Да вроде и брать-то у меня нечего, горько усмехнулся он. Самое ценное, компьютер, стоял на письменном столе. Впрочем, нет, есть еще одна вещь… Он открыл шкаф, проверил дубленку – тоже на месте.

И все же, что-то не давало ему покоя. Какая-то тревога сверлила ему душу.

Он задумался, прислушиваясь к своим ощущениям. Еще раз осторожно прошелся по комнате.

Подошел к своему рабочему столу. Стопка чистых белых листов аккуратно лежала посередине – там, где он их оставил, закончив писать очередную главу своей монографии.

Машинально выдвинул верхний ящик и замер – монографии не было. Какое-то время он тупо смотрел на пустое фанерное днище. Зачем? – наконец возникла недоуменная мысль. – Какая в ней ценность?

Он задвинул ящик, пооткрывал остальные – вдруг девушка случайно переложила ее? Но нет, монографии нигде не было.

В задумчивости он повертел массивную пепельницу идеальной чистоты – сам не курил, специально держал для друзей. Меланхолично поправил стаканчик с ручками – стоял не на своем месте,

Она что-то писала? – подумал Игорь.

Он поднял верхний листок. Поднес к глазам. Так и есть, явно были видны следы какого-то текста. Кто-то писал прямо на стопке, но потом выкинул верхний листок. Игорь посмотрел в корзину – скомканных бумажных шариков там было немало. Можно, конечно, развернуть все верхние. Но он пошел по другому пути – пальцами собирая пыль с подоконника, Игорь осторожно проводил ими по листку. И вскоре явственно проступили буквы.

"Игорь, извините, – прочитал он. – Память ко мне вернулась и я вдруг поняла, для чего я здесь на самом деле… Умоляю вас, прошу, ни в коем случае не ищите меня. Это бесполезно. Боюсь, я не смогу… Прощайте… Мне было хорошо с вами… Эйджер."

Он вдруг похолодел от ужасных предчувствий. В комнате как-то само собой снова стало сумрачно и неприветливо.

Все дальнейшее Игорь проделал очень быстро.

Мгновенно оделся и вылетел на улицу.

Машина завелась с пол оборота, причем температура двигателя сразу же вышла в норму, словно ей только что пользовались.

Визг шин, и вот уже Игорь оказался на старой площади – ведь именно здесь он встретил ее вчера.

Выскочив из "Тойоты" он успел еще увидеть, как незнакомка, в его собственном полиэтиленовом дождевике, торопливо поднималась по ступенькам замка, неся в руках небольшой пакет.

– Эйджер, подождите! – крикнул Игорь, выскакивая из машины на булыжную мостовую старой площади.

Девушка на мгновенье замерла, держась за ручку двери, резко обернулась, увидела Игоря, вздрогнула, и быстро скрылась внутри замка.

Игорь бросился за ней, огибая небольшие группки слонявшихся на площади ранних туристов. Сонный экскурсовод монотонно рассказывал о разных таинственных случаях, происходящих в этом замке, о проклятии, нависшем над ним.

Лавируя среди одиноких зевак, Игорь быстро взбежал по ступенькам и резко открыл массивные двери, на которых мелом, коряво, от руки, было выведено: "Закрыто на реставрацию. Посторонним вход воспрещен". Быстро проскользнул внутрь. Дверь, под действием пружины, резко закрылась. Игорь, оказавшись в полутьме, замер на мгновенье, оглядываясь и прислушиваясь. Длинный коридор был основательно завален многовековой пылью и строительным мусором, скопившемся здесь, наверное, еще с советских времен. В тишине явственно различались торопливые удаляющиеся шажки.

Игорь неловко побежал на звук, перепрыгивая через разбитые стремянки.

– Эйджер! – крикнул он на ходу, твердо уверенный, что скоро догонит ее.

Многоголосое эхо пустого помещения оглушило его, но… никакого ответа.

Коридор вывел его в холл, где дорогу преградила старая натянутая веревка с обветшалой табличкой – "Реконструкция. Проход запрещен".

Девушки здесь не было. Да и путь разветвлялся на несколько коридорчиков.

Игорь замер в растерянности.

– Эйджер, мне надо с вами поговорить! – снова крикнул он.

Громкое эхо снова многократно отразилось от каменных стен, наперегонки друг с другом убежав куда-то в бесконечную глубь.

Прислушался. Тихо в ответ. И даже уже не слышно было скрипа мусора под женскими босоножками.

Игорь в недоумении обернулся.

Позади, от входной двери, с испугом и любопытством смотрела на него какая-то дама. А два пухленьких карапуза осторожно ступали следом за ним. С хитрыми рожицами они, прошмыгнув мимо Игоря, пробежали под оградительной веревкой, с опаской прошли еще шагов десять – до самого поворота, оба одновременно заглянули туда, в неизвестность, и визжа вдруг бросились обратно. Дама у дверей на них шепотом построжилась, выгоняя карапузов на улицу. Входная дверь закрылась.

Игорь зачем-то махнул им всем вслед рукой и, нагнувшись, скользнул под веревку, приподнимая ее руками, и старательно переступая через куски старой советской штукатурки – насколько он помнил, раньше здесь были склады.

Неловко пробираясь среди всех этих покосившихся стремянок, носилок, сломанных лопат и облезлых веников, запачканных известью и цементом, он выискивал в холле отпечатки женских босоножек. Но толстый слой мусора совершенно скрывал какие-либо следы, и в какую сторону она пошла было абсолютно непонятно.

Отчаявшись в своих следопытских поисках, он остановился в нерешительности у поворота – куда ему пойти? Прямо или направо? Осторожно заглянул за угол, ожидая увидеть там что-то необычное – дети ведь чего-то испугались?

Все тот же строительный мусор, заляпанные известью окна и многолетняя пыль.

И гардероб.

Длинные ряды вешалок уходили вправо и влево, теряясь где-то вдали. Игорь подошел поближе, невольно разглядывая его содержимое. Сплошь забитый одеждой, он скорее напоминал театральный склад – до того разнообразной она была. Пыльные шубы висели вперемежку со старинными камзолами, а пальто – с гвардейскими мундирами.

В первых рядах он вдруг заметил знакомый полиэтиленовый дождевик – свой собственный. С него еще капала вода.

– Эйджер! – снова крикнул он, впрочем, без всякой уже надежды.

По-прежнему тишина в ответ.

Игорь нашел рядышком свободный крючок. Повесил свой мокрый плащ, взяв зачем-то полустертый тяжелый номерок с готическими цифрами, сунул его в карман и поспешил вдоль вешалок, куда-то туда, где заканчивался этот странный гардероб и судя по всему именно туда проследовала его таинственная гостья, зачем-то унесшая с собой (не на память же о нем) его монографию.

Какое-то время он блуждал в захламленных коридорах первого этажа, заглядывая во все углы. Вскоре он вышел к лестнице. Ступеньки вели как вверх, так и вниз, в подвал. Справа и слева мусор был особенно плотно навален. И Игорь, справедливо решив, что девушка в коротком платье и босоножках вряд ли полезет через эти горы, и уж тем более – спустится вниз в кромешную темноту и сырость, поднялся по лестнице на второй этаж.

Здесь уже было гораздо чище. Мусора, по крайней мере, не было и в помине, а на полу кое где были даже расстелены ковровые дорожки приятной расцветки и имеющие довольно свежий вид. Наверное, их, скорее всего, еще не успели убрать, подумал он и посмотрел на свои ботинки, выпачканные в штукатурке. Тщательно вытерев их о какую-то тряпку, он осторожно продолжил свой путь.

Было очень тихо и звук шагов тонул в мягкой дорожке. Пыли уже нигде не было видно. А на стенах, в старых замысловатых канделябрах, странным электрическим огнем, горели восковые белые свечи.

– Эйджер! – снова, на всякий случай крикнул он, безрезультатно дергая за ручки все встреченные им на своем пути двери.

Но в ответ – по-прежнему тихо.

Впрочем, пустующим этот замок все-таки назвать было нельзя.

Вдруг впереди по правой стороне неожиданно скрипнула и приоткрылась дверь. Выглянуло чье-то лицо. Внимательно его осмотрело и снова исчезло. Игорь ясно услышал звук проворачиваемого в замке ключа.