Оп, а вот и ситуация, когда я… мы снова оказываемся под прицелом оружия. Обещал себе не паниковать и предоставить всё знающему человеку. Она справится, я доверял ей задачу вытащить нас из любой ситуации, доверяю и сейчас. От таких мыслей уверенность окутывает тело тёплым и сухим покрывалом. Как же хочется под ним оказаться!..

— Ах ты!..

— Не надо Сэм. — Она смотрит на него прищурившись и мотает головой. — Хорошо. — Парна даже не пытается снова прикоснуться к пистолету, хотя отлично понимает, что в руке с ним чувствует себя намного спокойнее. — Если не верите, я вам расскажу, у нас же очень много времени, –саркастично произносит и облизывает губы, — каково это обойти пешком весь Баной, вырезать всех бандитов-отребьев, наслаждаться гибелью чванливых капиталистов и членов городского совета Морсби, спасать живых людей, вырезать сотни обезображенных вирусом бывших людей, только и думающих, если вообще в состоянии думать, чтобы впиться в твою кожу и урвать кусок. Продолжайте считать, что мы жалкие трусы, а в кармане у нас бутафория, –с брезгливостью воздействует на чувства заносчивого незнакомца. Голос её важный ни разу не задрожал.– Но понимаете ли, вы нужны нам, сделайте доброе дело, возьмите нас, а потом возвращайтесь за своими друзьями. Видите лодку? — Показывает она пальцем на воду. — Я связалась с военным кораблём «Варрамунга», и оттуда прибывают медики. Совсем недавно один очень опасный преступник из Банойской тюрьмы, ранее представлявшийся другом, похитил нашу подругу — переносчицу болезни. Капля её крови может устроить такой апокалипсис. Я даже вам больше скажу: из-за неё это, скорее всего, произошло на Баное и в Веваке. Доставьте нас к военным, и мы постараемся не допустить ещё один «Вевак» и «Баной» где-нибудь в другом месте земного шара.

Я был готов похлопать, но одна рука упирается в друга-бугая, мешая эмоциям претвориться в реальность. Почему она таким же образом не заставила Кевина убрать оружие и сдаться?! Как, чёрт возьми, он ушёл от неё? Если бы я оказался на его месте, пистолетное дуло я бы направил на себя, а не вперёд. У неё бы точно получилось, так что же помешало? Потому что была разгневана — сразу приходит на ум. Хочется узнать иной вариант развития событий того переломного момента в наших жизнях.

— Я отдам своё оружие, если вам будет спокойнее. Просто заберите нас отсюда. Среди нас есть раненые, и помощь не помешает. — Парна размашисто указывает рукой на меня и Мэй. Мужчина, с недоверием надкусывающий то одну щёку, то другую во время проникновенного женского монолога, расслабляется и опускает длинный ствол винчестера.

— Вы и правда не похожи на местную шпану рэсколов. Если всё так всеохватно, как вы говорите, то я передам парням и девчулям подождать на пирсе, пока мы с вами разберёмся. Располагайтесь, — зовёт он приветливо рукой, хотя ранее она при помощи ствола угрожающе намечала наши сердца и другие важные органы грудной клетки. Божество здешнего острова, готовься принять мои дары.

На маленьком катере размещаемся на кормовых скамьях. Мелкий паренёк быстро отвязывает его от столбика (моряк во мне родился на речном челноке в Сан-Антонио и умер на яхте, следующей на Баной), приносит бинты и обеззараживающие средства, даже выдаёт неказистые шлёпки. Мужчина поворачивает ключи зажигания, крутит стартер и запускает двигатель, попутно пытается связаться со своим знакомыми по увесистой на вид квадратной рации. Через минуту те радостно отвечают, что нашли всё нужное, а он озадачивает их сменившимся планами и на всякий случай сообщает, что с военными им не будет ничего угрожать. Когда судно начинает несоразмерно своим габаритам громко верещать двигателем и устремляет острый нос к горизонту, куда обычно уплывают герои после пережитых неприятностей, я позволяю себе расслабиться. Однако же и наш мистер злодей решил отплыть туда же. Нестандартный конец для типичного фильма про нашествие зомби, не так ли? Все уцелели. Все важные фигуры истории, я имею в виду.

Хотя допускаю неправоту относительно выданных ролей остальных погибшим людям — третьего-и-далее плана. Они прошли свой боевик, свои драмы и повороты сюжета, но жёсткосердечные сценаристы написали им единственный плохой конец. Я не прав по поводу Джин, Моуэна и Райдера с его женой (Дана или Эмили её звали?). Их неоспоримая важность в нашем приключении, их жертва позволила нам продвинуться дальше, привела к более-менее благополучной развязке. С такой позиции мне всё больше хочется, чтобы происходящее взаправду оказалось выдумкой. Когда оставляешь взгляд на экране будь то фильма или видеоигры, то радуешься движухе, проблемам и трудностям, валящимся на героев, словно нападающие соперника на пасующего за линией розыгрыша. Поменять роль наблюдателя на тех персонажей и лично испытать движуху вышло малоприятным опытом. Я не просто истощён физически, как на тех же тренировках на стадионе, меня рассматривали лакомой целью: пытались обмануть, сожрать и убить. И по кругу. Два дня подряд. Я вышел победителем, но какой ценой? Кажется, что потерял себя.

Шум отвлекает, заполняет уши, словно воск, тягучий и плотный, мешает наслаждаться как видами на море, так и на свою прелестную женщину. Сейчас она беседует со здешним недоверчивым капитаном и, кажется, упорно добивается от него извинений, попутно пересказывая наши приключения. Он, что не удивительно, внимательно слушает. Сэм ставит целью немного отдохнуть и смыкает веки, силясь нагнать сновидения. Если ему это посчастливится, игнорировать все прожитые ужасы и дребезжащее судно с плеском шумной воды, я поставлю ему выпивку. Нет, много выпивки. Он же пьёт, верно? Мэй устраивается поудобнее на импровизированной подушке-плече Сэмюэля, глядя куда-то наверх. Заметив мой изучающий взгляд, она приоткрывает рот, может, завести разговор, может и что-то спросить, но я мотаю головой. Кричать нет сил, а двигатель шёпот не приемлет. Сейчас лучше поразмышлять. Например, над тем, как стоило повести себя в хижине, чтобы события приняли более счастливый оборот. Настаёт время подумать над иным развитием сюжета, в котором душегубы окажутся повержены, а я заполучу Парну — во всех смыслах — на своей вечеринке, покамест мы медленно бороздим успокаивающееся после бури море, принявшего много крови.

Как же стать героем?! Парна частенько обращалась так ко мне в шутку ли, серьёзно ли, неважно. Гораздо важнее, что она скорее всего отдавала себе отчёт в том, какое воздействие на меня оказывает, играя на ненавистном ей эгоизме. Моём эгоизме. Возможно она видела, как я кичился и грубил сотрудникам питейного заведения, носильщикам, другой прислуге (иначе говоря, вел себя мудаком), она наблюдательная до невозможности, а подталкивая в спину «давай, действуй, герой» тем самым передавала тайное сообщение: «я была свидетелем твоих грешков, но даю шанс исправиться, ты же постараешься ради меня?» Да, мэм, чёрт возьми! Она принуждала соответствовать типажу героя один пронизывающим-слушайся-меня-взглядом, который в случае неповиновения обещал нечто намного страшнее перспективы оказаться безоружным в толпе людоедов. Именно так я мог добиться её и не только расположения: действовать решительно, храбро встречать любую опасность, спасать нуждающихся и обеспечивать их всем необходимым. Ещё я и исходил из здравого рассуждения пользы добрых дел для себя: я сдерживал и уменьшал окружающую остров опасность и притом заимел множество хороших приятелей, друзей даже, готовых поделиться питанием, оружием и крышей.

Исходя из вышеизложенного напрашивается только один вывод: мне необходимо было совершить самоубийственный поступок, и всё для того, чтобы накрепко сосредоточить внимание Кевина на себе — если он прятался за заложницей — и позволить Парне высвободить свой гнев, разобраться с ним. Не только потому, что их дуэль была бы интересным зрелищем. Раньше я бы задался вопросом, с чего бы доверять ей такую важную задачу, но не после того, как она хладнокровно пристрелила потерявших рассудок Афрана, шамана Опе и десятки отморозков, посмевших притронуться к Джин. В каждой из перестрелок я клялся никогда не переступать ей дорогу. И, как понимаете, остался не только жив, но и вознаграждён ею за верность.