— Ты связывался по нашим каналам с их финансовыми ведомствами?

— Да, но официальных ответов ещё жду. Неофициально же удалось выяснить кое-что. А вот те контакты, что вы мне дали, оказались более полезны. Надеюсь, вы возместите затраты на телефонный разговор с другим континентом.

Такие беседы стоили весьма дорого и покрывались за счёт говорящего. Если Монгрен откажется возмещать расходы, Дюран надолго лишится четверти месячного жалования.

— Зависит от того, что ты узнал.

Я даже не сомневался в ответе Монгрена, как и Дюран.

— Ваш контакт оказался более чем полезен, — заверил его мой бывший взводный. — Он работал в группе финансовых контролёров, занимавшихся трестом, когда тот взял контракт на поднятие «Огура». Аришалийцы вообще к денежным делам относятся куда серьёзнее нас. Как оказалось, все предыдущие авантюры треста были убыточными, они только приобретали репутацию тех, кто делает невозможное. Дыры в бюджете латались из неизвестных источников. Просто перед тем, как трест брался за очередной контракт, на его счетах оказывалась внесённая наличными астрономическая сумма, позволяющая покрыть все расходы. Им не нужны деньги, которые платили по контрактам, потому что суммы вознаграждения на несколько порядков ниже этих поступлений. Ещё одна интересная деталь, которую удалось выяснить вашему знакомцу из Аришалии. Первые транши поступали золотыми монетами, правда, чьей чеканки — выяснить не удалось. Потом перешли на более привычные гномьи кредиты. Но суммы так и остались невероятные.

— И чем закончилась проверка?

— Ничего нового, — пожал плечами Дюран, — надавили сверху и заставили написать положительный отзыв, а о подлинных результатах забыть. Все документы проверки изъяли, и дальнейшая судьба их неизвестна. Скорее всего, сгорели в печи ближайшей котельной, чтобы никаких следов не осталось.

— С кем же мы имеем дело? — удивился я. — У них прикрытие всюду на самом высоком уровне — как им удалось этого добиться?

— Деньги решают если не все проблемы, то уж точно очень многие, — ответил Монгрен. — А ты сам видел, какими финансовыми возможностями обладает наш противник. И связи у них на самом верху, наработанные годами подкупа, шантажа и ещё святые знают чего. Они готовили операцию по подъёму эльфийской крепости несколько лет, создавая репутацию тресту с нуля, для них время и деньги не значат ничего, ведь у них и того и другого вдоволь.

— Сидхи? — спросил я. — Операция вполне в духе их разведки.

— Я почти уверен, что это не они, — покачал головой Монгрен. — Стиль их, верно, но я не понимаю мотива. Они привлекли всеобщее внимание совершенно непродуктивной атакой монстра на наш урб. Прямых доказательств того, что одни и те же эльфы стоят за нападением и подъёмом крепости, у нас нет, но рука чувствуется одна и та же.

— И чья же? — поинтересовался я и, только произнеся эти слова, понял, насколько глупо они звучат.

— Если бы у меня был ответ на этот вопрос, — усмехнулся Монгрен, — мне не нужна была бы ваша помощь.

— А что будет с конторой? — решил я самостоятельно сменить тему.

— Похоже, в порту скоро снова будет весьма громко, — в прежнем шутливом тоне ответил Монгрен, но продолжил уже серьёзно. — Мне нужны результаты, и как можно скорее. На меня давят сверху и требуют вовсе не ускориться с расследованием. Всё хотят замять, предлагают взятки и протекцию, на меня ищут компромат, а возможно, очень скоро дойдёт до первых покушений. Вам также стоит быть предельно осторожными. Мы разворошили осиное гнездо и разбудили очень злых шершней, они готовы закусать любого до смерти.

— И что им мешает?

— Я, — без ложной скромности заявил Монгрен. — У меня до поры есть иммунитет от их яда, но надолго ли его хватит — вопрос открытый. Не хочу узнавать на него ответ, как, думаю, и вы.

На этом мы попрощались и поспешили покинуть его кабинет. Работы у нас вроде как было по горло, вот только что делать и с чего начинать, я лично представлял себе слабо.

Максим Пятницкий отчаянно трусил. Ему давно не было так страшно, наверное, с самой встречи с полковником фон Вольгом. Когда тот отправлял молодого учёного за границу со вполне определённым напутствием. Фабрике нужен приток новых знаний, а источник их поступления не важен. Пятницкий же показался Вольгу не только талантливым инженером, но и достаточно пройдошным человеком, который легко может за хорошее вознаграждение украсть чужие секреты. К примеру, у энергетического магната, каким бесспорно являлся глава семьи Дюкеттов — отец Руфуса. Вот только Вольг всем другим стимулам предпочитал страх, а потому напутственная беседа его с Пятницким вышла весьма неприятной для последнего.

И вот теперь Максиму было так же страшно. Новая встреча с Бомоном, вытащившим некогда из Пятницкого всё, что тот знал о Фабрике, сама по себе не была так уж плоха. В конце концов, Бомон и в тот раз заплатил хорошо, и сейчас вряд ли станет скаредничать. Пугали Максима спутники Бомона. Слишком уж узнаваемое лицо было у одного из них. Пятницкий никогда бы не подумал, что за столиком в недорогом кафе, где он любил ужинать после рабочего дня, его встретит самый разыскиваемый преступник Эрды — террорист номер один собственной персоной.

— Не надо смотреть на меня так, — усмехнулся тот, доставая сигару и закуривая. — А то ещё подумают, что я на самом деле тот, на кого так похож.

— Но ведь…

Террорист покачал пальцем, давая Максиму знак «ни слова больше», и резким движением, от которого Пятницкий вздрогнул всем телом, погасил длинную спичку.

— Я буду спрашивать, а ты — отвечать. Ясно?

Пятницкий кивнул. Говорить сейчас он не мог — горло пересохло.

Террорист оказался не худшим мастером вести допрос, чем Бомон. Тот сидел рядом вместе с пёстро одетым полуэльфом, щеголявшим почему-то в наряде аришалийского пастуха. Однако ни Бомон, ни второй спутник террориста ни слова не произнесли — говорил только сам лидер террористов, показавших своё истинное лицо, натравив на урб эльфийского монстра. Он легко вытащил из Пятницкого такие подробности об устройстве безопасности на объекте, где тот работал, о каких сам Максим и не подозревал. Террорист делал выводы на основании слов Пятницкого, кивал самому себе, обменивался взглядами с Бомоном и вторым спутником, как будто ответы Пятницкого что-то подтверждали или, наоборот, опровергали.

— И что со мной теперь будет? — спросил Пятницкий, когда допрос закончился и террорист загасил докуренную до половины сигару в пепельнице.

Максим и сам понимал, насколько жалко прозвучал этот вопрос, но удержаться не сумел.

— Ты мне ещё нужен, — бросил террорист. — Тебе заплатят за информацию по полному тарифу, не беспокойся. С надбавкой за молчание, как обычно. Когда будешь нужен, с тобой выйдут на связь.

Террорист поднялся на ноги, и за ним последовали молчаливые спутники. Пятницкий же остался жевать остывшую, потерявшую всякий вкус еду. Он не привык, чтобы пища пропадала, слишком уж хорошо помнил голодные годы.

Сначала я понял, что лежу. Как упал — не помню. Боль отпускала медленно. Казалось, все мышцы в теле сведены, каждое движение заставляет стонать и скрипеть зубами. Ругаясь, по большей части про себя, я сумел сначала выпрямить ноги, потом разогнул руки. Пальцы слушали хуже всего, но и над ними я вскоре вернул себе контроль. С крашеных досок пола я поднимался, наверное, час, если не дольше. Спина, поясница, шея, пресс — всё тело бунтовало против каждого движения.

Дважды падал, один раз меня стошнило и я повалился прямо в дурно пахнущую лужу желчи и вчерашнего обеда. Едва не захлебнулся, сумев перекатиться на спину каким-то чудом. Хотел рассмеяться — слишком уж веселая картина получалась. Лучший наёмник Эрды, террорист номер один помер в луже собственной блевотины. Наверное, именно благодаря этой мысли я и нашёл в себе силы перевернуться.

Наконец кое-как сумел встать на трясущиеся ноги. Замер, опираясь на стул, благо Бомон его крепко прикрутил к полу. Так худо мне не было со времён плена на Фабрике, когда фон Волг сделал из меня отбивную, а его подручный Рыков пытал после этого электротоком. Вот только сейчас у меня не было с собой лошадиной дозы аквавита, чтобы привести себя в норму ускоренным темпом. У меня вообще ничего не было — даже одежды.