— Иммунные помогли мне добыть как вакцину и «Пандору», так и убить полковника. Должен сказать, они прекрасно справились с этим поручением. Глупые туристы с Баноя до сих пор не подозревают меня, — с нераспознаваемой дрожью в голосе докладывал полевой агент. — Сейчас они нашли себе пристанище в отеле и вряд ли помешают. Пусть там и останутся, считай, это проявление моей благосклонности «героям». Если в их маленькие головы всё же закрадётся мысль покорчить из себя смельчаков ещё раз, буду действовать по ситуации и приготовлю для них задачу, с какой они вряд ли справятся.

— Мы в вас не сомневаемся, Харон. Примерно через час ожидайте лодку по координатам, которые я вскоре вышлю. Агенты будут сверяться с вашим местоположением, так что держите телефон при себе.

— И отправимся мы в плавание по реке Стикс{?}[Олицетворение первобытного ужаса» или «река вечной смертельной ненависти», протекающая в Аиде (др.-греч. Στύξ — чудовище).] в царство Аида, сея смерть, — радостно засмеялся он, предчувствуя благоприятный исход событий. На другом конце линии усмехнулись. — Всегда хотел сказать это.

— Я бы хотел задать ещё вопрос. — Молчание в трубке дало ему позволение продолжить. — Насколько удовлетворила вас ситуация на Баное?

— Более чем, необыкновенно. Над некоторыми тонкостями стоит поработать, но его смертельность очевидна.

— Вы собираетесь заразить население здесь?

— Несомненно. Чтобы показать принцип действия «проклятья фараона», мне просто необходимо устроить хаос. Я обязательно «открою этот ящик». Нужно же наказать виновных, отвлечь внимание, воздействовать на власти, — он больше предвкушал, нежели истолковывал план. — Дайте агентам мой номер, чтобы они связались со мной сразу, как подойдут к берегу.

— Обязательно.

— Конец связи, — отрезал Харон и выключил телефон, с остервенением снимая с себя приметную оранжевую рубашку и завязывая рукава на поясе. Проклятый номер заключённого, обезличивающий его порядка месяца, скрылся наполовину, равно как и его подозрительность. Даже если он и походил на участвующего в маскараде или любителя тематических «апельсиновых» вечеринок — хотя в здешних условиях, навряд ли — громоздкие кандалы следовало спрятать от любопытных глаз, и очень кстати рядом висевшие полотенца (по всей вероятности, оставленные кем-то забывчивым или опасающимся осадков) сгодились для этого как нельзя лучше. — Суровый Харон, перевозчик умерших, не повезёт через предательские мрачные воды ни одну душу обратно, туда, где светит ярко Гелиос{?}[Или Гелий (Элей) — бог в древнегреческой мифологии, персонификация солнца (др.-греч. Ἥλιος, Ἠέλιος).]. На вечное безрадостное существование обречены души умерших в тёмном царстве Аида.

Для всех открыты его врата, но никому не дозволено вернуться.

​

========== Продолжение борьбы ==========

Закутавшаяся обратно в полотенце молча неотрывно глядит в окно. Выражение лица её холодное, скрывающее любую эмоцию. Она превращается в Парну, которую я знал на острове. Ту, что больше не дарит мне тёплых чувств и улыбок. Передо мной вновь стоит женщина, какую я едва знаю.

Не успеваю надеть грязную одежду, от которой давно мечтаю избавиться, как наше с Парной внимание привлекает громкий стук в двери, сразу же отлетевшей в стену (мы что, не закрыли её за собой?!). Врывается оставшийся дуэт нашей банойской компании, и в их лица можно даже не смотреть, чтобы догадаться о смятении, творящемся в душах. Небрежно одетые, но чистые — кажется, я один не воспользовался чудесным удобством, как контрастный душ, — мисс Мэй и Сэм кричат в унисон:

— Логан!..

И, несколько удивившись, что мы с Парной почти в неглиже в одной комнате, на пару секунд немеют. Первым истерит певческим голосом Сэм:

— Святые угодники, неужели это вновь происходит с нами, народ?! Мы же… Чёрт! — Он разводит в расстройстве руками, зевает (отчаянно им завидую: может, они успели поспать подольше) и продолжает: — Кто-нибудь видел этого… Кевина? Его либо нет в своём номере, либо он заснул как убитый.

Все смотрят друг на друга, не вымолвив ни слова.

Не прошло и нескольких минут, как выстрелы перестают оглушительно тревожить округу, уступив рычанию и зверскому вою. Ожидаемо. Никого не готовили для подобной угрозы. С ней способны справиться лишь те, кто уже испытал на себе её клыки и кулаки. Кто пережил многочисленные схватки с чудовищами. Мы. Но от осознания того, что надо продолжать борьбу, несмотря на уже, казалось бы, выполненный долг перед другими уцелевшими, угнетает нас четверых гораздо сильнее приговорённых к смерти узников. Мою мысль, быть может, слышат все в комнате, понемногу покорно принимая дальнейшую судьбу. Молчание становится тягучим и нежелательным в данный момент, и я в благодарности улыбаюсь Парне за то, что она негромко произносит моё имя и притупляет тоску в каждом:

— Подойди. — Пристраиваюсь рядом с ней у окна. — Смотри. — Парна указывает на двоих дерущихся мужчин. Один из них в отупелой ярости нападает на другого. Грузно падает на грудь или ключицу, рвёт зубами кусок обычно где помягче, типа шеи или лица, и не разжёвывая падает снова. Придерживает руками вопящую от ужаса и боли жертву, не задаваясь целью обратить, это выходит случайно, главное для заражённых кусать и бить. Уничтожать. Я удивлён, что жертва, весьма окровавленная, сопротивляется так долго. — Он в больничном халате. Это началось там. Там Йерема… — выделила без особой надобности. — Она в опасности.–Аккуратно берёт меня за руку. В опасности все, Парна. В том числе и мы.

Её просьба — недвусмысленная и прямая как автострада –мгновенно будит от жалости к себе, толкнув на дальнейшие действия.

— Ребята, готовьтесь. Нужно немедленно возвратиться в больницу. Может, по пути мы и разузнаем подробности относительно пропажи Кевина.

Переодевание Парны Джексон в её элегантное сиреневое платьице, к слову, на которое я успел достаточно насмотреться и заучить каждую его часть за недолгое путешествие на Баное, не занимает и минуты. Любая вероятность того, что Йереме грозят опасности-неприятности, внушает в неё дикий страх и панику, заметную мне. На острове мы потеряли Джин, теперь мы, и она в частности, обязаны всеми силами защитить несчастную девушку. Необходимо действовать максимально быстро.

Я и не думал, что ответ на наши вопросы будет ждать нас совсем скоро, прямо ниже этажом, в коридоре приёмной отеля, где чрезвычайно взволнованный мужчина прислонил ухо к груди охранника, лежавшего без чувств на цветастом ковре. Беды никогда не приходят поодиночке.

— Что слючилось? — вскрикивает Сянь и семенит к ним с готовностью помочь. Наконец-то она предпочла не надевать драные чулки.

— Он без сознания, но дышит, пульс прощупывается, –объясняет пожилой мужчина подошедшей и поворачивает голову к нам: — Заключённый, что был доставлен сюда конвоиром. Он сделал это с ним.

Мы сперва не находим ответа. Растерянность, сомнения, отвращение. Кевина мы знали немного, но он помог разобраться с сумасшедшим Райдером Уайтом, подставившим под удар очень многих необдуманными действиями; вёл нас по тюрьме и предупреждал об опасностях, увёз с треклятого острова. Этого ли недостаточно, чтобы поверить ему?! Кевин представился военным преступником, нарушившим прямой приказ командира в конфликте в Восточном Тиморе и впоследствии осуждённым на несколько лет. Сомнения в его решимости управлять вертолётом сразу отпали, когда он сказал, что был пилотом. И в данной ситуации вполне достойно права жить сомнение вего искренности. Не спорю, заключённые выворачиваются не хуже змей в руках ловца, пытаясь получить желаемое, — в его случае убежать живым и здоровым из тюрьмы Баноя, — но он ни разу не предпринимал попыток навредить нам! И вот, неожиданно — осечка, подстава. Этому старичку не пристало тоже соврать нам? Не вроде бы, а совершенно точно нужно действовать, искать предателя. Однако мы безмолвно пялимся друг на друга порядка полминуты, прежде чем сообразить, что же делать с поступившей информацией.