– Ай-ай-ай! – воскликнула она, отдёргивая палец.

На кончике пальца был маленький порез. Селин открыла аптечку и достала себе пластырь.

– Погоди, давай вытрем его сначала, – предложил Луи.

Щит исчез. Он закрыл кран, подал ей полотенце и высушил им воду с её руки.

– Я ещё сонная, – ответила она, заклеивая порез. – Выходит, твой щит тонкий, как бумага, но прочный, как бетонная стена?

– Кажется, так.

– Ты можешь опять создать его?

Луи вытянул вперёд ладонь и создал перед ней щит размером с тарелку. Селин постучала в него костяшкой пальца.

– Как будто в кирпичную стену стучишься, – сказала она. – Ни на миллиметр не сдвигается.

– Вот то же самое почувствовали те двое, – пожал плечами Луи.

– Это же невообразимо здорово!

– Чего в этом хорошего?

– Теперь тебе вообще ничего не угрожает! Тебя никогда не собьёт машина, на тебя никогда ничего сверху не упадёт. Да и собака, пожалуй, тоже не может тебя укусить.

– Поцелуй меня.

– Что?

– Просто возьми и поцелуй, прямо сейчас!

Селин привстала, наклонилась через стол и поцеловала его в губы.

– Уф, слава богу! – вздохнул он.

– А ты что, боялся, что оно опять появится?

– Признаться, я уже ни в чём не уверен.

– Как ты вообще создаёшь его? Ты какое-то усилие должен приложить?

– Точно не знаю. Вроде бы я разобрался, что нужно подумать или захотеть, чтобы он появился. Это что-то вроде мысли, но я не могу объяснить словами. Это вроде такого…

Луи попытался снова создать щит, но у него не получилось. Он снова и снова пытался и всё больше расстраивался.

– Брось ты это, и пошли спать, – предложила Селин.

Через два дня у Луи был перерыв в занятиях. Он воспользовался им, чтобы снова сесть на поезд и доехать до Отёна. С вокзала он почти бегом добрался до амфитеатра. Там опять было безлюдно, и лишь прогуливалась пара иностранных туристов. Он неуверенно встал на то же самое место, где стоял, когда всё произошло. Он постоял с минуту, но через редкие облака всё так же светило солнце и тёплый сентябрьский ветерок по-прежнему обдувал его. Он почувствовал тревогу от того, что не был уверен, произошло ли тогда с ним всё на самом деле, и в тот же момент амфитеатр исчез, и он увидел те же самые коридоры. В них на этот раз никого не было. Он взглянул вверх. Коридор уходил туда метров на сто и опять поворачивал. Луи вздохнул с облегчением и снова оказался в амфитеатре. Он быстро оглянулся и взглянул на туристов. Те, как ни в чём не бывало, готовились сделать очередной снимок руин. По-прежнему неуверенный, что всё по-настоящему, но, по крайней мере, убедившись, что что-то происходит, он направился домой.

Едва дождавшись возвращения Селин, Луи подхватил её на руки прямо в прихожей и закружил.

– Ты что-то выяснил? – спросила она.

– Я был в амфитеатре, – начал он и пересказал всё, что произошло. – Тот мир возникает, словно призрачный, и я даже не знаю, настоящие ли были те существа. Та штука, которой меня сначала ударил первый из них, тоже казалась призрачной и прошла сквозь меня, как луч света в тумане или в дыму.

– Да это же замечательно! – обрадовалась она. – Мало ли что всё вокруг такое обыденное, и все просто торопятся по своим делам. Кто сказал, что так должно быть всегда и с каждым? У тебя появилось что-то своё, особенное, и ты вполне можешь быть этому рад, ведь так?

– Что-то радости мне это пока не доставляет.

– Ты это серьёзно? – удивилась Селин. – Во-первых, это спасло тебя от порезанного ножом лица, а потом грузовик – это вообще ужас.

– Конечно же, я рад, что остался цел, но как-то всё это потустороннее слишком странное для меня, как бы это сказать, постороннее, чуждое. Ты же медсестра…

– Пока ещё только учусь!

– Конечно, но всё-таки, ты же понимаешь, что у всего могут быть побочные эффекты. Вдруг и этот щит что-то незаметно делает со мной?

– А ведь ты прав. Как бы узнать?

– Не знаю. Не могу же я пойти в клинику и сказать: «Доктор, я могу создавать бронестекло. Это очень опасно?»

– Увы, нет.

После этого разговора поначалу всё вернулось на круги своя. Ничего необычного с Луи больше не случалось, и они с Селин продолжали жить и учиться. Однако, у него появилось чувство, что в её отношении к нему что-то изменилось. Она стала чуть более предупредительной, чуть иначе разговаривала с ним, а иногда он ловил на себе её взгляд, и ему казалось, что и смотрит она на него по-другому, как бы подозрительно. Время от времени она предлагала померить ему давление и температуру, хотя он и уверял её, что чувствует себя прекрасно. Непроизвольно, он начал обращать на это внимание и наблюдать за ней. После нескольких дней такого напряжения Луи решил, что ему всё показалось, но затем он снова обратил внимание, что Селин словно осторожничает, приближаясь и прикасаясь к нему, будто опасается порезаться. Это его не на шутку расстроило.

В колледже занятия становились всё сложнее, но Луи было всё труднее сосредоточиться на них. Его отвлекало всё подряд. Глядя в коридорах на каждую встречную студентку, он прежде всего вспоминал о Селин. Каждый громкий звук от уроненного кем-то на верстак инструмента заставлял его вздрагивать и вспоминать происшествия в амфитеатре, нападение хулиганов и аварию грузовика. Отвлекаясь и задумываясь обо всём этом, Луи подчас просто переставал слышать преподавателей. Он с грехом пополам освоил пайку, нарезание резьбы, склеивание и обжатие полимерных трубопроводов, и как-то получил проходные баллы. Хуже всего было то, что ему начало казаться, что он потерял интерес к профессии, которую раньше любил. Его отец, дед, и прадед были слесарями-водопроводчиками в Дижоне, и их знала половина города. Луи собирался продолжить дело отца, чем тот несказанно гордился, но теперь всё просто пошло не так.

Чтобы разобраться и избавиться от постоянной тревоги, Луи хотел точно определить, привиделось ли ему всё в амфитеатре, или это было на самом деле. Он даже не знал, как это выглядело для стороннего наблюдателя. Его неудержимо влекло в Отён, и в один из дней он решился прогулять занятия. Соврав Селин, что в тот день его занятия должны начаться позже, он проводил её и собрался в поездку. Оказавшись на том же самом месте в амфитеатре, он включил камеру на мобильнике и попытался воспроизвести чувство, при помощи которого заглянул в коридор в прошлый раз. Всё вокруг него расплылось, словно он расплавил пространство. Произошло мгновенное смещение, и он оказался стоящим в похожем, но другом коридоре. Он осторожно попробовал то под своими ногами, что казалось полом. Убедившись, что по нему можно ходить, он сделал несколько осторожных шагов вперёд, в сторону ближайшего ответвления, в надежде что-нибудь увидеть или узнать. Когда он заглянул за угол, то увидел такое же точно существо, как в первый раз. Оно брело ему навстречу, словно осматривая коридоры. Завидев его, оно поспешило вперёд, поймало изумлённого Луи за ногу большими, словно колбасы, пальцами и подняло его в воздух. Не успел Луи ни испугаться, ни возмутиться, как рядом в стене открылось окно, и существо выбросило через него Луи, как выбрасывают жука или муху, сопровождая это серией звуков, которые, несомненно, являлись разумной речью.

Вот тут Луи испугался не на шутку. Помня о направлении, в котором шёл, он подумал, что, вернувшись в свой мир, он должен был оказаться под землёй, ведь коридор вёл вперёд, в сторону склона, на котором был построен амфитеатра. Вместо этого Луи оказался в паре десятков метров над небольшим парком на вершине холма. Вскрикнув, он почувствовал, что падает, но, как и в первый раз, перед самой землёй он притормозил и плавно опустился на неё. Встав на ноги и отряхнувшись, он взглянул вверх. Там было самое обычное голубое небо, по которому ветер нёс серовато-белые облачка. Луи поспешил назад в амфитеатр. Его рюкзак по-прежнему лежал на скамье. Он взял телефон из чехла на ремне, остановил запись на камере и запустил воспроизведение. Запись показала скамьи амфитеатра, потом изображение исказилось, и дальше шло то, что Луи видел собственными глазами. Он даже подпрыгнул и воскликнул: «Да! Да! Есть! Я это записал!»