Но всё равно пришлось умыться, отмыть с волос следы вчерашней роскоши — утром-то она просто разобрала причёску, вытащила из волос все посторонние предметы, разделила пряди пальцами и кое-как заплела, не расчёсывая.

И потом уже можно было спускаться вниз.

Внизу нашлись Карло, Асгерд, Марко и Эмилио. Ей принесли кофе и рассказали о том, что Лодовико, Гаэтано и Кьяра уехали домой, Варфоломей и ещё пара человек снова пошли на виллу Донати, а Себастьен здесь и куда-то вышел, и сейчас непременно найдётся. А она сама вчера прекрасно танцевала, прямо как балерина, и жаль, что не получилось ни одной фотографии. Варфоломей вернётся и тоже поедет в Рим, а Карло с Асгерд и парой человек для солидности пока остаются здесь — Асгерд нужно завершить работу, а Карло должен о чём-то консультировать местную службу безопасности и переговорить с местной полицией о портрете Джиневры Донати.

Себастьен пришёл и сел рядом, и сказал, что ей, наверное, сегодня не нужно ехать никуда, особенно на машине. Как она смотрит на то, чтобы заночевать здесь, а утром вернуться, скажем, на поезде? Поезд едет быстро, в нём мягкие сиденья и можно спать. А в офис она может прийти к обеду, брат Франциск и прочие справятся.

Элоиза была согласна ехать завтра на поезде. Потому, что сегодня ей вообще не хотелось двигаться. И ни о чём думать тоже не хотелось.

Поздним вечером в палаццо Эпинале Кьяра разбирала привезённый с бала костюм. Франческа сидела рядом на диване и смотрела в одну точку, её костюм лежал тут же кучей.

— Скажи, ты веришь в то, что это случилось с нами? — спросила Кьяра.

Платье было просушено и повешено в шкаф. Чулки, сорочка и панталоны сложены в стирку. Корсет — тоже просушен и убран до лучших времён. Можно сесть и поболтать, пока ещё свежи воспоминания обо всём происшедшем. И как хорошо, что Франческа из тех, с кем можно об этом говорить!

— Знаешь, это как-то слишком сильно. Пожалуй, из самых сильных впечатлений за всю мою жизнь. Я думала, такое бывает только в книгах и в играх, — Франческа обхватила руками колени и по-прежнему смотрела куда-то вдаль. — Вот когда с тобой случается какая-нибудь гадость, то в неё верится легко.

- Вообще с полоборота, — согласилась Кьяра. — А что сказал Октавио?

— Он реалист, — пожала плечами Франческа. — Он считает, что это просто тусовка музейных сотрудников. И что монсеньор с доном Лодовико всё про это знают, а нас взяли — так просто, проветриться.

— Но они же будут искать ту пропавшую картину, и Джованнина с отцом Варфоломеем буду завершать работу по подтверждению подлинности, — пожала плечами Кьяра. — История-то не закончена.

— Я думаю, для нас закончена, — вздохнула Франческа. — К сожалению. Знаешь, если бы не дядя Франческо, я бы не пришла сюда работать. Если бы Лучо не доигрался, его бы не убили, и я бы не стала здесь жить. Если бы не те часы, Октавио не взялся бы раскапывать эту историю и не захотел со мной встречаться. И не позвал бы меня ехать в музей. И я бы не простыла, не сидела дома и не нашла тот роман. И ничего этого не было бы. Ни волшебного бала, ни госпожи Гортензии и её танцев, и кто бы мог подумать, что госпожа де Шатийон тоже так умеет! Знаешь, мы все просто попали в легенду. Ну, для кого-то ночью раскрывается холм, и они отправляются танцевать с эльфами. А для нас открылся музей, и мы провели ночь на балу с картинами. И теперь уже не такие, как были раньше, — для Франчески это была необыкновенно длинная речь.

— Что, и ты не такая, что ли? — усомнилась Кьяра.

— Я теперь верю в чудеса. И благодарна Октавио за то, что он сделал их для меня реальными.

— А ему ты об этом сказала?

— Нет пока. Но непременно скажу.

— Кстати, где он?

— Сказал, что у него какие-то дела допоздна. Но, наверное, можно написать и спросить — вдруг закончились?

— Завтра же на работу?

— Ну да. Но там не было ничего особенно срочного, и госпожа де Шатийон появится только к обеду. Поэтому если я буду с утра дремать и мечтать в своём углу — никто этого не заметит, — Франческа достала из кармана телефон и принялась писать.

— Костюм-то разбери, — улыбнулась Кьяра. — А то вдруг снова понадобится.

Это здорово, что у Франчески всё хорошо. Но сложную одежду из хорошей ткани нужно вовремя сушить, стирать и убирать в шкаф, иначе потом не наденешь, когда понадобится. А скоро Рождество и большой праздничный вечер!

Франческа с улыбкой отложила телефон и принялась разбирать свою кучу.

И снова в комнате возле кухни горел свет, а внутри сидел Гаэтано. Он повернулся на звук, молча кивнул ей и показал на стул рядом.

— Ты чего опять ночью бродишь? Неужели учёба или работа?

— Нет, — она достала себе тарелку и чашку, нашла в холодильнике пасту в соусе, отложила немного и поставила разогреваться. — Не поверишь — есть хочу. Как приехала, так некогда было. А ты чего? Опять дурные сны?

— Да уже действительность побивает любые сны, — он плеснул вина себе и ей. — Вот скажи, ты всю прошлую ночь провела с тамошним парнем. И что теперь?

— Ничего, — покачала головой Кьяра. — Он классный, да, но мы как те параллельные прямые, которые не пересекаются. И то, что пересеклись — ну, это явное нарушение каких-то законов жизни. Случайность. Опять же, мы ведь только разговаривали. А разговаривать можно с кем угодно. Правда, я не верю, что с реальными парнями можно столько разговаривать, и это будет интересно.

— Это почему ещё? — нахмурился он.

— Вот ты когда в последний раз с девушкой разговаривал? Не флиртовал и не соблазнял, а просто разговаривал? О том, как живешь, что читаешь, если читаешь вообще, или что смотришь, что делаешь и о чём думаешь?

— А зачем это девушке? — не понял он. — Я об этом с друзьями разговариваю.

— А девушка не может быть другом?

— Ну… может, наверное, но она же девушка? Она же тоже со мной пришла не про кино поговорить?

— А может, она как раз хочет про кино? И не порно посмотреть, чтобы, так сказать, воодушевиться на дальнейшее, а просто посмотреть какую-нибудь классную историю? И поговорить потом про неё?

Он смотрел на неё, как будто впервые видел.

— То есть, ты думаешь, что если с девушкой больше разговаривать, то она потом не уйдёт своей дорогой?

— Гарантии никто не даст, — пожала плечами Кьяра. — Может статься, что и уйдёт.

— Вот ты, например. Что тебе нужно, чтобы с кем-нибудь стабильно встречаться?

— Влюбиться, — рассмеялась она.

— И часто ли тебе случается?

— Влюбляться? Нет, — вздохнула она. — В последнее время вообще как отрезало. Понимаешь, я долго была влюблена в дона Лодовико. А после него сложно влюбиться в кого-то попроще.

— Ладно, это про тебя. Но ты ведь знаешь кучу всего полезного про всех, так скажи, если вдруг в курсе, может быть кто-то влюблён в меня, а я этого не знаю? Может, к кому-то надо быть повнимательнее? — он хитро глянул на неё поверх бокала.

— Угу, Клаудия, — фыркнула Кьяра. Потом стала серьёзной. — Не обращала внимания, честно. А ты? Когда ты был влюблён в последний раз?

Он снова уставился в бокал.

— В последний раз? Наверное, вчера. И тоже теперь будет сложно с кем попроще. Но это уже не имеет никакого значения. Не сиди долго, завтра же понедельник, — он поднялся, поцеловал её и вышел.

И аккуратно закрыл за собой дверь.

Утром понедельника Элоиза даже и соображать ещё не начала, а жизнь уже шустро двигалась дальше. Деятельный Себастьен, чашка кофе с пирожным, и вот они уже на вокзале Санта-Мария-Новелла и даже в поезде!

Конечно, он выбрал два места рядом, усадил её к окну и убрал куда-то с глаз свой рюкзак и её сумку. Парадную одежду вчера отправили в Рим со второй партией отъезжающих, и Элоиза позвонила Анне — чтобы забрала коробки с платьем и разложила содержимое в гардеробной.

— Сердце моё, не хотите поесть? Ехать не то, чтобы долго, но всё равно.