— Вот так, что ни делай, всё равно закончится вальсом, — подумала она вслух.

— Как вы сами сказали, мы не в нашем римском дворце и не станем искать здесь укромные углы. Поэтому пока так, — подмигнул он. — Рассвет уже через полтора часа, а в нашем маленьком домике нас ждёт отличная комната, даже углов искать не надо.

— В домике мы будем уже еле живые, — вздохнула она.

Невероятная музыка завершилась, последняя нота всё равно что растаяла в воздухе.

— Как положено заканчивать такой танец? — улыбнулась Барбарелла своему кавалеру.

— А вот так, — он быстро и крепко поцеловал её, и только потом опустил руки.

Взял её ладони в свои, смотрел неотрывно.

— Мне нравится, — кивнула она.

— Ещё один танец? — подмигнул он.

— Может быть, — она вдруг запнулась, — пойдём отсюда в другое место?

— Непременно пойдём, — он смотрел ей в глаза, а она думала — прямо куда-то внутрь. — Где здесь можно провести некоторое время без помех с прекрасной девушкой?

— Идём, я знаю, где, — она взяла его за руку и потянула прочь из залы.

Стол был отчасти разгромлен. Лодовико охватил взглядом кучу грязных тарелок, салфеток и каких-то объедков, огляделся, увидел пробегавшего мимо Эмилио, ухватил его за рукав.

— Очистить этот конец стола от лишнего. Сейчас.

Лодовико понимал, что там, в зале, как раз понеслась душа в рай — громыхала какая-то тяжелая музыка конца прошлого века, и Карло командовал какие-то действия, которые с громким смехом повторяли те, кто ещё стоял на ногах.

— Да, шеф, — покорно кивнул Эмилио и принялся выполнять, что сказали.

Через пару минут из зала вынесло Октавио.

— Эй, ты чего тут застрял? — а потом он увидел, что делает коллега, и молча присоединился.

В четыре руки они довольно ловко освободили один из концов длинного стола. Подошла госпожа Гортензия, осмотрела, поблагодарила и принесла несколько чистых тарелок, салфеток и приборов, осмотрела всё ещё раз, осталась довольна и ушла. Парни также догадались стащить на этот край стола всю оставшуюся приличную еду и вино.

Снизу поднялся местный охранник, Паоло Флорари. Невысокий, плотный, но по слухам — очень, очень ловкий. Вообще он время от времени заглядывал в зал, и вроде бы даже с кем-то танцевал. Но сейчас он смотрел на стол явно голодными глазами.

— Ты в зал или поесть? — полуобернулся к нему Лодовико.

— Да я хотел кусок какой взять или тарелку, если можно, и обратно уйти, — он ощутимо смутился.

Это перед Кристофори и Маркони можно нос драть, а перед ними всеми уже не выходит, подумал Лодовико.

— Входные двери заперты? — уточнил он, хотя, в принципе, знал ответ.

— Да, — подтвердил тот. — Сегодня ж дождь, никто в парк не выходил.

— А вообще ходят? — удивился Лодовико.

— Год назад ходили, а как раньше, я не знаю, два года назад я не попал, не в моё дежурство всё это было, а ещё раньше меня тут не было.

— В общем, садись и ешь, раз вход всё равно на замке, — кивнул Лодовико.

Тот выдохнул, поблагодарил и принялся помогать парням приводить в порядок стол. Когда всё было сделано, Эмилио и Октавио спросили, не надо ли ещё чего и испарились, а Паоло аккуратно сел с той стороны, где накрытый стол превращался в хаос, и стал что-то складывать себе на тарелку.

— Ты-то как попал в эту чертовщину? — спросил Лодовико, ему и вправду было интересно. — Ты же не того полёта птица, что ты вообще в музее делаешь?

— Вы знаете, да? — интересно, чему он удивился?

Думал, что раз люди из Рима, так не в курсе, кто тут где? Спать хочет и не соображает, или просто дурак?

Паоло родился в обычной, ничем не примечательной семье, и должен был, по мнению родни, жить обычную, ничем не примечательную жизнь. Денег в семье всегда было меньше, чем претендентов на них, ибо у Паоло было три брата и две сестры. Отец владел небольшой автомастерской и полагал, что сыновья окончат школу и будут помогать ему в бизнесе.

Два старших брата Паоло так и сделали. Они послушно ремонтировали чужие машины, и никогда не задумывались, что хорошо — это не когда ты ремонтируешь чью-то крутую машину, а когда ты на ней ездишь, и вовсе не чьим-то водителем, а сам.

Паоло было лет тринадцать, когда он прибился к перспективной компании. Компания угоняла машины и скутеры, разбирала и продавала на запчасти. Один из старших братьев помогал сбывать детали через мастерскую ничего не подозревающего отца.

Когда школа наконец-то закончилась, Паоло заявил родителю, что пока не готов идти к нему на работу. Он должен посмотреть мир. Отец, ясное дело, был против, да кто бы его слушал! Паоло с парой приятелей отправился побродить по Европе, а потом добрался и до Штатов. На что они жили — ну, как могли, так и жили, не бедствовали. Деньги, можно сказать, прямо на земле валяются, нужно только не лениться поднимать. Ну, или придумывать, как сделать, чтобы они туда упали.

К двадцати пяти годам Паоло вернулся в родной город человеком с немалым жизненным опытом. Он очень многое попробовал, многому научился, имел ряд проблем с законом, но пока ещё не настолько, чтобы попасть в международный розыск, обычно такие проблемы удавалось решать на месте. Деньги были, но не так, чтобы много, на них он купил себе вожделенную машину.

Однако, нашлись люди, которым не давали покоя прежние грешки их компании. Кому-то было очень жаль пропавшую почём зря тачку — вот идиот, за столько лет можно уже три раза новую купить! И Паоло недвусмысленно дали понять — сиди тихо и не высовывайся, хотя бы пару лет.

Был один влиятельный человек, которому когда-то посчастливилось оказать услугу. И этот человек порекомендовал Паоло господину Бенни, начальнику службы безопасности виллы Донати. Музея.

На кой мне музей? — спросил Паоло. Но ему объяснили, что это в первую очередь — тихая спокойная работа на окраине. Сиди себе с важным видом, гоняй посторонних, охраняй картины. И не попадай ни в какие истории.

Он согласился посмотреть, что это за музей такой. Ну, музей как музей. Большой мраморный домище, вокруг огромный парк с беседками, фонтанами, цветочками и вот этим всем, что положено.

Пару месяцев он осваивался. А потом начал соображать, на чём здесь можно делать деньги.

Оказалось, что это довольно просто. На виллу нередко обращались с просьбой провести фотосессию — в интерьерах ли дворца или парка, не важно. Если запрос был официальным — ну и бог с ним, как говорится. Но нередко ведь приходили просто на виллу и обращались к первому, кого видели, то есть в его дежурство — к нему. И уж конечно, он не отказывал. Более того, предлагал вариант съёмки вечером — на закате, так сказать, среди парковых цветочков и раздетых мраморных девок. Или ночью — в картинной галерее или бальной зале. А потом ещё сама собой возникла услуга — свидание в интересном месте. Сначала подкатил один приятель — типа, разреши ночью с девушкой по парку погулять. Паоло, конечно, разрешил, и даже как бы скидку сделал, знакомый же. А с других уже по полной стоимости брал. В общем, доход был не сказать, чтобы большой, но постоянный.

Потом однажды подкатил к нему один старый приятель, из таких, что и послать не пошлёшь, и помогать неохота. И попросил, чтоб какому-то его другу с компанией на праздник разрешили потусоваться ночью на вилле, поесть-выпить, ну и экскурсию до кучи. Паоло оглядел штат экскурсоводов — была там одна, Вероника, всё страдала, что денег мало да вся в долгах, как в шелках. Ну и предложил ей поводить гостей ночью по музею. Похрюкала, крыльями похлопала, но согласилась. А потом ещё раз и ещё раз. Опять же — денежка к денежке.

А ещё как-то было — привезли какое-то золото с каменюками на выставку. Подобраться к тому золоту можно было даже и не мечтать, его другие люди охраняли, и сигналку смонтировали крутую, и камеру чуть не в каждую витрину затолкали, и вообще. Но на ту выставку были отдельные билеты, их было немного, а спрос был! И тогда Паоло договорился с Марио, парнем из рекламного отдела, они напечатали пачку левых билетов, успешно распродали, а выручку поделили. Чтобы у кассира не возникло вопросов — дождались, пока она вышла на минуту, да и пододвинули пачку корешков под кондиционер, а из него как на грех капало. Корешки и размокли. Вопросов не возникло, кассира пожурили, кондиционер отремонтировали.