– Смотрю на этих крошечных уродцев и думаю: неужели я тоже был когда-то таким же мелким, беззащитным. Любой мог уничтожить меня, сделать больно, калечить и так далее.

Акристо хмыкнул.

– Очень жаль, что никто так этого и не сделал. – Константин задумчиво посмотрел на воина в капюшоне. Немного пораздумав, он все же решил не обращать внимания на легкую долю хамства подданного. Герцог служил ему, исполнял свои обязанности, но он вовсе не испытывал теплых чувств к своему королю. Даже больше, Константин был уверен – если бы Акристо мог, он с удовольствием бы убил его.

– Возможно, Герцог, возможно. Что ты узнал?

– Практически ничего. Это первый случай в моей истории, когда я не могу ничего ответить конкретного, только общая информация. Да, не будь удивлен так сильно. Когда я прибыл туда, там уже находилась Императорская кавалерия. Пустое выжженное поле, три-четыре лиги в диаметре, аккурат на месте стоянки армии орков. Думаю, примерно сорок тысяч орков погибли, еще несколько тысяч разбежались. Самый пострадавший земельный участок находится в центре – думаю, там, где находился шатер орочьего короля. Но никто из выживших не может ничего толкового рассказать. Все те, кто видел происходящее своими глазами лежат там же, вернее их уцелевшие части. А те, кто выжил, находились на окраине, либо в разведке. Они видели, как лишь, цитирую, «круглые молнии собрались в небе и упали на лагерь». Никто не знает, что это было.

Константин задумчиво почесал подбородок.

– Возможно, какую-то серьезную ошибку допустили их шаманы. Те вечно лезут со своими экспериментами туда, куда не стоит. Но король орков мертв?

– Другой исход событий исключен. Все выжившие подтвердили, что в ту ночь он с сыновьями находился в шатре – проводил ритуал взросления его отпрысков.

– Это то, о чем я думаю? – Акристо кивнул. – Значит, Арины тоже больше нет. Хотя она в любом случае бы была убита. А они похожи на неё, однако. Глазами. Такие же яркие и голубые. Дети очень много спят, но, когда бодрствуют – от них не оторвать глаз.

Акристо проницательно посмотрел на Повелителя. Слова Константина вызвали в нем противоречивые чувства.

– Такое ощущение, будто тебе жаль Арину. И словно тебе нравятся дети.

Константин искренне расхохотался.

– Ты меня удивляешь, Герцог. Даже если бы по Арине прошлось все многочисленное войско, а потом её медленно разрезали на части – меня бы это не волновало. И нет, мне абсолютно все равно на этих детей. Что мне надо – вырастить и забрать их силу, когда придет время.

Акристо тяжелой поступью шел по двору, дыша так медленно, будто вовсе забывая это делать. На дворе стояла глубокая ночь, нарушаемая лишь криком женщины, закованной в подвале. Сегодня Морена выбрала своей жертвой простую кухарку, и прямо сейчас постепенно снимала с неё кожу.

Кухарка, молодая девчонка, взятая в рабство из соседней деревни, была невысокой, стройной и красивой. Настолько красивой, что на неё утром заинтересованно посмотрел Константин. Такого его сестра не прощала никому.

«Что же происходит? Может я сошла с ума? На самом деле нахожусь в психиатрической больнице, в бреду, а санитарки выносят из-под меня утки по утрам? Такого не могло произойти. Но все так реально. Даже Олег мне сейчас кажется менее реальным, чем орки. Олег, как ты выглядишь? Боже мой, я не помню, как ты выглядишь… ПОМОГИ МНЕ, ОЛЕГ! Я схожу с ума, спаси меня, спаси своих детей… Мои дети… Что сейчас с ними, «лучшая в мире мама»? Ты своих детей видела меньше пяти минут, «мать».

Надо позвонить Вере, она подскажет, как поступить. Да, так и сделаю. Но здесь нет телефона. Ну и что?

Арина посмотрела на тумбочку: да вот же он, телефон! Хоть и старенький, но как она ему была рада. Потянувшись к нему, Арина упала на пол, но все же успела схватить его левой рукой. Пусть и больно стукнулась, но она нашла телефон. Скорее открыть крышку – господи, да он еще и рабочий! Связь есть, пусть и не все «антенки», но говорить можно. Какой же номер? Надо вспомнить последние цифры. Двадцать семь или двадцать девять. На двадцать семь пошел вызов. Первый гудок, второй, третий, на седьмой взяли трубку!

– Алло, Вера! Это я Арина! Дорогая, помоги, мне очень нужен твой совет. Мне кажется, Олег мне изменяет. А вчера у меня забрали моих детей! В смысле нет детей, я их родила недавно… Я тебе, наверное, не сказала просто…

Стоящий в проеме мужчина, не веря, покачал головой, потом перевел взгляд на лесную ведьму:

– И давно она так, Нидриэль?

– Давно, дорогой мой. Это душевная болезнь мучает её уже четвертую луну. Я бессильна здесь. – С грустью сказала женщина в зеленом платочке на плечах. Вместе с собеседником они вновь посмотрели на девушку: исхудавшая, поредевшие волосы спутаны. Неожиданно Арина схватила прядь волос и вырвала их, прокричав, что в них тараканы. Ложка, которую она все время держала в руках, вылетела к ногам Нидриэль.

– Что она делает с деревянной ложкой? – Нахмурившись, спросил парень у Нидриэль.

Арина закричала, потеряв ложку. Как слепая, девушка стала искать её руками по полу, ползая на коленях. Вся её сорочка уже была изорвана в клочья, руки и лицо изодраны. Не найдя ложки, девушка уползла к кровати, зарыдала и легла на пол. Лишь иногда в её речи проглядывали человеческие слова, но чаще это были лишь крики, рыдания и нечленораздельные звуки. Зрелище было ужасное и жалкое одновременно. Взяв ложку в руки, парень подошел вплотную к Арине. Но она смотрела сквозь него. Понятно, его для неё не существует. Но стоило положить ложку на тумбочку, как её схватили, и начали тыкать в него пальцами. Несколько ногтей уже слезли, и все руки были в крови.

– Она говорит по нему, как бы странно это не звучало. Зовёт Веру. Рассказывает разные истории. И никого не видит. Когда я нашла её, разум был в её очах. Но тело её сразу показало, что с ней произошло. Клятые орки! Правильно, что их сожгли. Пусть черти с ними развлекутся также, как они с ней. Я думала, не выживет. Пять дней мертвой пролежала, потом пришла в себя. А я, как леший уволок, за лекарственными травами отправилась в тот вечер. Вернулась, а Илида сказала, что очнулась девка. Я наверх, подымаюсь, да поздно. Уж не видит никого, глаза пустые. Она же сутками может смотреть в одну точкууу… – Заплакала Нидриэль. Парень прижал её к себе. Маленькая старушка была ему по грудь.

– Неужели ты, самая сильная из лесных ведьм, что я знаю, бессильна ей помочь? Ты же единственно что от смерти не лечишь. Все ведь проклятия счищала, не знала неудач.

– Так и не проклятие это, милый, не оно окаянное. Это её бой, либо она выиграет, либо так до конца и будет. Не могу я до неё достучаться. Говорить пробовала, лечить – от всего вылечила, что было. Но не слышит она меня, а я не ведаю, что сказать ей. Единственное средство – ключ найти, что сердце её затронет. То, что заставит её думать, слышать, вспоминать. Сейчас нет у неё смысла жить.

– Ей многое пришлось пережить, Нидриэль. – Заметил парень, выводя лесную ведьму в другую комнату. Оглянувшись напоследок, бабушка поправила занавески в дверном проеме. – Она спряталась. От того, что случилось. Душа её не смогла перенести пережитого, от того она и закрылась. Как слизняк в раковину, – прошептал парень, наклонившись к аквариуму с улитками. – Эта болезнь – её раковина, что защищает её от настоящего.

– Знать бы мне, как выманить мне её из этой раковины, дорогой. Она может сама выползти оттуда, но никто не знает, когда это произойдет. А может и никогда. – Покачала головой Нидриэль, придерживая зеленый платок на груди. Отодвинув рукой занавеску на окнах, бабушка выглянула в проем: вокруг деревья, внизу избушки пруд, в котором плава Илида и другие наяды. Под деревьями в прятки играли две дриады.

– Императорская армия узнала что-нибудь насчет гибели орочьей армии? – Спросила неожиданно Нидриэль. Гость покачал головой.

– Не больше, чем ты знаешь.

Бабушка вздохнула.