«Сверхзвук». Название говорит само за себя. Я разгоняю снаряд, увеличивая кинетический ущерб от атаки. Чем выше навык, тем быстрее летит пуля. При этом телепортация запрещена. Оно и понятно. Если телепортировать пулю сразу в сердце второго участника дуэли, смысл мероприятия теряется. К счастью, подобными фокусами владеют единицы Архимагов, остальные запретом не заморачиваются.

Собственно, всё.

Нельзя смещать центр тяжести, использовать отравляющие вещества, руны и артефакторные вставки. Иными словами, мой «Танатос-П» для дуэлей не годится.

— А что у нас с результатом? — поинтересовалась Арина.

Мы вышли на тихую аллею, окруженную безлистными скелетами деревьев.

— По количеству выстрелов, — уверенно заявил я. — Их два. Каждый из нас должен выпустить по пуле из обоих пистолетов.

— С барьерами? — уточнил Сыроежкин.

— В топку барьеры. Расходимся на тридцать шагов и действуем по своему усмотрению. С «ускорениями» и «незримыми ударами».

— Прелесть, — хмыкнула Арина. — А что под запретом?

— То, что бьет по площади, — ответил Сыроежкин. — «Стужа» и «смерч».

Мы поднимаемся по ступенькам, пересекаем небольшую аллею и выходим к станции метро.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тихо произнесла Арина. — И где гарантии, что Виктор не подтянет корректировщиков?

— Подтянет, — ухмыляюсь я. — Будет весело.

Первое, что бросается в глаза, когда приближаешься к станции Фучу — две громадные параболические антенны ржаво-красного цвета. Антенны ориентированы на север и, как я слышал, могут отправлять сигналы в Сёндай. Подобных объектов на архипелаге штук семь, они образуют цепочку от Хоккайдо до Окинавы. Что же касается Сёгуната в целом, то в империи восходящего солнца сотни таких станций, многие заброшены еще в середине прошлого века.

В этой реальности, как и в моей, не было Второй мировой войны. Причина простая — отсутствие СССР и Рейха. Экономические и стратегические устремления Империума не предполагали конфликта с японцами. Европейские же государства были слишком слабыми, чтобы их геополитические интересы учитывались. Так что база никогда не принадлежала американцам или еще кому-нибудь извне. Консервация произошла из-за технологической эволюции.

Я поднимался на холм, где расположились антенны. Оттуда открывается вид на Токийский залив, деловые кварталы и набережную. Центр приема зарос вьюнком — его можно было узнать лишь по угловатым очертаниям стен, нетипичным для природы. Дверь оказалась выломанной. Внутри — остатки высокочастотного оборудования, осыпавшаяся штукатурка, предупреждающие об опасности и высоком напряжении надписи. Обвисшие плети проводов, мертвые датчики, ржавеющие рычаги и тумблеры. Электрощитовые, металлические таблички с иероглифами, закрепленные на стенах отвертки и плоскогубцы. Валяющаяся на полу манга, истрепанная и пожелтевшая.

Упадок.

Сами тарелки кажутся неохватными, созданными руками великанов. Мифических атлантов с затопленного тысячелетия назад континента. Я представляю, как эти штуковины прислушиваются к звездам, улавливая сигналы неведомых космических цивилизаций…

Для поединка я выбрал пространство у подножия холмов. Относительно ровный участок, застроенный складами, офисными и жилыми помещениями. Тут же находился вычислительный центр. По периметру тянулись трубопроводные коммуникации, чуть поодаль высилась водонапорная башня.

В декабре окрестности станции представляли собой унылое зрелище. Листья вьюнка опали и частично пожелтели, обнажив неприглядную действительность. Трава пожухла.

Мы с Сыроежкиным прибыли на место за час до начала дуэли. Не потому, что хотели осмотреться. Я успел побывать здесь дважды. Плюс путешествия с сенсеем в режиме «подхвата». Так что в моей памяти отложились все кусты, пригорки, здания и опоры ЛЭП. Просто не хочется, чтобы подручные оппонента нагородили тут всяких артефактов. Учитель за нами присматривает, но всё же.

Травяное море волновалось.

Порывы ветра шелестели в поросли, оплетавшей стены складов и некогда обитаемых домов. Стоя на узкой тропинке, я видел, как через заклиненные откатные ворота некогда охраняемой территории въезжает черный джип Виктора Друцкого. Машина, как я полагаю арендованная, но высоким классом веет за километр. Сам я прибыл на метро, а остаток пути проделал пешком. Несолидно, но безопасно. Камерами-то я умею манипулировать.

От машины отделились две человеческих фигурки и двинулись в нашу сторону. Первым прибывшим, вне всякого сомнения, был Виктор Друцкий, мой дядя и несостоявшийся убийца. Палач Клана Когтей. Стильные черные брюки, удобные ботинки, застегнутое на два ряда пуговиц полупальто с поднятым воротом. Тоже черное. Вязаная шапка с козырьком, уши прикрыты от ветра. Виктор Константинович не удостоил меня даже мимолетным взглядом. Демонстративно не поздоровался. Встал на некотором отдалении и начал с деланным интересом рассматривать параболическую антенну.

Я кивнул Сыроежкину.

Секунданты сошлись в центре небольшого пустыря, обменялись парой сухих фраз, после чего Виталик вернулся ко мне за пистолетами, а секундант Друцкого двинулся к машине. Мне этот тип сразу не понравился. Армейская выправка, взгляд исподлобья, экономные движения, атлетическое сложение. По ощущениям — стихийник в ранге Мастера. Раньше я этого мужика не видел. Значит, он не из подчиненных Кротова.

— Мириться не хочет, — коротко отрапортовал Виталик. — Оскорбление считает смертельным. Так что смело пали в голову и сердце.

— А куда он поперся?

— За раскладным столиком. Для пистолетов и патронов.

Логично. Я об этом не подумал.

Когда столик был установлен с подветренной стороны заброшенного одноэтажного здания на склоне холма, секунданты разложили однотипные контейнеры и коробки с патронами, зарядили все четыре ствола и бросили жребий. Мне выпало стреляться с оружием мастера Фэна.

Подходим к столику.

— Количество зарядов не ограничено, — озвучил второй секундант условия, признанные окончательными. — Бой ведется до смерти одного из противников или физической невозможности продолжать поединок. Стреляйтесь на сближение. Никаких барьеров. Список разрешенных техник вам известен. От услуг целителя оба дуэлянта отказались. Честно говоря, условия жестче, чем я предполагал изначально. В последний раз спрашиваю: готовы ли вы к примирению?

Виктор Друцкий не ответил.

Я отрицательно покачал головой.

— Напоминаю, что оружейные контейнеры снабжены контрольной артефакторикой, — вступил в разговор Виталик. — Это гарантия честности поединка. Любые техники, не входящие в официальный перечень, будут фиксироваться. Другие артефакты — тоже.

— Ты владеешь четырьмя стихиями, — впервые за всё время подготовки Виктор обратился ко мне напрямую, — и должен понимать, что ограничен воздухом.

Мои глаза сузились:

— Хочется верить, что вы не притащили на хвосте толпу шиноби, Виктор. Хватит болтать. Займемся делом.

На лице второго секунданта отразился шок. Никто не позволял себе так общаться с его другом в прежние времена.

— Расходитесь, — приказал Сыроежкин.

Мы с Виктором отошли в центр пустыря, повернулись спинами друг к другу и двинулись в противоположных направлениях, считая шаги. В мирах без магии такая дуэль выглядела бы абсурдом. Барьеры нужны для того, чтобы противники не имели возможности сблизиться на дистанцию, с которой невозможно промахнуться. Победителя определяет уровень подготовки — он должен хорошо стрелять и быстро перемещаться. В магической реальности на первый план выходят техники. Мастерство волшебника — путь к успеху. И на дуэльном Кодексе это не могло не отразиться.

На пятнадцатом шаге я резко развернулся, врубил «дополнительное ускорение» и метнулся вправо. Я был уверен, что если сделаю ставку на прямолинейное сокращение дистанции, то умру. И оказался прав. Грянул выстрел, а вслед за ним через поле устремилась мощнейшая волна «незримого удара». Я вывернулся из прыжка в трех метрах от противника и нажал на спуск, закачав в пулю целую прорву эфира. Добавил немного «ускорения», но снабдить заряд «пробиванием» банально не успел.