Изнутри глухо тарабанящий дождик снаружи набирает громкость. Никого, кто бы осмеливался нападать, не видно. Неспешно отдаляемся от входа в гостиницу по мощёной камнем дорожке под забористые удары ливня. Я не воспротивился представившемуся шансу. Не уделив достаточно времени кровати с душем — в их прямом назначении, конечно — я радуюсь освежающей погоде так же, как некогда получал наслаждение от стаканчика с бодрящим кофе. Закрываю глаза и подставляю лицо стихии. Выходит, вселенная пытается исполнять твои искренние желания, правда, не совсем в ожидаемом ключе, но всё равно приятно.

— Нам в ту сторону, — решительно заявляет Парна, указывая головой направление.

Отвлекаюсь на неё и вижу, как она дрожит. На улице заметно похолодало с тех пор, как мы приземлились. Очевидно мы, нагретые ласковым объятьем кроватей из номеров, — а в случае нас с Парной ещё и друг другом, — с непривычки замёрзли. Заботливый инстинкт невольно проявляет себя в действии: снимаю потрёпанный в боях пиджак и галантно предлагаю возлюбленной (справедливо сказать, что гусиная кожа на мисс Мэй также заметна, но я не придаю значения). Она не отказывает, лишь щурится с едва читающимся подозрением. По покрытому лайкрой шоколадного цвета пиджаку прохладный дождь струится ручьями, но внутри него жар моего тела согреет её. В этой непропорциональной для фигуры одежде Парна выглядит «подопытной» стройняшкой для модельного агентства, хвастающими экзотическими, но больше нелепыми, нарядами на каждом показе. Какое восхитительное облегчение — избавиться от ноши и освежиться под ливнем.

— Тогда идём, — бросаю друзьям фразу, будто от моего решения зависят дальнейшие действия. Сэм, спешно застегнув молнию на своём стильном чёрном пиджаке, двигается первым к больничному центру.

Вокруг зелёный, лаймовый и оливковый цвета кустов и деревьев, которых, вполне вероятно, больше жителей городка. Несмотря на плотную застройку улочек c перемежающимися сарайчиками с пёстрыми многоэтажными жилыми домами, зелень здесь правит повсеместно, снижая видимость. Уменьшая время приготовиться дать отпор. Спереди за кокосовыми и банановыми пальмами слышатся крики и вопли, а чуть погодя мы видим издающую эти напрягающие звуки отчаянья: обезображенная вирусом длинноволосая женщина в платье с завязанными верёвкой руками за спиной. Широко раскрытый рот её клацает кривыми зубами с кровью, медленно стекающей по подбородку. Больно знакомое воздействие вируса, на которое мы успели наглядеться на Баное. Охренительно. Кошмар продолжается, невзирая на наши надежды, злость или расстройства. Марионеткам кошмара наплевать не меньше. Обращённая таращится на нас изучающе всего несколько секунд, а Сэм даже успевает произнести несмело: «Что за чёрт?..», как она испускает рёв, словно мотоцикл, и мчится вперёд, прямо в мою грудную клетку, сбивает дыхание и валит на землю. Я должен быть глубоко признателен божеству, кто спасает каждый раз за последние сумасшедшие пару суток, иначе бы точно разбил себе голову. Весьма часто меня вышибали те ублюдки-переростки из психбольницы, но по счастливой вероятности я приземлялся на мягкое. На этот раз им выступает разросшаяся высокая трава.

Цель она выбирает не случайно: я, похоже, единственный в группе с заплывшим взглядом и заторможённой реакцией, раз вовремя не отпрыгнул как мои хорошие друзья. Ритмичный стук зубов и загородившие обзор мокрые, грязные волосы сразу пробуждают в равной степени как инстинкт жить, так и панику. Оттолкнуть её от себя не выходит: ватные руки едва удерживают «ношу» за плечи, но она слишком тяжела. Боже, Картер, да ты слабак, неужто запамятовал как тягал блины от штанги над собой потяжелее?!

На помощь приходит Сэмюэль: хватает дикарку за связанные руки и шею и проворно оттаскивает, возвращая вертикальное положение. Тут же мисс Мэй с заранее приготовленными ножами для масла — честно говоря, вызывающими лишь улыбку — начинает действовать: терзает и кромсает горло и тело страхолюдины с неутомимой жестокостью, с которой обычно расправляются маньяки в состоянии аффекта. Багрянец брызгает в разные стороны, тёмными каплями окропляя нашу одежду и землю. В её смертоносных руках любая опасность кряхтит и валится мешком. Я может и ошеломлён её свирепостью, но она хотя бы направлена в нужное русло.

— Я спасу тех несчастных, — отрезает Парна, видимо удостоверившись в отсутствии опасности, и устремляется к одноэтажным бамбуковым хибарам, в ненадёжные дверцы которых пытаются попасть мертвецы. Вместо того, чтобы помочь мне подняться. За неё это добродушно делает Сэм, используя шанс упрекнуть:

— Теряешь форму, футболист.

В скором темпе подбегаем к охочей до оказания помощи и живо разделываемся со свежеобращёнными, угрожающими местным гражданам. Больший вклад, конечно, вносит Сэм, прижав к двери своей вешалкой горла заражённых — мягкотелые шеи поддаются напору и слабеют, как сжатые в руках ребёнка бабочки. В таком положении они почти неподвижны и едва ли угрожающе размахивают побледневшими руками. Парна своё острейшее лезвие вонзает под челюстью каждого, заставив замереть навсегда, и вытирает вместе с рукоятью об одежду последнего. Лезвие снова чистое, в отличие от сжимающей его руки. Руки равнодушной убийцы.

— Слишите? — обращается мисс Мэй к жильцам. — Загородите плотнее дивери, не виходите до прихода спасателей!

Полагаю, они и так понимают, но это полезное предостережение.

— Хорошая работа, мальчики и девочки. Но пора бы двинуть: и так много времени потеряли, — на и так нахмуренном круглом лице сводит брови «грозный зомбиубийца», как он однажды себя нарёк. В окружении трупов прозвище Сэма не вызывает улыбки.

Где-то далеко в Новогвинейском море вспышка света поражает небо до земли. Громовой грохот наполняет округу, на время заглушив крики несчастных, попавших в лапы людоедов. Ветвистая электрическая дуга сверкает и рядом, поразив дерево и осветив неширокую дорогу, по которой мы следуем. Психология человека такова, что в крупном и мощном он склонен видеть защиту. В грозу работает обратный закон: чем ты мельче, тем меньше шансов попасть под разряд. Держаться от деревьев подальше в такой ситуации — самое верное решение. Вот почему мне становится жаль бедолагу, что нашёл укрытие под толстенной пальмой.

Зараза, за которую ответственен, судя по всему, Кевин, не показалась бы не столь серьёзной, если бы мы не встретили великое множество паникующих. Перед лицом непредвиденной опасности шестое чувство лукаво нашёптывало людям поддаться страху и стать лёгкой жертвой для бездушных убийц, только и умеющих, что преследовать. Мы сталкивались на пути со множеством людей, убегающих, но неизбежно попадающих в когтистые руки других убийц. Спасти всех было невозможно.

На небольшой улочке с парком, который отличает среди прочих зелёных участков постриженная трава и фигурные лавочки, открывается печальный вид на недавнюю катастрофу: тела либо доедают, либо оные обращаются и теперь беспрепятственно бродят среди подобных. Почему тяжкая участь выпадает нам уже во второй раз? Способны ли мы были предотвратить или смягчить творившуюся обстановку, окажись тут раньше? Внезапно разрезавшие воздух, как недавний гром, выстрелы обращают внимание на сотрудника местной полиции, методично уничтожающего население: и полумёртвое, и живое. Такое положение дел вынуждает Парну открыть рот от возмущения, а я вроде бы сразу прикидываю дальнейшие действия.

— Мэй, можно твои ножи? — прошу вежливо. Она не понимает сути данного вопроса, хмыкает. — Мне бы утихомирить его с расстояния.

Но мисс «горячая притязательность» Джексон уже не слышит о моих намерениях и сконцентрировано направляется к нему с разгневанным лицом.

— Остановись! Ты! Ублюдок! — бранится Парна на ходу, привлекая внимание. — Как ты посмел стрелять в гражданских, сволочь?! — Подходит впритык к ошарашенному и одновременно испуганному сотруднику правопорядка, с виду сильно ударяет в лицо и, пока тот падает на землю больше от неожиданности, нежели от женской напористости, успевает перехватить его винтовку.