— Эй ти, встань на место! — грозно командует один из них. — Медленно кладите оружие рядом с собой, — более спокойным тоном говорит сотрудник полиции Вевака, на лице которого обосновалась жёсткая чёрная щетина.
Переглянувшись друг с другом, мы почти одновременно складываем огнестрельное и холодное оружие перед с собой, скрепя сердце, сомневаясь в их дружелюбных намерениях, и совсем не прельщаемся оказаться беззащитными.
— И рюкьзак. Снимай его! — Недвусмысленно указывает на человека, за спиной которого он и висит. На меня. Почему я единственный выступал в нашей спасательной команде «складом» — не совсем понятно. Если пораскинуть мозгами, то только я носил с собой несколько больше видов оружия, заполнял свободное место аптеками и гранатами. Проявлял более запасливую стратегию и поэтому меньше имел проблем с дикарями на острове, в отличие от моих друзей по несчастью. Хотя должен отметить Парну. Она справлялась с одним лишь револьвером и катаной, а просила о помощи в исключительно редких случаях. Её навыки стрельбы и выживания в экстремальных ситуациях, к большому сожалению, привели её в печально известный Баной, но именно благодаря им она сейчас стоит передо мной целая и невредимая. Она вызывает неподдельное восхищение — совершенно безэмоциональна. Не боится, не волнуется. Нет и намёка на её душевное состояние, кроме стойкости. Что ж, если она уверена, то и мне стоит перестать пессимистично мыслить.
Пока я задерживаю на ней глаза, несколько парней из маленького отряда блюстителей порядка в комбинезонах (больше похожих на жёлтый целлофан) и с масками на лице подходят к нам и складывают всё оружие, бессчётное число раз помогавшее уцелеть на проклятом острове, в мешок, а после проверяют металлоискателем на предмет оставшегося. Кто-то однако же не стесняется обыскивать вручную и, вызывающему среди всех наименьшее доверие — заключённому, наверняка достанется больше внимания, эдакий «осмотр третьей степени»{?}[Здесь: шутливое толкование допроса с пристрастием (дознавательные мероприятия с использованием физического, эмоционального или психологического давления на допрашиваемого). В американской гражданской системе правосудия известен под названием «допрос третьей степени».], однако не это меня волнует. Мне представляется немного вульгарным и пошлым, как Парну буквально лапает тот неотёсанный дрищ в форме. Парна — необычное и удивительно прелестное имя для такой особенной девушки, как она.
Стараюсь вложить в свой голос всю испытываемую ревность вперемешку со злобой:
— Убери от неё руки! — Ко мне оборачиваются присутствующие. — Мы всё вам отдали. Разве мы могли спрятать в разодранных и заляпанных одеждах что-то ещё?! — «Щупач» теряется от выходки с моей стороны и привстаёт, закончив свои грязные поиски.
— Идите за мной! — вновь распоряжается бородатый сотрудник новогвинейской полиции, стоящий рядом всё это время и ни на секунду не сводящий прицел винтовки с наших голов. Среди нас есть заключённый (неизвестно каким поведением отличающийся с правоохраной, и наоборот), так что мы имеем все шансы отправиться в «ад» вслед за ним. Впрочем, всё обходится благополучно: переговоры с кем-то нетерпеливым по рации вынуждают приставленных к нам конвоиров долго на пляже не задерживаться. Хотя кто знает, вдруг здешний полицейский штат просто сахарный, и неминуемый дождик вскоре смешает их с песком. По случаю вспоминается один паренёк в университете по фамилии Шугармэн{?}[Сахарный или сладкий человек (англ. Sugarman).], кто становился объектом шуточек, стоило тому надеть плавательную шапочку.
Придурок, что имел наглость притронуться к Парне, идёт прямо за мной и, не скрывая своей неприязни, с силой упирается стволом SR-88 в мою спину. На просьбы «полегче, приятель», приговаривает что-то вроде «затекнись, кто-то там». Видимо, ругается. А не пойти бы этому мудаку к чёрту?!
Белый песок под ногами плавно меняется на деревянные доски, а затем — на полноценный асфальт. Я так злюсь, что рассматривать местность тропического городка совсем не хочется. Под утренним солнцем, способным растопить любую глыбу льда или согреть бутылку пива за какие-то пару минут, мы отправились — узнав по прибытию — к местному больничному комплексу, разместившись в паре военных внедорожников по типу британских.
Путь до транспорта отнюдь не был простым. Мы будто прогуливались вокруг действующего вулкана: каждый вдох горячего воздуха Вевака наполнял лёгкие сухостью, пробуждая неимоверную жажду. Наивно было думать, что жарче, чем в Мексике, не бывает. Вполне вероятно, мне так только казалось, а я испытывал симптомы посттравматического синдрома, которые сложно считать смягчающими.
Тихим наш поход тоже не назвал бы: как и всегда в подобной ситуации вмешивался взрывной характер Сэма, не терпящего, видимо, неудобств даже в такой щекотливой. В прошлом, очевидно, наш рэпер был слишком крут, чтобы сдержанно сносить неприятности. Он критиковал наш конвой, требовал объяснить ему, куда мы двигаемся. Чёрт возьми, уроженец Нового Орлеана — родины чернокожей общины, чьё наречие и акцент вызывают у меня только приступы смеха, выражался столь же причудливо и придурковато, как и у выходцы из этой части света! Я понимал основную суть его криков и не сдержал тихие смешки. К моему несчастью, поддержать его влезла никто иная, как мисс Мэй. Сложно мне запомнить её китайское имя. Её английский ещё ужаснее моего португальского, и я совершенно терялся в обрывочных крикливых фразах странной дамочки. Мы часто разделялись по двое на Банойском острове, чтобы в максимально короткие сроки помочь всем пострадавшим, так как по нелепым обстоятельствам только мы обладали достаточной храбростью и решительностью для встречи с теми нелюдями (но, конечно же, стоит иметь в виду одну и ту же группу крови, магическим образом сопротивляющуюся вирусу). Когда мы с Мэй оказывались в паре, было крайне сложно согласовывать действия. Она прыгала, махала мечом, кричала что-то нечленораздельное на своём языке. За ней нужен был глаз да глаз хотя бы потому, что она обладала удивительной способностью привлекать к себе внимание и, вопреки своей спецподготовке, не справляться с вытекающими трудностями. Парна — другое дело. Тут уж я сам не был достаточно внимателен и аккуратен, когда плечом к плечу с тобой сражалась такая горячая и страстная женщина. Не сомневаюсь, именно эти качества она прятала за маской холодной расчётливости.
— Ми приехяли, — победно изрекает не иначе как командир отряда трусливых извращенцев.
Трёхэтажный белый больничный комплекс с широкими высокими окнами предстаёт весьма неожиданно, как если бы я увидел сугроб снега. Во-первых, больница слишком выделяется, выглядит вычурно на фоне маленьких одноэтажных лачуг. Полагаю, город успели снабдить средствами для строительства зданий первой необходимости. И не сомневаюсь, что это был тот самый богач из ОАЭ, стремящийся показать приезжающим туристам со всего мира цивилизованность экзотической страны. Ну, или её маленькой части. Во-вторых, причина, моего удивления крылась в простом: я так и не вертел головой с начала нашей поездки, заблаговременно погрузившись в мысли и не отвлекаясь на пустые споры друзей с представителями закона.
Этим бездушным сотрудникам в смешной форме не объяснишь же, что на острове остались наши друзья, и было бы неплохо, если спасатели задействуют вертолёты и корабли, которые прибудут им на помощь. Вспоминая Джона Синамоя с его убежищем в медицинской башне, Штейна и ребят на маяке, монашку Елену, что всеми силами старалась сплотить всех уцелевших в церкви Морсби{?}[Стоит не путать столицу Папуа-Новой Гвинеи — Порт Морсби – и вымышленный город Морсби на Баное.]; Ника и его компанию; населённые деревни в джунглях: их ещё много. Ещё огромное число таких людей как мы. Борющихся, побеждающих. И пора бы им знать, что мы не погибли, и уж тем более не трусливо свалили с острова и бросили их на произвол случая, а просто стали невольными пленниками под надзором вооружённых ребят, которым невозможно ничего внушить. По крайней мере, я стал об этом задумываться по приземлении на пляж Вевака.
