Мелад прилег на землю рядом и уже с час они оба сладко спали, отдыхая от долгой и напряженной поездки. Большая часть кавалерии так же восстанавливала силы, либо приводила себя и своих лошадей в порядок. Изящный Императора с грустью ходил рядом. Он уже исследовал все вокруг в поисках травы, но не найдя ничего вернулся к хозяину. Серая кобыла Мелада ускакала к лесу. Владимир вздрогнул и открыл глаза, когда рядом клацнули доспехи и с коня спрыгнул Изяслав. Следом спешился ученик Старшего Мага. В руках он держал сороку, дятла и белку. Дикие животные вели себя смирно и было непохоже, что они хотят сбежать. Князь пожал плечами в ответ на взгляд Владимира, подтверждая, что он также не в курсе происходящего.

Ученик Вахриса молча отправился к своему учителю вместе со своими питомцами. Император хотел было пойти следом, но был безоговорочно отослан назад совместно с другими магами. В воронке остались лишь Вахрис и молодой маг.

Арина открыла глаза в кромешной тьме. Было настолько темно, что сложно было поверить в существование мира вокруг. Постепенно привыкая, глаза стали различать очертания предметов вокруг. «Сколько же я проспала? Чувствую себя настолько отдохнувшей и полной сил, что не верится». Грудь больше не ломило при дыхании, кожа не горела от ссадин. Как будто ничего и не было.

Кроме голубоглазых младенцев, предательств, боли, желания умереть… Сложно было определить сколько времени она пролежала в оцепенении, постепенно осознавая и восстанавливая по крупицам события прошлых дней. Секунды слепились в минуты, минуты в часы, а часы шли быстрее мгновений.

Постепенно забрезжил рассвет: слабые лучики солнца стали освещать комнату, пробиваясь сквозь прорехи в ткани штор. Но Арина продолжала смотреть лишь прямо перед собой – в потолок. Даже звук приближающегося к ней существа не заставил её повернуть голову. Сложно вырваться из плена апатии.

Неся в руках зажженную свечку, к Арине приблизились.

– Вы уже проснулись? – Когда говорят, что голос льется, используют метафору. Но сейчас девушка готова была поклясться, что она всем телом ощутила, как слова, нежные и мягкие, проливались из уст говорящей. Интерес победил, Арина перевела взгляд на говорящую.

– Твои ланиты бледны, а очи пустотой полны. Тьма сгущается перед рассветом, но бессильна перед ним. Что печалит тебя в столь ранний час? – Новая волна слов. Можно было слушать вечно её голос. И не отводить взгляд. Любой мужчина мог пасть ниц перед этой красотой: тонкое тельце в ночной сорочке, бледная, будто прозрачная бархатная кожа, струящиеся волосы, спустившиеся ниже поясницы. А эти глаза. Цвета морского дна, отражающие будто зеркало, в них можно было смотреть бесконечно.

– Кто ты?

– Моё имя не выговорить никому, кто ходит по земле. Но Нидриэль зовет меня Илида. Я наяда. – Прошептала девушка в ответ. Она говорила так тихо, будто боялась разбудить тишину. Поставила свечку на стол, присела на пол возле кровати. Красиво сложив голову на руки, она посмотрела на Арину.

«Наяды. Да, я читала про них. Духи источников, водоемов, озёр» – подумала Арина. И действительно, её кожу покрывали мелкие чешуйки, а на глазах виднелось едва заметное поперечное веко.

– Но ты не можешь покидать далеко место своего обитания, иначе ты зачахнешь и умрешь. – Произнесла Арина. Наяда улыбнулась.

– Этот дом построен над моим домом, поэтому я никуда не ухожу. Нидриэль просила передать, что она вернется домой к рассвету. Закончились очередные травы, ревностные лешие подчистили все её припасы из сарая. Они считают, что она крадёт их богатства. Очень уж они вредные, эти лешие. Нидриэль просила: «дождись меня».

– Это всё?

Но наяда уже развернулась и вышла в проём двери, оставив после себя лишь огарок свечи и кувшин родниковой воды.

Ближе к вечеру войско было повернуто к столице. Следопыты облазили всё вдоль и поперёк, но никаких подробностей больше не нашли. Вахрис несколько часов просидел в яме, после чего (неожиданно для всех) один уехал в лес, посоветовав подготавливать войско к походу назад. Вернувшись в сумерках, упрямый дед отказался говорить подробностей, пробормотав лишь, что еще не готов дать ответа.

– Он молчит уже больше четырех часов, Изяслав. Вахрису это несвойственно. Обычно он трещит как друид лесной, полон нравоучений. Постоянно шарится в своих свитках, чуть ли носом их не дырявит. И мальчонку подле держит. А мальчишка-то весь трясется, у него по лицу видно, что он что-то знает. Только Старик не даст ему сказать, – Изяслав и Владимир ускорили лошадей, чтобы оказаться подальше от всех ушей. Почти все время они ехали вдоль леса, но вскоре должны были достичь Храма Хранителя, откуда дорога поведет на восток, к столице.

– Я тоже это заметил. – Подтвердил Владимир. – Трижды пытался подъехать к парнишке, но Старик явно сказал избегать нас. А потом и вовсе пристроился к мальчику рядом, будто его паж личный. Теперь пока сам не захочет, не скажет. Меня это настораживает.

– Мне тоже не верится, что это просто старческий маразм. Что случилось?

Воздух рассек двойной короткий гудок рога разведчиков со стороны леса. Один короткий гудок – войско, стоять. Два – в путь, один длинный – внимание, три коротких – нападение вражеского войска, два коротких – необходима помощь других разведчиков. Мелад, что ехал чуть позади Императора, тут же пустил рысью своего коня в сторону леса. Владимир и Изяслав поскакали следом.

Чем ближе были разведчики и Император, тем слышнее были звуки сражения и рев орка. Четверо разведчиков выгнали орка из леса и сейчас пытались схватить его. Но крупная зеленая тварь была больше всех четверых эльфов вместе взятых, кроме того, ученик Мелада уже лежал на земле. Лошадь с раскроенным черепом придавила эльфа собой и оставалось лишь надеяться, что парень жив. Разведчики во чтобы-то ни стало пытались захватить единственного встретившегося им орка живым, не трогая луки и мечи. В ход шли бичи и веревки. А вот орка ничто не сдерживало. Со всей силой он размахивал булавой, отгоняя эльфов подальше от себя. Лошади ржали, чуя кровь, и отказывались подходить ближе.

Владимир неожиданно подумал, что даже крыса, загнанная в угол, будет сражаться на смерть.

Орк как раз повернулся в сторону приближающихся спиной, когда Мелад сделал неожиданный ход: вместо того, чтобы затормозить, он разогнал лошадь и заставил её прыгнуть вперед. Ноги кобылы Мелада поднялись даже чуть выше, чем надо, и с громким треском врезались в затылок орка. Тварь повалилась наземь, выронив из рук булаву. Орк приходил в себя не более десяти секунд, но разведчикам хватило это времени, чтобы спутать и заковать орка. Мелад соскочил на землю и побежал к своему ученику. Император и Изяслав тоже было направились в ту сторону, но услышав голос Мелада и Ольфеда (значит, он в порядке), спешились, и пошли к орку.

Войско остановилось на ночлег здесь, но охрану увеличили вдвое, а сигнальные костры по периметру – в три раза. Вероятность того, что здесь еще остались орки была очень мала, а что они нападут, еще меньше, но Демид всегда утверждал, что лучше пятьсот уставших от ночного дежурства солдат, чем пятьдесят мертвых на постах, и еще пять тысяч – отдохнувших и убитых во сне.

Перед рассветом Изяслав подошел к уставшему другу.

– Этот орк необычный. Обычно эти твари трусливы как свиньи и продажны, а этот терпит все пытки, но молчит. Единственное, что мы услышали – это проклятия на головы нас, наших мам, отцов, и прочей родословной. Фантазии немного.

– Да лучше бы он во всех эпитетах мне рассказал, что здесь случилось. Я ему лично выдам грамоту об обучении в цитадели знаний, – горько усмехнулся Владимир. Они сидели вокруг костра, что должен был вскоре погаснуть, но Император подкинул в него пару веток, и огонь с новой силой взялся за хворост. Завораживающее зрелище.

– Владимир. Заранее знаю, что ты идеи не одобришь, но все же выслушай меня. Кристиан говорил, что не так далеко отсюда, примерно в половине дня пути живет лесная ведьма. Она выудит из орка все, что хочешь. Если пошлем за ней сейчас, то потерям день. Но тащить орка в столицу, это нелогично. Он может не дожить, может сбежать, может убить наших, может убить себя. Никто не знает, что стоит ожидать от этой безмозглой твари.