Смысл государственной политики в этом вопросе с предельной ясностью сформулировал Витте: «При освобождении крестьян весьма бесцеремонно обошлись с принципом собственности и нисколько в дальнейшем не старались ввести в самосознание масс этот принцип, составляющий цемент гражданского и государственного устройства всех современных государств». Но ведь победоносцевская Россия и не стремилась стать современным государством.

Однако расслоение крестьянства все равно происходило, потому что ход жизни остановить невозможно. Община связывала руки самым деятельным и работоспособным ее членам, мешала развитию аграрных технологий, развитию рыночных отношений. Численность населения росла много быстрее, чем производительность труда. В 1891 году впервые за долгое время возник голод. Избыточная смертность составила 400 тысяч человек. Потом до конца века продовольственные кризисы возникали еще дважды – новый век символически начался в 1901 году с большого неурожая.

Одновременно с этим во многих губерниях произошли крестьянские беспорядки. Это всегда происходит, когда недовольство условиями жизни становится сильнее страха перемен. «Стабильность» ветшала и трещала по швам.

Теперь уже и наверху понимали: с аграрным «вопросом» (так это называлось) нужно срочно что-то делать.

«Срочно что-то делать» в бюрократическом государстве означает создать комиссию. И в 1902 году она появилась при Государственном Совете: «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности».

Начали неторопливо, со сбора данных по положению деревни. Сведения с мест были до того пугающими, что работу решили приостановить – земских статистиков заподозрили в неблагонадежности. «Постоянное общение с крестьянами дает широкое поле для противоправительственной пропаганды, бороться с которой при слабости полицейского надзора в селениях представляется крайне затруднительным», – говорилось в правительственном извещении.

Министр внутренних дел Плеве уговаривал царя не расшатывать ситуацию в деревне, которая и так волнуется, – лучше подождать до более спокойных времен.

Подождали, но спокойнее не стало. С 1905 года волнения на селе приняли угрожающий характер.

Тогда создали другой орган – «Особое совещание по мерам к укреплению крестьянского землевладения». Министерство земледелия и государственных имуществ было преобразовано в Главное управление землеустройства и земледелия, да еще учредили Комитет по земельным делам при министерстве внутренних дел.

Вся эта бумажная активность утихла, когда в 1906 году аграрные беспорядки пошли на убыль, подавленные силой оружия. Государственный Совет с облегчением постановил отложить вопрос до открытия Думы.

Тут наконец правительство возглавил дееспособный человек с программой решения аграрного «вопроса» – Петр Столыпин.

Если изложить самую суть, программа преследовала три цели. Во-первых, превратить крестьянский класс в фермерский, упразднив тормоз в виде общины. Во-вторых, повысить производительность сельского хозяйства. В-третьих, заселить и обработать плодородные земли, пустующие на востоке страны.

Столыпин очень хорошо понимал, что через оппозиционную Думу любую реформу провести будет невозможно – процесс растянется до бесконечности, утонет в дискуссиях и встречных проектах. Это было одной из причин закрытия парламента 3 июня 1907 года. Революционную реформу провели по-старинному, указом государя императора.

В течение предшествующих лета и осени вышла серия постановлений, представлявших собой подготовку к главному шагу. Из удельных и казенных угодий был создан земельный фонд в несколько миллионов гектаров, предназначенный для передачи частным владельцам. Крестьянский банк получил средства на выдачу кредитов для приобретения наделов.

После этого 9 ноября 1906 года вышел указ о том, что общин больше не будет. Там говорилось: «…Крестьяне приобретают право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков из мирского надела».

Земли, ранее находившиеся в коллективной собственности, теперь делились между хозяевами. На правительственную ссуду можно было приобрести новые наделы или взять их в аренду. Тем, кто был готов переселиться на восток – в Сибирь и современный Казахстан, – правительство оказывало денежную помощь и бесплатно выделяло пахотную землю в пользование.

Понадобилось провести огромную работу, чтобы разделить общинные земли, разработать механизм урегулирования неизбежных конфликтов, организовать массовую миграцию, обработать заявки на получение ссуд, обустроить переселенцев.

Неповоротливая государственная машина справлялась с этими головоломными задачами неважно. Не хватало землемеров, во многих регионах местная администрация оказалась не готова к решению непривычных задач. Наконец, и сами крестьяне с их природной осторожностью не очень-то спешили менять свою жизнь.

За несколько лет, остававшихся до начала большой войны, собственность на землю оформила всего пятая часть крестьян-домохозяев. На восток вместо 25 миллионов, как планировал Столыпин, переехали и остались там примерно три с половиной миллиона (многим не понравилось, и они вернулись обратно).

Скромные результаты великого начинания в значительной степени объяснялись тем, что глава правительства столкнулся с серьезным сопротивлением и слева, и справа. Революционеры отлично понимали, что успех аграрной реформы будет означать конец надежде на социалистическое будущее России. Столыпин стал для них заклятым врагом. Правые же сознавали, что развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве неминуемо приведет к концу самодержавия.

Мирской сход. С. Коровин

В 1906 году, на волне революционных потрясений, казалось, что бóльшую опасность представляют крайние левые. Они действительно в конце концов убили автора реформы, но саму реформу подорвали и просаботировали монархисты – с попустительства самого монарха.

Проблемы с консервативным лобби у Столыпина обострились, когда он собрался перейти к следующему этапу аграрной реформы – политическому. Для этого нужно было усилить роль земств, основного двигателя задуманных преобразований. Весной 1911 года премьер подготовил законопроект о введении земств в западных губерниях – важном и населенном регионе, который до сих пор обходился без этого института. При этом тамошнее дворянство не должно было иметь сословных привилегий при выборах. Столыпин объяснял это сугубо имперскими соображениями – желанием ограничить засилие польского элемента, ведь западные дворяне по преимуществу принадлежали к шляхте. Однако прецедент бессословных выборов не мог впоследствии не сказаться и на выборах в остальных частях империи. Это была подготовка к тому, что в будущем представители крестьянства станут играть ведущую роль в жизни страны. Логически столыпинская реформа вела именно к этому, так что Петр Аркадьевич был вполне последователен.

Но эта перспектива никак не устраивала приверженцев самодержавия. Законопроект набрал большинство в Думе, но был отвергнут верхней палатой, Государственным Советом. Произошло это после того, как царь позволил его членам «голосовать по совести», то есть фактически воздержался от поддержки проекта. Именно так – как высочайшее разрешение голосовать против – истолковали сановники эти слова.

Столыпин счел это выражением недоверия со стороны государя и поставил ультиматум: или обе палаты временно будут распущены, или он подает в отставку. Как обычно, столкнувшись с прямым давлением, Николай уступил. Столыпин провел закон административным порядком, без одобрения Государственного Совета. Но это была пиррова победа. Ни высшее чиновничество, ни сам император выкручивания рук премьеру не простили.

После этого глава правительства занимал свой пост еще полгода, но его положение стало шатким. «Столыпин был политически конченый человек, искали только формы, как его ликвидировать», – рассказывал потом Гучков. Если бы Петра Аркадьевича не убила пуля террориста, его все равно убрали бы.