Но тот нисколько не впечатляется, только окидывает пихту безразличным взглядом и быстро проходит на кухню, к бару.

— Ни за что не угадаешь, что со мной случилось! — говорит он возмущенно.

— Неужели? Ты кого-то проклял? — интересуется немного, самую чуточку обиженный Кроули.

— Я встретил ужасающе пьяного Гавриила! — продолжает возмущаться Азирафаэль. И достает из бара бутылку бурбона, видимо собираясь превзойти Гавриила в степени опьянения.

— Прости… что? — удивляется Кроули, в надежде, что ему просто послышалось.

— Скажем так, я находился в отделе мужского нижнего белья. И он спросил: а что я собственно здесь делаю? И когда я ответил, что скоро Рождество и я выбираю подарки, он сказал: но Кроули не носит нижнее белье.

— Ты хотел подарить мне нижнее белье? — спрашивает Кроули, потому что этот вопрос единственно безопасный и потому, что вообще-то ему плевать, даже если Азирафаэль узнает про их с Гавриилом интрижку. Даже если он уже знает.

— Я… — Азирафаэль забавно краснеет, теряется, отводит глаза, — неважно. Он заявил мне, что он специалист в модной одежде, и под такими брюками, как твои, белье слишком заметно, а это — не эстетично!

Странно, но Кроули даже разочарован тем, что Гавриил каким-то образом умудрился защитить его репутацию, так очевидно оговорившись.

— Ясно, — комментирует он сухо.

— Ясно?! Потом он посоветовал мне зайти в секс-шоп!

— Что? — переспрашивает, прекрасно все слышавший Кроули.

— В секс-шоп! И выбрать подарок там! Знаешь, Азирафаэль, там есть совершенно потрясающие вибраторы. А какой там выбор смазки, — кривясь, цитирует Азирафаэль.

— Он считает, что мы — любовники? — нарочито удивляется Кроули.

— Да, представь себе! Мы! Ангел и демон!

— А мы — не любовники, — подводит итог Кроули. Почему-то на душе делается муторно и пусто.

— Ну конечно! Это недопустимо! Это… это…

— Ангел и демон, мы не можем, в общем ясно, — продолжает Кроули, — и в итоге я останусь без подарка, спасибо Гавриилу?

— Он просил передать, что хотел бы с тобой увидеться, — сухо заканчивает Азирафаэль, который явно не настроен обсуждать возможные подарки.

— Со мной? — удивляется Кроули вполне себе искренне. Удивляется, как можно было просить об этом Азирафаэля.

— Опять предложил мне вернуться на службу. Я отказался, полагаю, он считает, что ты сможешь меня переубедить, — поясняет Азирафаэль, недовольно хмурясь.

— А я то уж подумал, что моя скромная персона чем-то его заинтересовала, — замечает Кроули нарочито обиженно.

Азирафаэль фыркает.

— Сомневаюсь, что архангел может пожелать увидеться с демоном просто так.

Иногда Кроули действительно его ненавидит.

****

— Итак, о чем хотел поговорить? Мне нужно убедить Азирафаэля вернуться к вам на службу? — начинает Кроули довольно агрессивно. Он все еще зол, зол настолько, что примчался в парк, сразу, как только Азирафаэль направился упаковывать подарки. Звонил он Гавриилу уже в дороге, нарушая все возможные правила движения. Азирафаэль, конечно же, даже не заметил его отъезда.

— Я просто хотел тебя увидеть. Еще раз. Мне начинает казаться, что я забываю твое лицо, — мягко отвечает Гавриил и его глаза сияют в совершенно прямом смысле этого слова.

— Ты мог приехать. А не выслеживать Азирафаэля.

— Я посчитал, что явиться в ваш дом будет неуместно.

— А заявить Азирафаэлю, что я не ношу нижнее белье, было уместно?

— Ну вообще-то мы были в магазине нижнего белья, — замечает Гавриил, и Кроули не сразу понимает, что это — шутка.

Он вдруг осознает, что больше не злится на Азирафаэля. Ни капли. Все, что он ощущает — это печаль.

— Значит, хотел меня увидеть? — зачем-то повторяет Кроули.

— Я очень сильно этого хотел. Со мной никогда не было ничего подобного, — признается Гавриил, — тогда, после падения все было не так. Столько наших братьев оставило нас. На небесах стало так пусто. Там и сейчас… пусто. И очень тихо. Это как дань памяти всем вам, кого никогда не будет с нами рядом. Неужели ты думал, что мы не скорбим по своим братьям?

— Никого из них не осталось, — говорит Кроули упрямо, — нет больше никого из тех, о ком вы скорбели.

— Есть ты, — отвечает Гавриил тихо.

— Но почему я? — беспомощно спрашивает его Кроули, а нужно было бы промолчать. Но когда он мог вовремя замолчать? Не потому ли его скинули с небес? — На земле сотни демонов, и сотни ангелов. Почему я?

— Потому что они — не ты. Послушай… давным-давно, когда земли еще не было, а мир был совсем молодым, я увидел прекраснейшего архангела. У него были длинные волосы цвета огня и руки его были запачканы звездной пылью. И тогда я напросился в его помощники. И нам было так весело вместе. Мы создавали целые галактики, мы творили кометы и астероиды, из наших ладоней рождались звезды. Вместе мы парили в космосе, мы смеялись, мы говорили… И мы были счастливы с ним, очень счастливы. А потом… потом он выбрал не меня. Он выбрал Денницу. Люцифера. Рафаил…

— Я не Рафаил. Больше нет, — быстро говорит Кроули.

— Долгие годы я думал, что он погиб. Я скорбел о нем. Как ни странно, но иногда слухи о нем достигали небес. Люди знают его, как того, кто изобрел медицину. Того, кто научил людей различным ремеслам…

— Гавриил… — пытается остановить его Кроули.

— Дай мне сказать. Пожалуйста. Всякий раз, я спускался на землю, окрыленный надеждой. Но все эти добрые дела, что приписывали моему брату, совершал демон. Демон, что противостоял Азирафаэлю на земле.

— Гавриил…

— Я был ему благодарен. Правда. Я думал, что до падения он тоже знал Рафаила. Его многие знали, многие любили. Я понимал, что демон не может совершать добрые дела от своего имени. И я был благодарен, что имя моего брата, моего возлюбленного, не было забыто…

— Пожалуйста, хватит.

— Ты хотел знать. Ты и сейчас хочешь знать. Не лги себе.

— Гавриил…

— Мне не хватило решимости взглянуть демону в глаза. Он нравился мне, но я боялся. Боялся, что он спросит, почему меня не было там, с братом? Почему я его не спас? Мне нечего было ему ответить, Кроули.

— Гавриил.

— А потом я увидел демона на авиабазе. Впервые, лицом к лицу. Я все так же боялся взглянуть в его глаза. Но, к счастью, у меня там было дело. И я мог не смотреть на него.

— Гавриил, не нужно.

— Но как я мог не посмотреть? Столько лет он прославлял имя моего возлюбленного. И, если бы не он, разве помнил бы кто-то на земле это имя? И я посмотрел.

Кроули молчит. Что он может еще сказать?

— Я сразу тебя узнал, — говорит Гавриил мягко, — поверил — не сразу. Ты говорил о непостижимом плане, а у меня все пело внутри: жив. Он жив.

— Столько лет, — говорит Кроули горько, неожиданно для себя, — столько лет…

— Да, — отвечает Гавриил, — так долго. Чего мне стоило найти тебя раньше? Все моя трусость. Моя гордыня.

— Не говори так, — просит Кроули, — пожалуйста.

— А как мне говорить? Я ведь опоздал. Ты снова выбрал не меня.

— Я… — Кроули снова нечего сказать.

— И ты опять несчастлив, — резюмирует Гавриил.

— Я счастлив, — врет ему Кроули. Гавриил смотрит в его глаза, но Кроули глаз не отводит. С кем угодно другим это бы сработало. Но не с ним.

— Однажды он скажет: я люблю тебя. И ты ответишь: я тоже, а сам, при этом, будешь его ненавидеть, — говорит Гавриил, — я мог бы сказать тебе: хотя бы тогда позови меня. Выбери меня. Но это же бесполезно. Просто подумай. Подумай, зачем тебе это?