Тактика отсутствует: растерянность и непонимание что нужно сделать, граничащие с паникой. Только общая решимость объединяет нас: спасти друга. Внешнее воздействие не оказывает на существо влияния, но оно и не отвечает, что играет на руку. Пока есть время, его нужно использовать и найти слабое место. Только вот где искать? Я хватаю лавочку, но та прикручена к полу. 6:0 в пользу безмозглого создания.
— Я не сброшу его сам! Оно очень тяжёлое, ребят! Спасите! — паника в голосе для Сэма неестественна: всё-таки здоровяк чаще сам вытаскивал напарников из различных передряг.
Парна стремительно работает своим лезвием, — гораздо более серьёзным, чем ножи для масла — нанося удары, но, тем не менее, порезы оставляют неглубокие раны и вроде даже неспешно заживают. У твари ко всему прочему есть и крепкий панцирь! 9:0. Стрелять — не выход: пуля имеет все шансы срикошетить от чудовища или — ещё страшнее — случайно задеть Сэма! Если уж острое холодное оружие не помогает, то дубинку использовать совершенно бессмысленно! Мне нужно подумать, заражённому вселяющему ужас существу — нет: оно уже залезает на грудь Сэма и раскрывает, разрывая кожу, пасть для укуса. С выгнутых зубов течёт белёсая слюна, приземляясь на чёрную куртку.
— Вот дерьмо! Неужели…
— Отвернись!
Парна Джексон ловко оказывается перед мордой чудовища и приседает на одно колено, выстрелив в голодно раскрытую пасть несколько раз. Пули залетают по прямой в горло и обосновываются внутри, повредив жизненно важные для твари органы: она ослабляет хватку и размякает, что позволяет нашему другу отбросить её. Сэм лежит несколько секунд на грязном полу с выпученными глазами и шумно выдыхает.
— Что это был за мудозвон?! — восклицает он с примесью страха в голосе, когда мы с облегчением улыбаемся. — Помните ублюдка Райдера? Или самоубийц? Они смотрелись так же мерзко, как и этот зомби-мутант!
Определённо, схожесть присутствует, но характер атаки принципиально различен по сравнению с любым встреченным нами монстром. Что за игру затеял этот добрый-затем-злой-Кевин? Неужели его рук дело?
— Поднимайся, — протягиваю Сэму мозолистую ладонь; — и смотри под ноги в следующий раз, — ответно бросаю колкую фразу, на которую он слегка показывает зубы под пухлыми чёрными губами, несмотря на видимую охватившую его боль. Кажется, кислота обожгла его горло и грудь, но только поверхностно. Отлично, ведь ран нам и так хватает, а получать опасные или смертельные — совсем нежелательно.
— Пойду-ка найду себе льда. Приложу к ране, что ли: горит сильно, — кряхтя делится Сэм. — Да ладно вам, не смотрите на меня так. На мне ведь всё заживает как на собаке. — И скрывается за дверью холодильной комнаты.
Девушки тем временем заходят в помещения лаборатории, ныне напоминающей место жуткого происшествия. К сожалению, так и есть, ведь здесь появлялся спасший нас сбежавший заключённый. Интуиция вкупе с логикой усердно твердят об этом, — элементарно некому больше! — хотя весомых доказательств нет. Во всяком случае вскоре мы их найдём, так как в дальнем конце помещения сидит с ранением в плече и часто дышит больничный сотрудник; на его молодом лице, покрытом испариной, трясутся губы. Потерпевший. Живой свидетель.
— Они ушли, просто ушли, — шумно выдыхает он, изливая наружу быструю речь рывками, — он убилвсех и забрал её, сволочь!.. Заразил всех и убежал!.. Мне так горячо, так больно!
Девушки с испугом переглядываются. Мы слушали оставленные по всему острову аудиозаписи Роджера Говарда — журналиста с Баноя, ведшего собственное расследование, но эпидемия прервала его. Он перенёс тяжёлые испытания, кочевал от одной группы уцелевших к другой, но, в конце концов, жестокая судьба поставила точку в его приключениях. Вирус. Его укусили. В последних записях он говорил о жуткой боли и галлюцинациях. Бедный парень. Этот — передо мной — тоже.
— Надё помочь йему! Здесь рьядом кушетька, давай отнесём его! — взволнованно советует подруга, имеющая познания в медицине поглубже любого из нас, если не всех вместе. Парна в решительности кивает — и они подхватывают громко стонущего бедолагу под плечи и заносят в подсобное помещение, над дверным проёмом которой отсутствует табличка.
— Горечь, одна сплошная горечь и разрывающая боль. Больно, больно дышать!
— Надё извлечь пулю, иначе он умрёть. Он весь горит и потеряль мнёго крови.
— Мы поможем тебе, слышишь, потерпи и сосредоточься на моих вопросах!
— Я сбегаю за иньструментами и антисептиками. Лекарства тут вряд ли есть, а ти пока сними с него одежду.
— Дьявол, всё горит! Уберите её из меня! Уберите! — за частым дыханием и криками, у стороннего наблюдателя вызывающих лишь страх, следует изумлённая фраза: — Тот… убийца. Он вроде что-то сделал со мной.
С непритворной оторопью я стою в дверях и смотрю за деятельностью девушек, пока самоотверженная китаянка не подходит и мягко не отталкивает в сторону.
— Найди морфин и биньты, онь долго не продержится, ему нюжно помочь! — взволнованно молит она, и к такому «повороту» я оказываюсь готов.
Будучи человеком достаточно околачивающимся в подобных учреждениях, в больницах то есть, я совершенно не интересовался лечебным процессом и медикаментами. Лежал со скукой в глазах и постоянно спал, выписываемые докторами лекарства благополучно забывал после рекомендованного курса. Идиотничал как мог, элементарно не способен был остановить кровотечение или понять, какую таблетку принять при головокружении. Техас разбаловал меня: рядом всегда сновали медики, думали и делали за тебя, так что печься о чём-то никогда не приходилось. Как слава быстро в людей тупоголовых превращала. Наказала меня жизнь.
— Могу я узнать, в каких ёмкостях он содержится или где мне это искать? — Мисс Мэй по-доброму улыбается мне. Думает, я придурок, никак иначе.
— Поищи в окьруге в медициньских шкафах. Этё дольжны быть небольшие ампулы. — Показывает двумя пальцами испачканной алым руки. — Название поможеть тибе отличить его от осьтальных.
Весьма доходчиво, спасибо. Выдвигаюсь к коридору, но не решаюсь ответить вербально, подставляя под удар неподкованного в медицине себя, чтобы не выслушать ещё унизительных нотаций и пояснений. За спиной доносятся всплески яростных криков из глубин лаборатории и звон стеклянного инвентаря, бережно переставляемого утончённой медсестрой Мэй.
Парень, по моим скромным раздумываниям, выступающий лабораторным помощником, страдает в полную силу. Неужели куру настолько болезненная? Понятно тогда, по какой причине в городе Морсби мы часто слышали тонкие крики страдальцев. Их не жрали — они изменялись… От моей расторопности, как и на Баное, снова зависит чья-то жизнь. Почему на меня всё время вешают поручения в духе «возвращайся скорее с неким предметом?» Потому что я бывший спортсмен? Ключевое слово «бывший», друзья мои и приятели. В конце концов, я приехал на остров расслабляться, чёрт побери эту эпидемию!
Живот вибрирует от голода, из тела будто вынули душу, а в нём, давно умершем от усталости, последние силы поддерживают жизнь. Головная боль, тремор, в глазах «мошки», а ещё озноб и артериальная гипертензия. Слышал это название от Кси. Хи… просто Мэй, когда она жаловалась на плохое самочувствие по дороге к отелю. Потом надо будет узнать её полное имя и подробности о том, как с этой грудой симптомов бороться. Я доверял ей обрабатывать свои раны, и она справлялась с этим достойно, однако тайно желал, чтобы этим занималась Парна. Ох, а она ведёт себя так, будто между нами ничего не было. Не хочется признавать произошедшее в отеле сном отчаявшегося рукоблуда.
Наверху набегают ходячие: мёртвые они или сильно изувеченные живые — неясно — хлёсткие удары по голове укладывают их на пол и лишают дальнейших размышлений на сей счёт. Рядом, на стене за стеклом, замечаю яркий пожарный топор, и воспоминания об оружии, с которым я не расставался добрую половину своих противных и мерзких приключений на острове, силком захлёстывают сами собой. Хм, «Феникс». Того умельца, что сделал из этого и так опасного оружия смертноносное при помощи каких-то проводов, изоленты, колючей проволоки и сигнальных ракет, — проклятье, из простых подручных вещей! — давно нет в живых, а такую тяжесть при своих вызывающих опасение симптомах утомления я уже не подниму. Мысль о том, чтобы снабдить безоружного на данный момент друга-силача, тугую голову не посещает. Меня, как послушного, расторопного, а главное умного парня послали с важным поручением добыть лекарство, и я не хочу давать поводов усомниться в себе.
