Надо же, а ведь он серьёзно решил, что я считаю его педиком! Похоже, с чувством юмора тут всё очень плохо. Печально.
У Олега тоже было неважно с чувством юмора, и из-за этого он иногда на меня смертельно обижался. Мог на полдня надуться, услышав в магазине во время примерки, что «в этой куртке он похож на глисту в скафандре». Глиста казалась ему очень обидным словом.
А какой он скандал мне устроил, когда я, принимая гостей, пошутила, открывая дверь: «Здравствуйте, гости дорогие! Вас приветствует хозяин квартиры, — указала на себя, — и его верный падаван, — на Олега. — Будьте как дома в нашем дурдоме!»
Ну фигня же полнейшая. Но с ним получилось так, как любит говорить моя мама: «Не всё шутка, где есть юмор». Юмор был, а вот шутки не вышло. Вышла трагедь.
Но если чувства Олега я старалась щадить, то с чего мне щадить этого… дятла-перфоратора?
— И вообще, а почему ты так сопротивляешься? Ну гей. Можно подумать, геем быть плохо.
— Я не гей потому что!
Хы. Кажется, у него сейчас из макушки дым повалит.
Или из ушей…
— У всех свои недостатки, короче. Я вон чай на ночь пью с печеньем, ты мальчиков любишь. О, кстати! — Я даже оживилась. — А ты актив или пассив?
Мрачная соседская морда после этой фразы теперь точно будет сниться мне в кошмарах.
— Сейчас узнаешь.
И тут он опять меня поцеловал.
Но на этот раз ещё и прижал к стене лифта всем корпусом. И руки нахально сжали грудь.
Вот это у дятла наглость!
А потом одна из них опустилась и залезла ко мне в джинсы…
7
Андрей
Мармышка что-то промычала ему в губы, но что, Андрей не понял — он, нащупав пальцами искомое и ощутив, как девушка вздрогнула, начал двигать рукой.
— Ты шо делаешь, придурок, — прошипела-прошептала мармышка, дёрнув головой, чтобы освободить губы, но у неё это толком не получилось — Андрей тут же вновь поймал их и, раздвинув, стал ласкать языком, не прекращая движений пальцами внизу.
Мармышка вдруг всхлипнула, а после сладко, протяжно застонала. И Андрей неожиданно понял, что хочет её. Плевать, кем она его там считает. Он её хочет. И получит… сейчас.
Не отвлекаясь от ласк, второй рукой Андрей задрал мармышке свитер и спустил ниже бюстгальтер, оголяя остренькие розовые соски. Оторвался от губ, наклонился — и втянул один в рот, второй сжимая пальцами.
— Ах, — сказала мармышка и, всхлипнув, призналась как будто с неохотой: — Классно как…
Классно? Не-ет, ей ещё пока не было классно, всего лишь приятно.
И Андрей усилил напор внизу, одновременно с этим прикусывая один сосок, а второй зажимая пальцами…
***
Анна
Надо его остановить. Точно, надо, обязательно…
Ой, нет, не сейчас. Попозже…
Слишком приятно… Слишком давно у меня этого не было…
Да, попозже…
Настойчивые, требовательные пальцы ласкали внизу, а губы и руки занимались грудью, и с каждым движением мир уплывал всё дальше, оставляя после себя чистое наслаждение.
Оргазм был настолько острым, что я, не выдержав, обняла соседа за шею — боялась свалиться на пол…
Но секундой спустя мы свалились туда вместе, и я, по-прежнему содрогаясь от нахлынувших чувств, ощутила, что с меня стягивают джинсы вместе с трусами.
Хотела сказать «может, не надо»… Или не хотела? В общем, неважно. Потому что ещё секундой спустя мне раздвинули ноги — и так резко вонзились внутрь, что я вскрикнула.
Чёрт, большой… Олег тоже большой, но этот… дятел… ещё больше, кажется…
— Вот же кайф… — прошептал сосед мне на ухо и, не дожидаясь моего ответа, сразу начал размашисто двигаться. Но больно не было — только до невероятности приятно, настолько приятно, что я совершенно не могла соображать. Понимая, что во всём этом есть что-то ненормальное, я тем не менее была не способна его остановить.
Вместо этого я стонала, сопела и всхлипывала…
***
Андрей
Как же сладко она стонала! Он ловил эти стоны губами, не прекращая двигаться и сжимая ладонями грудь, и постепенно понимал, что уже очень давно не ощущал ничего подобного к девушке. С тех пор, как развёлся с Катей, точно не ощущал…
А мармышка стонала всё громче и громче, и Андрей вновь начал ласкать её внизу, растирая влагу и ловя себя на мысли, что ужасно хочется пройтись там языком…
Вот же… Не надо было об этом думать. Тело вспыхнуло жаром, и он едва не совершил непоправимое, но в последний момент всё-таки успел.
Соседка же распахнула глаза и посмотрела на Андрея, как ему показалось, с неудовольствием…
8
Анна
Только я хотела сказать: «Хорошо, что вытащил», как этот… трахатель-стахановец вдруг сполз вниз и припал губами к тому самому месту, где только что побывал.
И от этого места по телу расходился жар, вновь выжигая все мысли и доводы, и хотелось только сильнее, быстрее, резче… Я дрожала, я выгибалась, я сжимала его голову руками, сильнее разводя ноги и, кажется, в итоге пережила маленькую смерть…
Или это была жизнь? Чёрт её знает. В любом случае — было так хорошо, что я вознеслась к небесам… А потом резко грохнулась башкой об лифт, когда меня спросили с ехидцей:
— Ну что? Доказал, что не педик?
— Чего?.. — просипела я, вытирая слёзы с глаз. Мощный был оргазм, раз даже прослезилась.
— Того. Хорошо же тебе было?
Я несколько секунд смотрела на расплывающийся силуэт соседа, пытаясь понять, о чём он вообще говорит.
Потом вспомнила.
Вздохнула.
Все мужики — придурки. Не знаю, есть ли такая примета, но если нет, срочно надо включить в список.
— Там в пакете с мандаринами салфетки есть…
— Чего? — теперь уже удивился сосед. Хотя, если подумать, что тут удивительного-то?
— Салфетки. Влажные. Давай сюда.
— Зачем? — Я уже открыла рот, чтобы сказать «за надом», когда этот дятел протянул: — А-а-а, понял…
— Я счастлива.
Через секунду я вытирала живот, а мой сосед по тюрьме в это время залезал в карман куртки за мобильным телефоном.
— Через пятнадцать минут Новый год. Я же говорил — не успеют…
— Я в этом и не сомневалась, — проворчала я, выкидывая салфетки в угол. — У меня там минералка есть. Можно распить.
— Да? — сосед оживился. — А у меня ничего нет, кроме ёлки.
— Ёлка — тоже нужная вещь, — утешила его я, окончательно оделась, встала и, достав из пакета шарик, торжественно повесила его на дерево. — Вот! Ну красота же, скажи? Неописуемая.
Он промолчал.
Наверное, не согласен. Ну и ладно!
9
Андрей
Мармышка была настолько невозмутима, словно между ними тут сейчас ничего не происходило. Сначала спокойно вытерлась, потом повесила на его ёлку какой-то дурацкий шарик, и вот теперь протягивала Андрею бутылку минералки, второй рукой сжимая мандарин.
— Открывай.
И, плюхнувшись в угол на свою куртку, начала его чистить. В лифте сразу запахло цитрусами… вкусно так запахло.
— А мне можно?
— Бери, — махнула рукой на пакет. Андрей отдал ей открытую минералку, достал два мандарина и тоже сел на собственную куртку. М-да, и ведь стирал только на прошлой неделе…
— Как тебя зовут?
Услышав этот вопрос, соседка подняла голову от мандарина, который старательно разбирала на дольки, и усмехнулась.
— Ёпсель мопсель…
— Чего-чего?..
— Да ничего. Секс не повод для знакомства, говорю.
Андрей опешил.
— Э-э-э…
— Ну, — она вновь усмехнулась и сделала глоток минералки. — Ты ж на меня полез, не спрашивая имени. И теперь оно зачем? Потрахались, дождёмся освобождения из этой тюрьмы и разойдёмся. Что в имени тебе моём, оно умрет, как шум печальный волны, плеснувший в берег дальний, как звук ночной в лесу глухом, — продекламировала торжественно и протянула ему бутылку. — На, товарищ по несчастью. Знала бы, шампусика купила, всё веселее.
