— Э-э… — Судя по лицу, ему не нравилось, но признаваться в этом было нельзя. — Да, вполне.

— Дятел-перфоратор?

— Ну да…

— Трахатель-стахановец?

Сосед споткнулся на ровном месте, но сумел удержаться на ногах и, покосившись на меня, пробормотал:

— Это уже так себе.

— А по мне, мармышка — так себе, — отрезала я. — Не называй меня… этим.

— Тогда скажи, как тебя зовут.

Вот дура, сама себя в ловушку загнала.

— Аня.

Дятел улыбнулся очень довольной, счастливой улыбкой. Примерно такой же улыбкой улыбался мой дядя, мамин брат, когда его жена готовила ему домашние пельмени.

— А меня Андрей.

Андрей, значит…

— Дятлов?

— Нет, — и даже улыбка не померкла! — Нестеров. А ты?

— Кудрявцева.

Сосед посмотрел на мои кудри, выбивающиеся из-под шапки, и кивнул.

— Тебе подходит.

Я не стала уточнять, что стала Кудрявцевой вновь совсем недавно, после развода, вернув себе прежнюю фамилию. А до этого была Мышак.

Иначе он так хохотать будет, что точно грохнется и пропашет носом асфальт.

Андрей

Значит, Аня Кудрявцева. Прогресс!

Андрей никогда не думал, что будет так радоваться, узнав имя девушки, но с Аней, чувствуется, его ждёт ещё множество интересных открытий.

Нестерпимо хотелось спросить, куда делся этот её то ли парень, то ли муж, но Андрей понимал — рано. Этот вопрос точно превратит прогресс обратно в регресс.

Поэтому он решил пока спрашивать только безопасное — про маму и бабушку, про братьев и сестёр, в том числе про того, который в детстве создавал инсталляции (теперь Андрей уже знал, что это такое) из продуктов собственной жизнедеятельности, ну и про работу. И никаких вопросов про мужиков. Даже с отсутствующим папой пока подождём. В конце концов, мармышка…то есть, Аня ведь не спрашивала про его отца, когда он сказал, что едет к маме с сестрой.

Минут через пятнадцать Андрея ждал ещё один прогресс — Аня спросила, кем он работает. Это был уже серьёзный — да-да, очень серьёзный! — шаг вперёд.

— Я менеджер по продажам бытовой техники.

— А-а-а, — протянула она понимающе, — поэтому ты и сказал, что собачья вкусняшка — не инструкция к новой стиральной машине!

— Точно.

Жаль, что до Ермаково на метро ехать всего сорок минут, да и в самом метро толком не поговоришь. Хотя он, пожалуй, слишком многого хочет.

— Мне направо, — сказала Аня, как только они вышли на улицу. — А тебе?

— Налево, — вздохнул Андрей и ощутил, как подпрыгнуло сердце, когда мармышка улыбнулась.

— Тогда удачно тебе навестить маму с сестрой. Пока… Андрей.

— До встречи, Аня.

Анна

Квартира, в которой жили мама с бабушкой, встретила меня вкуснейшим запахом запечённой курицы и каких-то сладких пирогов. О-о-о, да-а-а!

— С вишней, настурция, — подтвердила бабушка, понимающе кивая. Знала, что я любитель пирожков. Особенно с вишней! — Мы с мамой встали ранёхонько, чтобы до твоего приезда успеть напечь. Оксана ещё курочку сделала, и картошечку пюре, и оливье, и…

— Прекрасно! — воскликнула я с энтузиазмом. — Я как раз хотела начать худеть.

— Начинать худеть в Новый год — плохая примета.

— Бабушка…

— Слушай, что тебе старшие говорят, и внимай! Чтобы год был сытный и богатый, на Новый год надо…

— Обжираться?

— Хорошо кушать, — поправила меня бабушка наставительно. — И никаких диет! Иначе весь год голодать придётся.

Ответить я не успела — с кухни выглянула мама.

— Кто тут сказал «голодать»? Никаких голодать! Аня, мой руки и топай в комнату, садись за стол. Сейчас я закончу нарезать колбасу и сядем.

Я поняла — это была месть. Месть за то, что я не приехала к ним 31 декабря. И теперь они хотели наверстать упущенное. Точнее, наесть несъеденнное. Нет, не так! Скормить нескормленное.

Я с тоской покосилась в зеркало на свой довольно-таки сытенький и пухленький животик. Кажется, сегодня он распухнет ещё больше, дабы год был сытный и богатый.

Сытный и богатый год, ну ты подумай! Когда это последний раз случалось в нашей стране хоть с кем-то, кроме олигархов?

Часа через два, когда я оказалась набита до самой макушки салатом, колбасой, сыром, слабосолёной рыбой, пирожками, картофельным пюре, курицей и остатками новогоднего холодца, мама с бабушкой, кажется, почувствовали себя отомщёнными.

— Пойду, чайник поставлю, — довольно сказала родительница и встала из-за стола. — И торт принесу. И конфеты.

Нет, ещё не почувствовали…

— Я уже не могу. Не влезет. Может, не надо?

— Да ладно тебе, — мама беспечно махнула рукой и удалилась. Я вздохнула и расплылась на стуле практически в прямом смысле этого слова.

— Не грусти, настурция. Торт — он же как венец на голове у короля. Без него король не король, праздник не праздник.

Ещё одна примета, кажется.

— А конфеты — это типа скипетр?

Бабушка улыбнулась.

— Точно, Нюшенька. Торт — корона, конфеты — скипетр. Что там ещё есть у королей?

— Трон, — ответила я и поёрзала на стуле. Интересно, я вообще смогу сегодня подняться с этого самого трона?.. — Ба, я спросить хотела. Как ты думаешь…

— Да-да? — Бабушка с интересом навострила уши.

— Я тут недавно рассуждала… О том, почему столько времени терпела Олега.

— Ну, это дело ясное. Дура была. А ещё, — бабуля подняла палец вверх, — любила его. Влюблённая дура — это вообще гремучая смесь, Нюшенька.

— Бабушка!!

— Я слушаю, слушаю.

— Я уже всё поняла насчёт себя. Да, влюблённая дура. А он? Тоже, что ли, любил меня? Он-то почему столько лет всё терпел? Хотел ведь всегда сделать из меня копию своей мамы, не получалось, он злился, но пытался снова и снова. Любил?

— Не тешь себя напрасными надеждами, — покачала головой бабушка. — Когда любят, переделать не пытаются. Не любовь это, а желание сломать человека, подчинить его себе, превратить в податливую глину. Знаешь, на что ещё похоже… На охоту, Нюшенька.

— Охоту?

— Да. Когда охотятся не ради мяса или шкуры, а просто потому что это доставляет удовольствие — жертву преследовать. Власть над другим живым существом — она пьянит. Кому-то нравится взаимное уважение в семье, быть с партнером на равных. А кому-то надо повелевать.

— Как королю? — усмехнулась я, вспоминая Олега. А ведь и правда… Ему всегда нравилось мне приказывать. И когда я эти приказы исполняла, тоже нравилось. А сопротивлялась я, конечно, далеко не всегда — всякое бывало за пять лет. Иногда мне казалось, что сопротивление бесполезно и бессмысленно. А Олег радовался.

— Как королю, — подтвердила бабушка. — Поэтому, Нюшенька, бред это всё про то, что девушкам нужны принцы. Принцы потом королями становятся. Вот такими, как муж твой бывший, скатертью ему дороженька…

— Ба! — я засмеялась. — А кто же тогда нам нужен, если не принцы?

Из глаз бабушки на меня смотрела вековая женская мудрость.

— Мужики, кто же ещё. Самые обыкновенные мужики.

Андрей

Мама с Каришей страшно обрадовались и подаркам, и его приезду. Накормили до отвала и сами презентовали на Новый год коробку конфет и набор для душа со всякими мылами-гелями. Типично женский подарок, но Андрей уже привык. Да и, по правде говоря, он любил всё пахнущее — от парфюма до сыра с плесенью.

А вот что подарить Ане, до сих пор не представлял. Забавно, со всеми другими девушками подарки придумывались легко и быстро, но с ней это правило дало серьёзный сбой.

После праздничного обеда Кариша убежала в свою комнату — рассматривать дары брата, — а Андрей с мамой остались на кухне наводить порядок.

— Как там собака? — сразу же поинтересовалась мама, лукаво блестя глазами.

— Собака? — Андрей, увлечённый отмыванием жира с противня, не сразу понял, о чём она говорит. Точнее, о ком. — Какая собака?

— Ну которой ты подарок делал. Игрушку с вкусняшкой.