- …составит пару за ужином тому, кто купит ее время.

На зал упала мертвая тишина. В первое мгновение все были слишком ошеломлены, чтобы хоть как-то отреагировать. Первыми очнулись дамы. Я со своего места хорошо видела, как на их холеных лицах поступает возмущение. На мужских лицах легко читался ничем не прикрытый интерес. А Жанна продолжала обманчиво спокойным, я бы даже сказала ленивым голосом:

- Итак, наш последний лот — ужин с прекрасной незнакомкой.

Я почувствовала довольно сильный толчок в спину и непроизвольно сделала шаг, чтобы тут же оказаться на возвышении, с которого проводились торги. Пятачок был совсем крошечным и, как только я сделала шаг из-за занавеси, тут же оказалась рядом с Жанной. Но мэрше оказалось этого мало. Она схватила меня за руку холодными липкими пальцами и подтянула к себе ближе. Перед глазами колыхалось и пестрело всеми цветами радуги людские море. Как ни странно, именно это море помогло мне взять себя в руки и справиться с неожиданной нервозностью. Жанна рядом что-то еще говорила. А я стояла, смотрела в полные жадного любопытства чужие глаза и думала, что у Романа никогда не было денег. Значит, ему в жизни не хватит средств на покупку последнего лота. Остальное не важно.

- И помните, что все средства, вырученные на сегодняшнем аукционе, пойдут в фонд помощи колонистам Фаэтона! — Жанна снова взяла театральную паузу. Неизвестно какую по счету за сегодняшний вечер. — Итак, наш последний на сегодня лот. Ужин с прекрасной незнакомкой. Торги открывает сумма триста тысяч галактических кредитов.

Жанна говорила медленно, с крошечными паузами между каждым словом. От этой нарочитой театральщины стало противно.

И вот озвучена начальная сумма. И стало понятно, что придуманные мною ужасы могут стать вполне реальными. Зал молчал. Мужчины укладкой оглядывались вокруг, словно пытаясь вычислить того, кто рискнет поторговаться за экзотичный лот. Женщины с нескрываемым торжеством смотрели на меня и Жанну.

Подождав секунд тридцать, мэрша заговорила снова:

- Ну же, господа! Здесь все свои! Неужели никто не желает помочь развитию Фаэтона?

Ответом Жанне была все та же тишина. Мне стало неловко. Хотелось плюнуть на все, повернуться и уйти. Я успела не единожды пожалеть о своей глупости. Даже пьяный Роман уже казался не в пример привлекательнее. Жанна не унималась:

- Ну что же вы, господа! Ваши деньги пойдут на благую цель! Возможно, начнем с суммы сто тысяч?

Меня накрыла обида. Оказывается, я стою столько же, сколько и набор ювелирных цацек с историей. Но зал наконец-то зашевелился.

- Сто одна тысяча!

Я с трудом удержалась, чтобы не скривиться. Первым был Роман, кто бы сомневался! Но не успела я толком осознать произошедшее, как откликнулся науськанный Нолой Грайнем:

- Сто три тысячи!

- Сто пять! — Роман явно не собирался сдаваться легко.

- Сто семь!

- Сто десять!

- Сто пятнадцать!

Теперь выкрики почти сливались. И мне было сложно отслеживать, кто сколько предлагал. Я только успела отметить, что Роман пока не сдавался.

Торги застопорились на сумме сто семнадцать тысяч. И к моему ужасу эту сумму предложил Роман. Я с надеждой смотрела в зал, надеясь на то, что кто-то предложит больше. Ответом мне была осточертевшая тишина. Грайнем куда-то запропастился. Чернявый незнакомец, в котором я подозревала уроженца Венеры, разговаривал по коммуникатору, утратив интерес к аукциону. А бывший уже пробрался вперед. И теперь стоял пошатываясь и с торжеством глядя на меня.

Сердце сжалось. Я отчаянно взмолилась всем известным богам о спасении. Стоило ли проходить через такой позор, чтобы в итоге все равно оказаться в компании пьяного в хлам бывшего любовника! Даже хуже! Ведь если он выкупит лот, мне некуда будет деваться. Я буду в его власти.

Время превратилось в безразмерную резиновую ленту. Вот Жанна, отчаявшись разбудить в присутствующих джентельменов и, по-видимому, разочаровашись в своей затее, берет в руки молоток. Она уже хочет избавиться от обузы в виде неудачного лота и перейти к свободной программе:

- Сто семнадцать тысяч — раз!

Голос Жанны и так не отличающийся особой мелодичностью, звучал в моих ушах словно запись с поврежденного носителя — медленно и искаженно.

- Сто семнадцать тысяч за ужин с прекрасной незнакомкой — два!

Роман делает еще один шаг в мою сторону. Теперь он так близко, что я чувствую винные испарения, обволакивающие мужчину шлейфом дорогого парфюма. В его глазах невообразимая смесь ярости, торжества и чего-то еще, мне не понятного. От этого жуткого коктейля меня пронизывает ужасом, по спине течет холодный пот.

Жанна заносит проклятый молоток для третьего удара. Ее любезная улыбка уже превратилась в оскал. Отчаянно хочется заорать на весь не маленький банкетный зал: "Нет! Не надо! Не отдавай ему меня!" Меня трясёт. Я с трудом держусь на ногах. Я как будто вернулась на двадцать лет назад и передо мной не бывший любовник, а покойный ныне отец с тяжелым ремнем в руках. Не надо было мне вышвыривать Романа, как использованную ветошь.

Над головой раздаются громом слова госпожи Шаэ и я ощущаю, как мое сердце пропускает удар:

- Сто се…

- Я дам двести тысяч, если прекрасная незнакомка не только поужинает со мной, но и подарит танец!

Время возобновило свой бег. Жанна поспешила подхватить игру:

- Конечно же подарит, господин Миарон! А возможно и не один!

Я с трудом удержала судорожный вздох. Мой инопланетный муж — это лучше или хуже бывшего любовника?

Жанна дернула меня за руку и еле слышно прошипела:

- Подтверди, что подаришь танец! Что ты как каменная, в самом деле!

Все, на что меня хватило — это растянуть непослушные губы в подобие улыбки, да едва заметно кивнуть. Мэрша осталась недовольна. И чтобы перекрыть паузу с утроенной силой защебетала:

- Вот видите — девушка согласна! — и уже залу — Двести тысяч галактических кредитов за ужин и танец с прекрасной незнакомкой! Кто-то даст больше?

Но желающих больше не было. Через пару минут Миарон протянул мне руку, чтобы помочь сойти с помоста. Первое, что я увидела, ступив на ровный пол, перекошенное от бешенства лицо Романа. Кажется, я только что счастливо избежала каких то неприятностей.

Из меня словно стержень вынули. Я послушно, как маленький ребенок за ручку с папой, проследовала за Миароном к его столику в углу зала. Окружающие шушукались и насмешливо поглядывали на меня и мэршу. Миарон вежливо отодвинул для меня стул, одновременно кивая еще одному морунцу, вскочившему из-за стола при нашем приближении. Мужчина пересел за соседний столик, оставив нас вдвоем.

Я ощущала себя слабой и беспомощной. И мне было все равно, что я такая. Все равно, что со мною будет. Я смотрела на совершенные, будто изо льда выточенные, черты лица морунца и не могла понять, что к нему чувствую.

И не могла разгадать его настроения. В его глазах пару раз мелькнуло какое-то очень сильное чувство. Мне показалось, ненависть. Но разве такое могло быть?

Молчание затягивалось. Я не знала, что сказать. Поблагодарить? За что? За то, что купил ужин со мною и тем самым избавил от общества пьяного бывшего любовника? Как-то я не горела желанием посвящать морунца в это. Завязать светскую беседу о погоде? Мне всегда это казалось до невозможности глупым.

О чем еще можно поговорить с инопланетником, я не знала. Но в итоге нервы не выдержали, и я первая нарушила тишину:

- О чем ты думаешь?

Вот теперь я могла бы на библии поклясться, что в глазах Миарона мелькнуло бешенство. Всего на пол мгновения. Но я заметила. По спине пробежала струйка холода. И мне стало страшно. Так страшно, как когда-то давно я боялась своего отца. До одури, не рассуждая, не в состоянии справиться с собственными эмоциями.

Кажется, все мои эмоции в эту ужасную минуту проступили у меня на лице. Или же мужчина прекрасно знал все свои недостатки. Во всяком случае, у меня не было другого пояснения тому, что произошло в следующую секунду.