– Да, это я, а в чём дело?

– Мы ждём Вас по просьбе профессора Лупьена. Его знакомые обратились к специалистам нашей клиники, и наш коллектив заинтересовался Вашим случаем.

– А что это за клиника?

– Это исследовательское учреждение под Фонтенбло. Оно оборудовано по последнему слову медицинской науки.

– Увы, я уже говорил профессору, что мне нечем платить за обследования.

– Вам и не придётся. Раз клиника согласилась включить Вас в план исследований, то это совершенно бесплатно. Конечно, Вам придётся покупать себе еду, сверх обычного рациона, но это не дороже, чем в городе.

– Ладно, тогда можно и обследоваться.

– Тогда сходите, возьмите вещи, и поедемте с нами, раз мы уже здесь.

Луи поднялся в квартиру. Селин там, разумеется, не было, и он оставил ей записку, спрятал бриллиант в её шкатулочке для украшений и позвонил в колледж преподавателю. Подождав, пока того вызовут из мастерской к телефону, он сказал, что заболел и вынужден лечь в больницу.

– Это очень жаль, ведь, скорее всего, Вы, Луи, уже отстали настолько, что не сможете сдать курс. Вас придётся оставить на второй год.

– Мне тоже жаль, но увы, я болен, и мне придётся провести в больнице по крайней мере несколько дней.

Собрав свой рюкзак, Луи спустился вниз и сел на заднее сиденье микроавтобуса.

– Если опустите правую руку вниз, то там рычаг, которым можно опустить сиденье, чтобы поспать, – сказал водитель, отъезжая. – Кстати, зовут меня Жюль Дюверне́.

– А я Жан-Люк Ламоре́, – представился второй, сидевший на пассажирском сидении спереди. – Мы работаем в клинике, заботимся обо всём, что связано с движением пациентов. Так что, с любыми вопросами обращайтесь к нам.

– Первый вопрос у меня уже есть. Что за обследование мне предстоит?

– Увы, это не ко мне, но зная клинику, могу предположить, что Вам сделают полный набор: кардиограмму, томографию, анализ крови и всё такое. Мы административные, а не научные сотрудники. Там отличное, современное оборудование и учёные, а не просто деревенские доктора.

– У нас, например, обследовался в своё время Джофре Гудо, – добавил Жюль. – Слышали, наверное?

– Имя звучит знакомо, но не припоминаю.

– Все газеты писали, что он слышал голоса. В нашей клинике у него обнаружили повышенную чувствительность слухового нерва в лежачем положении.

– А, вспомнил! Точно. Он заявлял, что в кровати слышит потусторонние голоса. Только дальше о нём вдруг перестали писать.

– Всё правильно. Как только ему был поставлен диагноз, ему предложили два варианта: операция на слуховом нерве или просто использовать беруши. Он выбрал второе и, кажется, совершенно доволен жизнью.

Они долго ехали на север в сторону Дижона, а за Боном повернули на северо-запад, в сторону Парижа и Фонтенбло. Луи уже давно был на ногах, но совершенно не чувствовал ни усталости, ни желания заснуть. После Немура они свернули направо, поколесили по лесу и подъехали к воротам справа от дороги. Там Жюль провёл через электронный замок своим пропуском, ворота открылись и пропустили их на заросшую лесом территорию. Метров через пятьдесят их виду открылся современный трёхэтажный корпус из сплошного стекла, перед которым стояло несколько машин, а по тропинкам вокруг гуляли несколько человек в обычной одежде и полосатых больничных пижамах.

– Мне тоже придётся носить это полосатое? – спросил Луи.

– Отнюдь нет, – усмехнулся Жан-Люк. – Её носят только те, кто не хотят трепать своё.

Он и Жюль казались совершенно обычными, весёлыми мужиками, хотя Луи ожидал, что они должны быть заумными занудами, раз работают в исследовательском учреждении. Успокоившись и расслабившись, он последовал за ними в фойе. Там Жан-Люк попрощался и куда-то ушёл, а Жюль представил Луи сотруднице маленькой регистратуры.

– Вот, наш новый пациент. У него случаются проблемы с ориентацией в пространстве и чувствительностью кожи.

Луи заполнил обычную медицинскую форму, потом его взвесили и измерили рост и вызвали медсестру. Она проводила его в маленькую, одноместную палату на третьем этаже.

– Сейчас четыре, – сказала она. – Ужин в семь, так что можете отдохнуть или пойти прогуляться. Сегодня никаких обследований не будет, а завтра утром будьте готовы. Я приду за Вами в восемь утра. На первом этаже есть небольшая библиотека, в ней же можно посмотреть телевизор, но там смотрят в основном старьё. Пациенты помоложе обычно смотрят его в спортзале рядом.

– Пойду, прогуляюсь, – ответил Луи. – Я целый день провёл в дороге.

Выйдя из корпуса, он направился по первой же попавшейся тропинке, куда глаза глядят. С того момента, когда он разговаривал с вороном, и тот вытолкнул его в другой мир, он чувствовал, что то странное ощущение, которое появилось несколько дней назад, только усилилось. Ему приходилось постоянно держаться за этот мир, но в то же самое время он перестал чувствовать усталость и напряжение от этого. Под деревьями ему было хорошо. Он слушал шум ветра в их кронах и пение птиц, и волнения последних дней отступали и сменялись покоем. Он позвонил профессору Лупьену, чтобы поблагодарить за рекомендацию, но тот не поднимал трубку. Луи ещё погулял и вернулся в палату. Ночь он провёл без сна, лёжа на кровати и глядя в потолок. Усталости не было, и ему по-прежнему вообще не хотелось спать. Совершенно уверенный, что утром у него обнаружат повышенное давление и всё в таком духе, Луи последовал за медсестрой на второй этаж. Там всё шло, как на любом медосмотре: стетоскоп, горло, молоточек, термометр. Все показатели были в норме. Потом Луи отвели в другую комнату и сняли кардиограмму. После неё ему дали время отдохнуть и съесть завтрак.

– Томографию Вам сделают завтра, натощак, – сказала сестра, найдя его в столовой. – А сейчас пожалуйте на тренажёр для записи сердечной деятельности.

Луи отшагал на тренажёре несколько километров, прежде чем ему надоело, и он сказал, что устал, хотя на самом деле был свеж и полон сил. На него навесили записывающий прибор и предложили провести день как всегда и побольше гулять, что он и сделал. Остальные пациенты казались самыми обычными людьми. Среди них были представители всех возрастов и профессий: старичок со слуховым аппаратом, загорелый мужчина с военной выправкой, оказавшийся офицером флота, женщина средних лет, работавшая диспетчером на автобусной станции где-то в Бретани, старшеклассница со шрамом на лбу, уходившим вверх под волосы, и ещё несколько разных людей. Луи познакомился кое с кем и убедился, что смотреть телевизор действительно лучше в спортзале.

На следующее утро ему сделали томографию. Он спросил, когда следует ожидать результатов, и врач покачал головой и предположил, что во второй половине дня возможно всё будет готово. Действительно, его вызвали в кабинет врача, и тот развесил на фонарях снимки и распечатки и принялся рассматривать их. Потом он позвонил и вызвал коллегу.

– Вы что-то у меня нашли? – встревожился Луи.

– Вовсе нет, пока абсолютно ничего, – ответил врач.

Вскоре вошёл другой, и они принялись обсуждать результаты обследования. Луи слушал их и мог лишь составить мнение, что оба не видели в нём никаких отклонений.

– В общем, Вы, месье Кадьё, совершенно здоровы, – наконец сказал первый врач. – Никаких причин для потери ориентации или чувствительности кожных покровов мы не наблюдаем.

– А для провалов в памяти, которыми сопровождается потеря ориентации? Я нахожусь где-нибудь, потом вдруг оказываюсь совсем в другом месте.

– Нас не предупреждали о таком, но всё, что я сказал, остаётся в силе. Единственное, что я могу порекомендовать – это запись нервных сигналов. Может быть, это поможет пролить свет на Ваше состояние. Спуститесь с медсестрой в подвал, и там мы сможем записать Вашу нервную деятельность.

Луи пошёл за медсестрой вниз. Они спустились на второй подвальный этаж, но он заметил, что лестничная клетка продолжается ещё на пару этажей дальше вниз. Она привела его в комнату со столом и четырьмя стульями и оставила одного. За ним закрылась стальная дверь с небольшим, укреплённым проволокой стеклом, и щёлкнул замок. Не обратив на это внимания, Луи сел и попытался пододвинуть стул ближе к столу, но и тот, и другой были привинчены к полу.