— Приехали, — сообщает наш водитель, неторопливо останавливая внедорожник.
— Вот и посмотрим, кто в итоге окажется прав. Чья позиция вернее. — Парна ловко открывает дверь и покидает салон первой, ловит свежий морской ветер взъерошенными локонами. Дождь успокаивается. Одичалый пирс, без единого человека и нечеловека на нём, с белмолвной грустью ожидает посетителей. Лодки и рыболовецкие шхуны покачиваются рядом в ритме приходящих волн. Какая-то из них отвезёт наш коллектив к австралийским военным на корабль с забавным названием. Кстати говоря, вдалеке видно что-то крошечное и приближающееся, не группа ли медиков, посланных сердобольным командиром? Надеюсь, на это. Ну не ребята Харона же возвращаются, передумав оставлять нас в живых.
— Смотрите!
Все обращают внимание на море, я смотрю вниз. Ступни всё ещё кровоточат, даже голова кружится, но пока терпимо. Я не умираю. Второй пункт в списке дел разрешается вычеркнуть: приехали на пирс. Приступаем к третьему: добраться до военного корабля. Уж там нам подбросят новых заданий, я уверен.
— Мэй, Логан, давайте произведём небольшую «рокировку»! — Активно жестикулирует Парна, вертит пальцами раздавая указания. — Я подхвачу Мэй. Сэм, поддержи Логана, чтобы он не свалился. Тут скользко, да и…
Мы вышли менее смышлёными и старательными, чем вы, да? Я прикрывал тебя, когда мог, бросался на каждого, кто смел нападать. На тебе царапины с трудом можно сосчитать. Я видел тебя обнажённую. Ох. Не то чтобы по-чёрному завидую и желаю каких-нибудь неприятностей: это будет низко, по-скотски, по отношению к каждому из нас. Мне хочется… справедливости.
— Немного осталось, мужик. Скорее всего, на корабле будет обезболивающее, — обнадёживает Сэм, но мои замутнённые глаза, очевидно, его пугают.
Влажное и гладкое покрашенное белым дерево тянется добрую сотню футов[1]. Волнорез из крупных камней параллельно пирсу успокаивает нервные порывы надвигающейся с шумом водной стихии. Дальнейший путь идём в обнимку, внимательно рассматривая подходящий редкий транспорт (кажется, многие уже воспользовались шансом свалить на другой, безопасный, остров, если в Меланезии ещё остались такие). А какой всё-таки нам нужен?
— Никто не умеет управлять лодками, верно? — озвучиваю мысль, на редкость оказавшуюся злободневной в данной ситуации. Кто молчит, кто мотает головой. Моуэн, я скучаю по тебе, дружище. Преувеличиваю. Прости, что вспоминаю о тебе, когда ты понадобился, но ты бы помог сейчас. Ты был хорошим… приятелем.
На Баное, как только мы покинули курортную зону и город, проредив их как в бывших отдыхающих, так и в жителях соответственно, не особенно-то ощущая себя ребятами из службы спасения или спецназом, призванным установить порядок, с лёгкой длани драматической судьбы отправились вглубь острова. В густые джунгли, куда еле пробивался солнечный свет и кружили бесчисленные мухи. С переменным успехом мы достигли жилища Моуэна, эдакого прототипа Боба Марли — чёрного, с длинными локонами, сигаретой в зубах и спутанными мыслями, которые он озвучивал с самым серьёзным лицом. Всегда подозревал, что за солнечными черепашьими очками он скрывал красные белки глаз. Кто ещё в здравом уме, игнорируя кровоподтёки и следы пота пробеганных миль от вооружённых секирами, дубинами и огнестрелом людей, скажет: «ваш браток с радио ошибся, ничем не могу помочь». И пошлёт к учёным с призывом «там началась зараза!», а мы как несмышлёные болванчики отправимся в ещё более глубокие джунгли в поисках белых халатов в очках. Почему-то с твердокаменными убеждениями правильности своих поступков.
Позднее, увидев нашу добросовестность и отвагу, наше превозмогающее все трудности и лишения упорство, рождённые однако жаждой неблагородно улететь со сраного острова, Моуэн воодушевился и созрел для своего истинного поручения, перед этим извинившись за прошлую несловоохотливость и скепсис. В нашей судьбе он сыграл важную роль, так как знал водный путь до островной тюрьмы как свою ладонь, тем самым лишая риска взлететь на воздух от разбросанных вокруг места лишения свободы мин! Непростым парнем оказался этот Райдер Уайт, да?! Спрятался позаковыристее Принцессы Персик[2]! Серьёзно, я разрывался в присуждении первого места по смертоносности между напичканным мёртвыми людоедами и живыми безумцами бетонным тюремным лабиринтом, и этими синими беспокойными толщами с чёрными ёжиками на поверхности, от малейшего касания шестом готовыми лопнуть и отправить нас на дно к Морскому дьяволу чёрт пойми где… День клонился к вечеру, и все очень устали и хотели покинуть этот ад, нежели думать над такими вроде бы ставшими обыденными вещами.
Пока, как известно, наш баснословный квартет выполнял прихоти головорезов, насильников — неблагоприятных для обоих полов — и ещё кем-то похуже продавцов наркотиков, мы оставили Йерему и Джин (и их потерянную честь) на храброго охранника Моуэна. Поручение достать оружие отринувшим совесть заключённым даже в условиях экстренной людоедской ситуации показалось нам крайне сомнительным. Мы медлили, спорили, и в конце концов пришли к согласию удружить им. Тем временем по несчастливой случайности произошла трагедия, наводнив их убежище в тюремной столовой. По возвращению мы встретились с единственными не пострадавшими, и я замер. Глядел неотрывно на эту Йерему как на Роя Салливана[3], как на богиню удачи, на многократно обманувшую смерть. На неуязвимую… и довольно пространно воспринял рассказ в духе «потасовка между заключёнными за право владеть — ещё не полученным на руки, прошу заметить! — оружием привлекла внимание неживых и всех убили». Кроме наших знакомых, потому что Моуэн пожертвовал собой ради сломленных девушек. Он погиб героем, а мы не озаботились ни обговорить это, ни даже элементарно вздохнуть, только без задержек проследовали к очередному судьбоносному месту, лифту, ведущему к сектору, где прятался Уайт, к спасению…
— Нюжно найти кого-нибудь разбирающегося тёгда, — проницательно реагирует Мэй.
Нам необходим «бог из машины», жизнь! Уже прошло достаточно времени для нового желания?
— Эй, кто-нибудь здесь есть? Нам нужен… э… рулевой, чтобы попасть на корабль к военным! Срочно! — пробует на удачу крикнуть Сэмюэль. Ко всеобщему удивлению, с левой стороны, со старого туристического катера противного лимонного цвета с зелёной полосой отзывается темнокожий мужчина с косматой бородкой и показывается нам со светлокожим юнцом. Если они говорят на чистом английском и согласятся помочь, я начну приносить жертвы здешним богам.
— И вам привет. Мы собираемся отправиться, как только вернутся наши друзья с продовольствием. Думаю, вы не поместитесь, –надменно даёт понять хозяин лодки на чистом английском. Худосочный паренёк рядом с ним молчит.
Всё не в силах быть таким же гладким как это покрытие пирса; хотя бы одно моё требование выполнено. Однако ещё есть запасной вариант: Парна. Она зарекомендовала себя последней надеждой и крайней мерой в различных сложных ситуациях. Знала бы, что мне критически её не хватает. От обиды грызу губы.
— Мы с Баноя. Если это тебе ни о чём не говорит, то мы просто с силой отберём твою лодку. Тебе лучше поверить, что это дело мировой важности! — Для убедительности Парна ребром ладони водит по рукояти новой огнестрельной игрушки, выглядывающей из кожаной кобуры — трофей добытой в ходе конфликта с автоворишками в подворотне. В этот раз над её серьёзностью не смеюсь: там точно есть боезапас. Но она же им не воспользуется, чтобы прикончить наш шанс на побег?
А эти её словечки возьму на вооружение. Вероятно, я теперь знаю универсальный пропуск в любую точку мира. «Я с Баноя, почтенные дамы и их кавалеры, если вам это о чём-то говорит, так что пропустите!»
— Ребята! Не стоит угрожать. — Сдержанно поднимает он ладони вверх и сразу же опускает.– Мы понимаем. Вы на вертолёте прилетели ранним утром, да? — Наши лица внезапно освещают обрадованные улыбки. — И в больнице в этой с вами та неразбериха произошла? — Он указывает неопределённо в ту сторону, откуда мы приехали. Киваем головами, ожидая, чем закончится данное странное, но приятное совпадение. Он так осведомлённо вещает. Неужели всё о нас знает? — Жаль, что я об этом только слышал и вам не верю, — хитроумно заканчивает он и вынимает свой винчестер, когда притупляет наше чувство бдительности. Всех, кроме Парны, я хотел сказать. — Многим сейчас нужно сбежать из города. Найдите себе другой транспорт!
