— Я слушаю, слушаю.

— В общем, у меня есть девушка. В Тбилиси. И да, её зовут Нина. Нина Гуриели. У нас в Тбилиси не так, как в России. У нас девушки слушают родителей. Ну, не все, но многие. Очень многие. А родители хотят, чтобы она вышла замуж. Да, за Вахтанга. Вахтанга Гулиа. Не важно. А она не хочет. Но кто спрашивает. Так вот, я на ней женюсь. Она согласна. Её родители нет. Мои родители тоже нет. Для её родителей я голодранец. Потом, когда стану врачом, всё переменится, но пока голодранец. А для моих родителей Нина тоже не ахти какой подарок. В общем, бедная. Ну, не прямо чтобы совсем, но для жены врача — бедная. Хотя я и не врач. Пока. И стану, понятно, не скоро. И потому, если мы поженимся, родители от нас отвернутся. От нее и от меня. Ну, не совсем отвернутся, а как бы. На год, на полтора. Потом увидят, что всё хорошо, и привыкнут. Потом. Но мы должны пожениться, немедленно. И перебраться сюда, в Черноземск. Иначе ей там житья не будет. Я тут уже и комнатку присмотрел, и на работу договорился, санитаром на скорой, но срочно нужны деньги сейчас. Слетать в Тбилиси, обратно с Ниной, устроиться — ну, с этим справлюсь, но вот чтобы срочно поженили, то есть брак зарегистрировали, ну, без месяца ожидания, надо заплатить людям. А без этого, без регистрации, совсем нехорошо будет, позор. Такие обычаи в Грузии. Строгие.

— И сколько стоит в Грузии пожениться без очереди?

— Семьсот рублей. И взять их мне негде. Потому я и пришел, — Игнат смотрел в пол, будто на полу было что-то интересное.

А я посмотрел на часы.

— Тогда идем.

— Куда?

— На почту, куда же еще. Сберкасса в Сосновке при почте. Я ведь денег дома не держу, всё, что есть — рублей сорок.

Деньги, конечно, были, в сейфе, и не семьсот рублей, но говорить об этом я не хотел.

Почта от меня недалеко, минут пятнадцать, но я решил ехать на «ЗИМе» — времени было в обрез.

Едва успели. Но успели. И деньги оказались, а это не всегда бывает: крупные суммы лучше заказывать заранее, а тысяча — это крупная сумма. Видно, кто-то положил на книжку. Или пятеро положили. В общем, повезло Шишикину.

В «ЗИМе» при поднятых стеклах, я сказал Игнату:

— Два условия. Первое: ты больше никогда не просишь у меня денег. Пожар, наводнение, гром с молнией — никогда.

— Клянусь.

— Клясться не надо, просто не обращайся. И второе — никому не говори, что я дал тебе деньги. Будут спрашивать — одолжил, мол, у одного жлоба под процент, и всё.

— А под какой процент?

— Какой придумаешь, такой и говори.

— Нет, какой процент тебе?

— Никакой. Вернешь, когда сможешь. Не тороплю, сроков не ставлю. Вот деньги, пересчитай, — и я дал ему пачечку сиреневых купюр. Повезло ещё раз — крупные купюры. Нет, понял, это кто-то заказал сумму для снятия, да передумал. Вот они в сберкассе мне и обрадовались — не придется оставлять деньги на ночь.

— Да я верю…

— Пересчитай.

Игнат пересчитал. Сорок купюр, что тут считать.

— Тут тысяча, а не семьсот.

— Для ровного счета. Триста на непредвиденные расходы. Тбилиси не Черноземск. Пригодятся.

— Я должен это… расписку написать?

— И без расписки не забудешь.

Я довез его до станции, как раз и электричка подоспела. Точно, судьба Шишикину сегодня ворожит.

Я не добренький ни разу, тем более к Шишикину. Но туманный человек, что был рядом с Игнатом, вел себя необычно. Заламывал руки и падал на колени. Такая у меня иллюзия возникла. Если это иллюзия.

И, насколько я разбираюсь в людях, Шишикин человек надежный. В отличие от обстоятельств.

Вернулся, поставил автомобиль в гараж и успел аккурат к обеду.

— Зачем приезжал Игнат? — спросили девочки. Обе.

— Братская Грузия нуждается в помощи братской России, — ответил я.

— И ты?

— А вот посмотрим, — ответил невразумительно я.

Действительно, посмотрим.

А вдруг туманный человек — это дух-охранитель Игната, и умолял он о том, чтобы никаких денег я Шишикину не давал?

— Четыре метра три сантиметра!

Я встал, отряхнул песок. Ну, не чемпион. Но сойдет.

Сегодня мы сдавали нормы ГТО. Я от этой докуки освобожден, профессор Петрова готовит меня по особой программе, но вот, пришел, увидел, и захотел попробовать. Не то, чтобы победил всех, я где-то в серединке, но в нормативы уложился. С небольшим запасом. Совсем небольшим, но всё же. Даже подтянулся десять раз, хотя после шестого думал — умру, а после восьмого — что уже умер. На морально-волевых вытянул. Правы девочки, нужно бы мне общефизическую подготовку малость подтянуть (эге, каламбур!). Сами-то они сдают на «золото», вот что значат регулярные занятия в спортивной группе.

Ну и ладно.

Солнышко сияет, птички поют, тёплый ветер кудри веет, май во всей красе, каждый стремится показать себя с лучшей стороны. Инстинкт.

А — давить! Нужно следовать рассудку, а не инстинктам.

Я сел на скамеечку и начал дыхательные упражнения, приводя в порядок ум, честь и совесть. Не атлет, значит, не атлет. Но к труду и обороне готов, а это важнее, ежели только быть атлетом.

Сдавали нормы мы на динамовском стадионе. Своего у нашего института, конечно, нет, мы вам не какой-нибудь Оксфорд. Занимаемся в уголочке, стараясь не мешать настоящим спортсменам, с нас и довольно.

Потом пошли переодеваться. Я-то уже остыл, успокоился, а у остальных адреналин ещё пузырился. Похвалялись результатами нынешними, а пуще будущими.

Меня же более интересовало прошлое. Получилось, что за год я не деградировал, даже чуть шагнул вперед, и это радовало. Потому что двигаюсь я не в пример меньше, чем год назад. Автомобиль способствует малоподвижному образу жизни, я специально считал: если я оставлял «ЗИМ» в гараже, то проходил в день одиннадцать или двенадцать тысяч шагов, а если на машине — только семь. Включая обязательную получасовую прогулку программы профессора Петровой. Получается, работает программа, если регресса нет, а прыгнул даже на двадцать сантиметров дальше прошлогоднего.

Я было пошел к автомобилю, но Лиса и Пантера подхватили под руки:

— Нет-нет-нет, Чижик, нам сюда! — и повели в здание при стадионе. Или, напротив, стадион при здании, поскольку в здании располагалось добровольное спортивное общество «Динамо». — Ты обещал!

Ну да, обещал. В конце учебного года займусь. А он, конец, подкрался незаметно. Антон тоже подталкивал в сторону «Динамо». Это самое серьезное спортивное общество в Черноземске. А «Буревестник» — для детей, ни базы, ни мазы. Одно дело — играть на первенство водокачки, а я еду на финал России. Тут понадобится поддержка, а от «Буревестника» серьезной поддержки не дождешься. Другое дело «Динамо».

Да я и сам понимал, что нужно выбирать клуб посерьезнее «Буревестника». Для студенческих соревнований он в самый раз, но мне-то предстоит летать повыше. В стратосфере. А потом и в космосе. Образно говоря.

Девушки провели меня в нужный кабинет. Вошли без стука.

— Вот он, наш Чижик, Артем Владимирович!

Артем Владимирович сидел под портретом Дзержинского. На вид лет пятьдесят. Коротко стрижен, чисто выбрит, одет в штатское, осанка офицерская. Девушкам он улыбнулся широко и, похоже, искренне. Девушкам все улыбаются широко и искренне, особенно таким, как Лиса и Пантера.

Артем Владимирович привстал со стула, пожимая мою студенческую руку.

— Давно ждем, Михаил!

— Так ведь дело серьезное, Артем Владимирович! Семь раз отмерь, и назад ни шагу!

— Тут ты прав, Михаил. Ничего, что я на ты? «Динамо» — это семья. Она многое дает, но и многое требует. Прежде всего верности. Не скакать туда-сюда в поисках сиюсекундных выгод. Ну, да об этом позднее. Твой тренер, Антон Кудряшов, нам твою биографию рассказал, но хочу послушать от тебя. Кто ты, к чему стремишься, чего ждешь от нас. Ты садись, садись.

Я сел. Девочки без приглашения сели рядом.