Беседую с поляком ещё полчаса. По большей части ни о чём. На прощание дарю пачку Казбека, кури на здоровье, поручик.

На выходе из здания, куда мы добираемся через длинный, мрачный коридор, меня ждёт майор Борисов. Насчёт фамилии врёт наверняка, да и чёрт с ним.

— Ну как, товарищ генерал? Есть польза от поляков? — самую малость, но фамильярничает майор, сокращая моё звание.

— А как же! Пару новых польских ругательств услышал, может пригодиться, — начинаю не серьёзно, но что-то ответить надо. — Всегда лучше учиться на чужих ошибках, товарищ майор.

Тоже сокращаю его звание. Раз ему можно, то мне тем более.

Майор провожает нас до выхода, за которым меня ждёт машина с охраной. Две машины. Спасибо коллеге Тюленеву Ивану Владимировичу, не отказал в любезности. Мне вот интересно, он сам с поляками разговаривал? Они же у него под боком. Спрашивать майора якобы Борисова не стал, мало ли что. Излишне любопытных у нас не любят.

До аэродрома под Козельском добираться не меньше часа. Неудобно мне передвигаться не у себя в округе. Это там могу любой транспорт использовать, от телеги до бронепоезда и самолёта. Сейчас моя летающая тачанка ждёт на ближайшем аэродроме, способном принять тяжёлый самолёт.

Трясусь на попадающихся кочках и выбоинах, думать мне это не мешает. Свои знания я залегендировал, никто не удивится, когда я буду готов и к нападению ранним утром и утренней же побудкой моих частей водопадом бомб. Всё узнал от поляков. Даже то, что они мне не говорили, ха-ха-ха.

На самом деле, предугадать всё несложно. О том, что немцы напали без предупреждения, весь мир знает. Обеспечение господства в воздухе путём неожиданных бомбёжек аэродромов — естественный шаг. Удары танковых групп от Сувалкинского и Брестского выступов вполне предсказуемы, мы даже на учениях именно это отрабатывали. Далее, немцы сойдутся двойными клещами вокруг Минска. Такая тактика у них, не просто два клина с двух сторон, а каждый клин раздваивается. Организуются два котла, основной и дополнительный. Те, кто очутился в дополнительном, ничем помочь большому котлу не могут, сами в окружении. Они ещё могут вырваться, но те, кто попал в основной котёл, обречены.

Предупреждён, значит, вооружён. Первым делом постараюсь выполнить две задачи, первая — замедлить скорость продвижения клиньев. На первый взгляд, достаточно просто. Засады и минирование. Немцы поневоле замедлятся на разведку и разминирование. Вторая задача встанет во весь рост, когда немцы продвинутся на 50-100 километров. Перерезать коммуникации, разгромить второй эшелон и тылы. Они сами почувствуют опасность окружения и либо остановятся, либо повернут назад. Так или иначе, им придётся тратить время и ресурсы на устранение угрозы окружения. Войска, представляющие для них угрозу, придётся плотно блокировать. И вот тут появляется огромное поле возможностей для тактических игр.

Даже если я проиграю, и мои войска первой линии будут разбиты, вермахт затратит на это недели полторы-две и до Минска им будет ещё очень далеко. Не меньше двухсот километров. И за каждый километр я заставлю их платить драгоценной арийской кровью.

Смотрел я, сколько мин на мобскладах и в запасах сапёрных частей. Более двухсот тысяч единиц, надолго хватит, я не собираюсь усеивать ими сплошные поля. Не везде, по-крайней мере. Нечего делать немцам подарки, бросая без присмотра огромное количество мин. И ещё одна идейка у меня есть. Мне нужны детонаторы особого рода.

Когда выпрашивал у Лаврентия допуск, тот параллельно затребовал моего прибытия. Зачем, не сказал. Ладно, выясним на месте, лишь бы не арестовал, ха-ха-ха…

16 апреля, среда, время 17:25.

г. Москва, аэродром Тушино.

— Стойте, товарищ генерал армии! — красноармеец сдёргивает винтовку с плеча. Слава ВКП(б) хоть на меня не направляет.

Останавливаюсь. Требование часового свято. Гляжу с огромным и совсем не праздным любопытством на грузовик с закрытым фургоном. В моё время их кунгами называли. На крыше фургона тощим по-зимнему безлистным деревом раскинулась антенна. Явно радиоантенна, только я здесь такой никогда не видел. Что это значит?

— Что это такое, боец? — киваю на машину с такой необычной оснасткой.

— Не положено, товарищ генерал армии, — невпопад, но вполне понятно, отвечает часовой, молодой, худенький, немного лопоухий красноармеец. Впрочем, полных в этом времени я вижу только людей, начиная с полковника или сопоставимых гражданских чинов.

— Зови своё начальство.

Начальство в виде капитана, явного «пиджачка», откликается на зов часового, но моё любопытство тоже удовлетворять отказывается. Сначала не уверенно, генеральское звание внушает, но потом всё твёрже. Штатский, сравнительно недавно надевший военную форму, видно из инженеров, однако порядки уже усвоил.

По виду несолоно хлебавши удаляюсь. Только я уже узнал всё, что мне нужно. А подробности мне расскажут.

16 апреля, среда, время 18:45.

Большая Лубянка 2, главное здание НКВД.

— И что тебе понадобилось от польской шляхты? — первым делом после всех приветствий, когда я занял самое удобное кресло, спрашивает Берия.

За это я его одобряю. При его должности что самое главное? Информация. Информация обо всём и обо всех.

— Сначала скажи, зачем я тебе понадобился? Про шляхту ты мог по телефону спросить.

— Скажу, — пенсне поблёскивает на меня вполне мирно, — новости есть. И не одни. Но всё-таки сначала ты.

— Для завязки разговора? — слегка усмехаюсь, — тогда слушай. Приезжают в гости к деревенскому Ване пара друзей, Вася и Петя. Сидят они в садочке, пекут картошечку на костерке, уху варят, самогонкой балуются…

Лаврентий Палыч сначала хмурится, но легкомысленный анекдот увлекает.

— Кончаются дровишки, Ваня и говорит: Петь, сходи в сарай за дровами. Петя заходит в сарай, бам! На выходе из сарая, бам! Принёс несколько поленьев. Под обоими глазами по синяку. Потом история повторяется с Васей. Сидят они, украшенные парой блямб, посматривают на Ваню. В третий раз, настаёт его очередь, идёт Ваня за дровами. Заходит — бам! Выходит, и ни звука. Друзья удивляются, почему у них по два фонаря, а у Ивана только один.

— И почему? — не выдерживает напора интриги Берия.

— А потому, отвечает Иван, что только городские могут на одни и те же грабли два раза подряд наступить.

С удовольствием артиста, сорвавшего аплодисменты, гляжу на мелко хихикающего Берию.

— Понял теперь, зачем я шляхту тряс?

— Ты всё-таки поясни, — требует нарком.

— Я хочу быть умнее этого Ваньки. Только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на чужих. Вроде бы нам всё известно, но вот лично я много интересного узнал. И нового.

Берии не надо меня поторапливать. Молча ждёт.

— Лаврентий, давай по чайку, — моё предложение проходит сразу. Пока его готовят, продолжаю рассказ.

— Немцы отработали эффективную схему неожиданного нападения. Если они решат начать с нами войну, сделают точно так же, как с поляками. Следи внимательно, Лаврентий. Первое, они за два-три дня до начала забрасывают диверсантов. Их задача порушить линии связи и подготовиться к захвату важных мостов на направлениях главных ударов. Второе. Мы не знаем точной даты нападения, но точное время суток знаем. Это время восхода солнца, или несколько минут до него…

— Почему? — Берия не выглядит непонимающим, но ему нужны ещё доводы.

— Потому что самое лучшее, это ночная бомбардировка, но ночные полёты для лётчиков всегда трудны.

— У немцев опытные лётчики.

— У немцев всякие лётчики. И асы, и просто опытные пилоты, и совсем молодые выпускники лётных училищ. А бомбардировка проводится массированная. Вылетают все. Момент восхода солнца — самое лучшее время, вроде ещё ночь, но уже светлеет. Лётчики не заблудятся.

Берия мои доводы принимает, пенсне блестит одобрительно.

— Третье мы давно знаем. Удар по моему округу будет нанесён сходящимися клиньями от Сувалок и Бреста в сторону Минска.