Понятия не имею, где сейчас находятся Сыроежкин с Харадой. Мы разделились еще час назад. Разумеется, существовал план воссоединения на случай… хм… непредвиденных обстоятельств.

Нет, это не они.

Обтекаемый «такири» каплевидной формы с глубоко утопленными в корпус колесами. Мчится на большой скорости, меняя полосы и подрезая всех подряд.

Врубаю «телезрение».

Так и есть: преследователь защищен артефактами, внутрь не влезть. Думаю, еще несколько минут, и ублюдки перехватят управление мономобилем.

— Арина, — говорю я, — ты умеешь водить?

— Нас обучали экстремальному вождению. А что?

— Меняемся местами.

Азиатка с монголоидной внешностью полезла через меня. Ух, заводит! Не отвлекайся, Ярослав…

Сдвигаюсь вправо.

— Это же такси, — не выдержала моя спутница. — Тут и руля нет.

— У беспилотников предусмотрен аварийный режим. На случай поломки навигатора.

— Да ну?

— Сейчас увидишь.

Ломаю систему «цифрокором».

Вырубаю бортовой компьютер, отправляю с датчиков ложные сигналы. Включается дублирующая линия. Из приборной доски со щелчком выскакивают две изогнутые рукояти.

— Джойстики? — охреневает Арина.

— Если не справишься, так и скажи.

— Заткнись, Рю. Сейчас будем разбираться.

Мономобиль вильнул в сторону и едва не вылетел на встречку.

— Поаккуратней там, — попросил я. — Не дрова везешь.

— А ты чем занят? — в голосе девушки послышалось раздражение.

Ход машины выровнялся.

— Порадую наших друзей плюшками.

«Такири» быстро сокращала дистанцию. Не знаю, какие техники собираются применить церковники, но расстояние в тридцать-сорок метров их не устраивает.

Взламываю городскую транспортную систему и начинаю играть со светофорами. Несколько машин тормозят, остальных продолжает вести навигационная нейросеть Маймачена. Так, вот ты, водитель тук-тука, быстренько поверни налево.

Уже лучше.

Шестиколесный рефрижератор реагирует на неопознанную цель, резко тормозит и создает пробку у нас за кормой.

«Такири» выныривает из гущи событий, огибает необъятную бетономешалку и возвращается на полосу.

Включаю красный свет на перекрестке.

Ноль реакции.

И тут Арина ускоряется. Наш мономобильчик выжимает весь запас мощности и уходит в отрыв. Девушка бросает машину в просвет между самосвалом и автобусом, подрезает красный микроавтобус с улыбающейся губкой, протягивающей вперед пиццу. Известный, кстати, мультперсонаж. Губка Роб Полосатые Носки.

Два резких поворота вынуждают меня пристегнуться.

Когда «телезрение» возвращается, проклятый «такири» снова садится на хвост. Не знаю, кто там у них крутит баранку, но моему бодигарду эти парни ни в чем не уступают.

Взламываю бортовой компьютер автопогрузчика, вынуждаю его притормозить и начать разворот в неположенном месте. Святоши огибают неповоротливую железку изящно и непринужденно, едва не царапнув пешеходный тротуар. Едва.

Ладно.

Получите дроном сверху.

Квадрокоптер пикирует прямиком на ненавистных упырей. На уровне ветрового стекла подергиваются уже знакомые мне помехи, расцвеченные зеленоватыми вкраплениями. Вспышка — и дрон сгорает, словно ракетная ступень в верхних слоях атмосферы.

— Ты что творишь? — орет телохранительница.

— Мешаю надрать нам задницы.

— Про дорожную полицию забыл?

— Срать на них.

Сжав зубы, Арина бросает машину вправо, едва не врезавшись в грузовичок с пластиковыми окнами. Правильно, от главных магистралей надо держаться подальше.

— У тебя план вообще есть? — Арина вновь закладывает лихой вираж, и мы вылетаем на пропыленную улочку, заставленную с двух сторон припаркованными колымагами. Так, чувствуется дух городских окраин. — Их не сбросить.

— Вижу. Не отвлекайся, рули.

Прямо по курсу открывается водительская дверца. Вот же придурки… Арина сдает вправо, сносит кому-то зеркало заднего вида и поддает газу. Огонь-девка.

Сзади начинают твориться странные вещи.

Выскакивают из мусорных контейнеров здоровенные бродячие собаки. Гаснут дневные противопылевые фонари. Подламываются опоры лайтбоксов, искрят электрические провода, выруливают в узкий каньон байки.

Блюстители отстают.

Точнее — монах и блюститель.

Я определил ранги святош даже сквозь защитные и маскировочные ауры.

При резких поворотах оцифровка реальности дергается, покрывается пиксельной вьюгой.

Мы проносимся под брезентовым навесом, растянутым над грудой металлолома, вновь поворачиваем налево, затем — направо. Трущобная теснина сменяется вполне приличной двухполоской, по краям которой ютятся автомастерские.

— Это северный сектор, — говорит девушка.

Фух.

Вроде, оторвались.

— Ты их видишь? — Арина бросает мимолетный взгляд на окошко в левом нижнем углу лобового экрана. Аналог устаревающих зеркал.

Осматриваюсь.

— Нет.

Мы скинули хвост на той извилистой улочке, где я пугал «жутью» бродячих псов.

Вновь подключаюсь к городским камерам по вектору нашего движения и огнем, с которого всё начиналось, вычищаю базы за последние сорок минут.

— Останавливай, — приказываю бодигарду.

— С катушек слетел?

— Надо сменить машину.

Девушка паркуется у стены обшарпанной пятиэтажки. Я реанимирую компьютер, открываю двери проездной картой и выпускаю нас в кромешную дичь пропыленной насквозь Урги. Да-да, северо-восток Маймачена примыкает к культовому поселению всех монгольских буддистов. Если бы мы двигались на восток, то уперлись бы в легендарный Гандантэгченлин.

Вы, конечно, задаетесь вопросом, почему мы движемся не на юг, в сторону Китая, а к самому что ни на есть Империуму. Ответ прост. Мы не собираемся углубляться в континентальные дебри. Проще и безопаснее добраться до Сёгуната через Корею. Собственно, Корея — это уже не феодальный сателлит наподобие Монголии, а полноценный Сёгунат со всеми вытекающими. Правда, чтобы доехать до Пхеньяна, нам потребуется пересечь обширные земли Внутренней Монголии и китайской провинции Ляонин. Это порядка тысячи восьмисот километров. А вот небольшой крюк к Пекину сокращает наши мытарства до тысячи ста километров. Сложно, но я, как и прежде, не горю желанием соваться в аэропорты. Кроме того, в Пекине живет один из лучших азиатских оружейников, которого я хочу завербовать в свою команду. Как вы уже догадались, Харада выступает за окольный путь, я — за прямоезжий. В смысле, через Пекин.

Окончательное решение мы примем в Улане.

На меня обрушивается завывание бури. Приходится тут же натянуть очки-консервы с респиратором и замотаться в шарф. Заодно и капюшон поднимаю — холод адский.

Арина следует моему примеру.

С неба, рассекая винтами оранжевый полумрак, спускается аэротакси.

— Ты когда успел такси вызвать? — Арина включила микрофон в респираторе. Голос у нее был скрипучий, механический.

— Я не вызывал. Просто изменил программу полета.

Мы влезли в кабину коптера.

Двери мягко вошли в пазы, отрезая пылевое сумасшествие. По прогнозам буря должна бы уже закончиться, но она только крепчает.

Аэротакси устремилось в затянутое мутью небо.

И тогда я увидел наших преследователей, выскочивших из-за угла пятиэтажки. Пара силуэтов в черном. Ариведерчи, родные.

Вот как они нас находят, а?

Накрываю коптер «куполом тишины».

— Ты собрался в Улан лететь на этой штуке? — спросила Арина.

Коптер быстро набирал высоту.

— Возможно. Еще не решил.

— А почему темно?

— «Купол тишины».

— Что это?

Я объяснил.

Арина внимательно выслушала.

Аэротакси поднялось над фронтом бури — я смог это увидеть в режиме «телезрения». С высоты птичьего полета окраины города выглядели так, словно корпоративные небоскребы, жилые башни и шпили сетевых ретрансляторов тонут в грязно-оранжевых облаках. Зыбкая неустойчивость.

Взвыло «чутье».

И с чего это я решил, что всё закончилось?

Ныряю в «телезрение». Аэротакси мчится на трехстах двадцати километрах в час вдоль шестиполосной автомагистрали. Курс — строго на восток. Ургу мы уже обогнули, буддийские монастыри остались позади и справа. Окружающая реальность представляет собой бескрайнюю вымороженную пустыню, клубы рыжей пыли и тонкую нитку шоссе под нами. В этой мути скользят черные силуэты машин — легковушек, пассажирских автобусов, грузовиков и крупногабаритных трейлеров. Если спуститься ниже, виднеются флюоресирующие полосы и дорожные знаки с подсветкой.