сверкали чистейшей росой под утренним солнцем. Щеки разрумянились. А губы неприлично припухли и обветрились. Глядя на них, сразу было понятно, что кто-то очень долго и жадно их целовал. Нда уж, видок. Я повернулась к Ноле:

- Похоже, подружка, я вляпалась.

- Куда? В древний маргарин?

Я мимо воли хмыкнула. Раз подруга ехидничает, значит не все потеряно.

- Круче.

Нола недоверчиво посмотрела на меня:

- Расскажешь? Или детей будешь ждать?

- Не смешно. Такое детям не рассказывают.

- Так было здорово? — у Нолы даже глаза загорелись — Правду говорят, что морунцы самые и вкусные любовники?

Я почувствовала, как плеснуло жаром в лицо. У Нолы округлились глаза:

- Что, правда?

Придумать достойный ответ я не успела. У дома бесшумно приземлился флайкар, из которого выпрыгнул Адам, волоча за собою на буксире сестру. Буквально через секунду его вопль огласил весь дом:

- Мам, ты где?

Пришлось обозначить свое местоположение:

- Мы с тетей Нолой на балконе малой гостинной!

По лестнице тут же загрохотали шаги. Обычно Адам совершенно бесшумно перемещался по лестнице, переступая сразу через две ступени. Нервничает сын.

Через мгновение Адам с запыхавшейся Евой на прицепе ввалился к нам. На балконе сразу стало тесно. Да еще и Ева, словно маленькая, прилепилась ко мне сбоку, тесно прижалась испуганно заглядывая мне в глаза. Адам хмурился:

- Мам, что случилось? Ты куда пропала? Почему не отвечала на звонки? Мы же переживаем!

И вот что мне сказать своему уже взрослому сыну? Прости сынок, маме гормоны в голову ударили?

Заглянула в такие родные и знакомые, почти бесцветные, как льдинки глаза. Все-таки, Адам — сын своего отца. В груди защемило. Сильнее натянулась призрачная нить. Но, почти сразу все прошло. От изумления из головы сразу вылетели все умные мысли, которые я хотела сообщить своим детям.

Нола тоже заметила, что что-то не так:

- Ты чего? Таша, тебе плохо?!

- Мам?

Это уже Адам встревожился.

Я обвала взглядом всех присутствующих. Здесь собрались самые дорогие и близкие мне люди. В груди снова защемило. Но уже по совсем другому поводу.

- Со мною все хорошо. — я чуть помолчала — идемте в столовую. Там нам будет удобнее. Да и неплохо было бы хоть что-нибудь съесть. Я не завтракала.

Мой нервный план собраться с мыслями, пока накрываю на стол, потерпел полное и сокрушительное фиаско. А все потому, что не в меру переживающие за меня дети сами взялись за нелегкое дело сервировки стола, торжественно усадив меня во главе стола. Нола хмыкнула:

- Подруга, тебе прозрачно намекнули, что пора уже начинать рассказ. Мы все в нетерпении.

Я успела заметить, как сверкнули сдерживаемым любопытством глаза Евы, что-то нарезавшей на разделочной доске. Адам, варивший на всех кофе, поминутно оглядывался. Начать говорить оказалось неимоверно трудно.

- Вы меня только не перебивайте. Мне… сложно объяснить, как все так случилось. И, если честно, я и сама не до конца все понимаю.

Правильно говорят, что только начинать трудно. А дальше все идет само собой, как по маслу. Мне стоило только заговорить и слова полились как бы сами по себе.

Постепенно я пересказала все события вчерашнего неудачного вечера. Как согласилась помочь Жанне Шаэ и участвовала в аукционе в качестве лота. Как едва не угодила в лапы пьяного Романа, благоразумно умолчав о том, что я чувствовала в роли живого товара. Как мой лот приобрел Миарон. И о том, что творилось с моими эмоциями, когда я наконец села за столик к морунцу.

В течении всего длинного рассказа моих слушателей обуревали самые разные эмоции. Например, на моменте с Романом Адам зло пробормотал: "Вот кусок овечьего дерьма!" А когда услышали про мой подростковый бунт, все трое заухмылялись. Высказалась, как ни странно, тихоня Ева:

- Мама вспомнила юность! — и довольно хихикнула, мелкая зараза, не понимая, что своим высказыванием угодила в яблочко.

- На самом деле, я в юности не была такой буйной.

Ева сделала большие глаза:

- Да? Наверстываешь упущенное?

Адам приобрел сестру за плечи и слегка встряхнул:

- Евка, не язви, тебе не идет. А мама у нас образец благочестия. Если бы не это недоразумение по имени Роман, вообще можно было бы в церкви вместо иконы выставить.

Я даже умилилась. Вообще, они у меня язвочки еще те. И похоже, что это наследие папы-инопланетника.

- Вообще-то, все несколько иначе. И то, что я вам сейчас расскажу, изменит нашу жизнь бесповоротно.

Адам опять нахмурился:

- Это как-то связано с нашим биологическим отцом?

- Напрямую.

- Мне это не нравится.

- Сынок, ничего уже не изменить.

- Почему?

Тут не выдержала молчавшая до этого Нола:

- Адам, имей совесть, дай матери возможность рассказать! Я вот тоже умираю от любопытства, но молчу. И морунец мне не нравиться еще больше, чем вам. Но все свои претензии я держу при себе.

У Адама хватило совести хотя бы чуть-чуть смутиться:

- Извини, тетя Нола. Мам, я молчу.

А у меня после такой реакции сына рот словно заклеили. Смотрю на детей, и понимаю, что они меня вряд ли поймут. Но и молчать нельзя. Не тот случай. И опять в груди стал закручиваться жуткий клубок из самых разнообразных эмоций. Абсолютно иррациональный гнев смешивался с жуткой обидой. Туда же вливалась досада, ревность и, даже, кажется, зависть.

Силясь не потерять контроль над этим адским коктейлем, я встала из-за стола и подошла к окну. Стало чуточку легче.

За спиной раздался в иноватый голос сына:

- Мам, прости, пожалуйста! Не хотел тебя расстраивать.

С трудом заставила себя разжать губы. Голос получился какой-то несчастный, тихий, надломленный:

— Ничего, сынок. Я понимаю. Только ты постарайся выслушать меня до конца, не перебивая. Мне и так не легко. Я сама многого до конца не понимаю.

Я повернулась лицом к столу и посмотрела в первую очередь на детей. С Нолой можно поговорить и потом. Уже не выбирая выражения.

Дети сидели, как мышки. Давно не видела их такими. Ева вообще вон в комочек сжалась.

— Дети, для вас не секрет, что о вашем отце до недавнего времени я вообще ничего не знала. С тех пор, как Миарон появился вновь в моей жизни, мы ни разу не смогли нормально поговорить по причине того, что у нас обоих просто зашкаливали эмоции. Меня оправдать можно. Я ничего не знаю о морунцах. — я вздохнула. Исповедь давалась тяжело. — Почему Миарон не сразу понял, что происходит, я не знаю. Мы только вчера наконец-то поговорили. Оказывается, у расы морунцев есть такое явление, как "истинная пара". И именно это с нами и происходит. Между мной и Миароном формируется связь истинных.

По мере того, как я говорила, глаза присутствующих становились все больше и круглее. На минуту повисла тишина. Первой опомнилась Нола:

— Вот это новости, подруга. И что теперь? Что вообще за ерунда, эта связь истинных?

— Хороший вопрос. Только ответа, как такового, у меня нет. Миарон толком не объяснил.

Нола язвительно хмыкнула:

— Ну да, некогда бедняге было.

И тут случилось это.

В груди родилось ощущение взметнувшегося вверх ледяного пламени. Знаю, что звучит глупо, но других слов для описания, бушующего во мне, вымораживающего до костей ледяного огня у меня нет. Казалось, этот ураган в одно мгновение затопил меня всю, от кончиков пальцев на ногах, до кончиков волос на голове. И уже грозится выплеснуться наружу.

Я зажмурилась и обхватила себя руками, пытаясь хоть так сдержать рвущееся наружу нечто. Почему-то казалось, что, если не сдержусь, случится беда.