– Я просто замерзла. И не знала, можно ли покинуть ангар… и ничего не нашла… и нашла… – протянула я руку к двери шкафчика, чтобы рассказать строгому бригадиру про свою находку.

– Ладно. Хватит. Проделанная работа? – перебил он мои заикания.

С понурой головой, под строгим взглядом Марка я, возвращаясь к своим проекциям, вдруг заметила заваленную коробками с медтехникой старую железную дверь с электромеханическим замком.

Дойдя до рабочего места, кивнула на мерцающие дисплеи.

– Выполнено, – Марк приблизился ко мне вплотную. – Ты – волонтер: должна терпеть жару, холод, усталость и боль. И не должна портить чужое имущество. Ты будешь наказана. А сейчас следуй за мной.

В голове моей роились мысли: «Что за наказание? Он серьезно? За кусок целлофана?» Но внешне мне хотелось казаться спокойной и уверенной, только, кажется, глубокое дыхание выдавало волнение.

Желтая линия на полу вела меня к новому испытанию, она упиралась в большие двери с иллюминаторами, над которыми угрожающе светился знак биологической опасности.

Марк кинул в меня защитный костюм и маску, даже не удостоив взглядом. Быстро оделся, с раздражением ругая кого-то по громкой связи за невыполнение сроков работ.

Двери открылись, мы вошли в белое, хорошо освещенное помещение из пластика. На стеллажах стояли боксы разной величины, герметичные, каждый с отдельной вентиляцией, а в них животные.

– Ты поняла уже, да? Здесь подопытные животные. Все зараженные. Мы испытываем на них вакцины, первый этап клинических исследований. Ты видела когда-нибудь зараженных людей? – не дожидаясь моего ответа, он продолжил: – Чтобы чувствовать себя уверенно и не дергаться потом в реальных условиях работы, надо понимать, с чем ты можешь столкнуться, и быть к этому готовой. Кроме инфицированных людей, мир кишит больными животными. Проблема в том, что они могут вести себя агрессивно и непредсказуемо в период заболевания. В таком состоянии они представляют большую угрозу для человека.

Слушая его, я краем глаза следила за крысой в боксе. Облезлая тварь с оскалом мелких зубов и фиолетовыми подтеками на коже. Она агрессивно металась по боксу, врезаясь в стекло.

– Почему они так агрессивны?

– Инфекция несет потенциальную угрозу для всех органов. Например, последствия перенесенного вируса могут проявляться у человека рассеянным склерозом или системной красной волчанкой, поражающей нервный пучок, приводящий к параличу. Иными словами, вирус может поражать мозг, меняя электрические сигналы центральной нервной системы.

– Марк, а человек может тоже быть таким агрессивным, как эта крыса?

– Люди вообще часто себя неадекватно ведут. Неважно, инфицированные или здоровые. Сейчас много отклонений от нормы, это связано с последствиями ограничительных мер.

Он раскладывал на столе медицинские приборы.

– А теперь перемести на стол вон того кота. Нежилец, усыплять будем. Но перед этим возьмем биоматериал. Давай! Быстрее!

Подчиняясь суровой интонации, я подбежала к отмеченному боксу с животным. И остановилась, боясь снять защиту с крышки.

– В чем проблема? – услышала я голос за спиной.

– Я боюсь.

– Чего?

– Он же заразный, – меня затрясло от холодного и безразличного взгляда главврача.

– Ну хоть инстинкт самосохранения присутствует, – он нервно посмотрел на электронные часы. – А то некоторые сразу руками лезут. Думай рационально. Перед тобой задача – переместить кота на стол.

Я внимательно осмотрела бокс. Отключила клапан вентиляции, скрутила трубку и замкнула вентиляционную сеть, подключив датчик подачи кислорода к режиму временной автономной бактерицидной установки. Взяла стеклянный короб и осторожно переместила его на стол перед Марком.

Закрепив на боковых стенках бокса специальный прибор, нагрела пластик, проделав в нем круглые отверстия. В них вошли акриловые эластичные фиксаторы с закрепленными на них металлическими захватами, с помощью которых внутри не потерявшего своей герметичности бокса можно было провести любые хирургические действия.

– Задача решена, – Марк кивнул головой, и на губах промелькнула еле заметная улыбка. Я, стоя на ватных ногах, следила за его действиями. На примере несчастного животного Марк объяснял мне основную симптоматику инфекции и ее внешние проявления. С последней фразой об окончании инструктажа он просто отключил подачу кислорода в герметичный бокс. Наблюдая, как больное существо постепенно перестает дышать, я ощутила подступившую к горлу тошноту. Опустошение…

Следуя за главврачом из «желтой» зоны, я уже не представляла, что ждет меня дальше и как я смогу попасть в нужный мне город, чтобы увидеть семью. Как сбежать, если каждый шаг отслеживается. И какие опасности могут таиться на городских улицах и в придорожных лесах.

В задумчивости я брела по пустым коридорам, пока не оказалась в прозрачном лабиринте волонтерского улья. В зале раскладывали столы и стулья – время приема пищи.

Встав у раздатчика белковой гущи, я протянула к нему поднос, на запястье высветился код активации, но аппарат молчал. Очередь собравшихся на обед волонтеров затихла. Я повторила попытку, но напрасно.

– Не задерживаем. Следующий, – раздался прямо над моей головой голос Марка.

Очередь покорно потянулась к раздатчику, аккуратно обтекая мою одинокую фигуру.

– Белковый ужин взамен испорченного целлофана, – он выхватил поднос из моих рук и с грохотом кинул его на стол раздачи.

Оглушенная стальным лязгом разлетевшихся тарелок, я не сразу заметила, что кто-то потянул меня за рукав.

– Пойдем со мной, – шепнула рыжеволосая девушка с веснушками.

Мы вышли из зала, петляя по длинным незнакомым коридорам пункта.

– Марк твой инструктор, что ли? – тихо спросила она.

– Да. Мой.

– Он всегда очень строг. Я вообще не помню, чтобы он кого-нибудь брал на обучение, особенно волонтера-робототехника. Ты же спец по андроидам?

– Да, – сухо ответила я. – А кого он обычно берет?

– Врачей, конечно.

– Жаль, что у вас нет нового поступления медиков. Придется мне отдуваться, – выдохнула я.

Девушка прыснула от смеха, прикрыв рот рукой. Потом коснулась своим плечом и, тихонько толкнув, сказала:

– Ладно, приедем с вызова, что-нибудь придумаем! – она бодро вскинула солнечное лицо. – Не умрешь от голода за пару-тройку часов?

– Я еду куда? – остановилась я, перепутав все слова от неожиданности.

– Сегодня для тебя ознакомительный выезд, будешь за медиками аппаратуру таскать, ничего сложного! Будни такие теперь у тебя трудовые! – почти в рифму бубнила она, доставая из шкафов раздевалки чистые защитные комбинезоны и маски.

– Выезд по городу. Техники уже подняли из подвала нужное снаряжение и медтехнику. Основная бригада не успевает, много вызовов сегодня, впрочем, как и всегда. Поэтому мы на подхвате!

Рыжая девушка пролистала виртуальную инструкцию и акт сдачи-приема оборудования. Впихнула мне в руки стерильные боксы и кивнула на старенький медкар.

Уже в машине я заметила на ее белой защите надпись, аккуратно выведенную желтым маркером: «Лизун».

– Новенькая? Почему чистая? – холодно спросила у рыжей стройная женщина, на костюме которой было выведено красным маркером «Немка». – Почему на защите нет надписи? Как ее звать, если вдруг рванет куда-нибудь?!

– Так она в ознакомительную. Может, сейчас с нами прокатится да и домой запросится? – смеясь, подмигнула мне девушка с солнечным лицом.

– Ладно. От бригады ни на шаг, – чеканя слова, Немка внимательно изучала мои глаза за пластиковой защитой. – Ходишь за бригадой след в след. Поняла?! Смотришь во все глаза, слушаешь во все уши, все запоминаешь и помалкиваешь. Поехали! – скомандовала она, и старенький медкар поплыл по дороге.

Москва, серая и грязная, окутана пеплом. Вдоль длинного проспекта черные машины городских служб, издали похожие на чугунные буржуйки, жгли газон. И зола от сгоревших растений тонкой струйкой поднималась в небо, оседая на домах. Новая технология обеззараживания, выжигая зеленые «легкие» города, тем не менее эффективно уничтожала крыс и мышей, в том числе больных особей.