— Вильд, живой! — обрадовался Василий, подбегая к нему.

— Я так и думал, — улыбнулся он, глядя на почти голого и грязного Вильда. — Колдуна убил?

— Не знаю.

— Как не знаешь?

— Не помню я ничего.

— Ты нашел его?

— Нашел.

— И что? Какой он, колдун этот?

— Кот.

— Кот? — не понял Василий. — Какой кот?

— Самый обычный. Пушистый. В пятнышки.

— Так ты что кота убил?

— Ну это он сначала котом был, а потом невесть в кого превратился.

— Ты убил-то его? Кота этого?

— Не помню. Помню, как мечом его рубил и щитом бил. Щит сломал, — Вильд показал на обломки щита, которые нес в руках.

— Я сначала обрадовался, решил его обломком убью. Обломок ему в сердце засажу и умрет он, — Вильд вздохнул. — Только вот не вышло, он даже не обратил внимания на обломок, тот взял и выпал наружу, а рана исчезла. Не убить мне его так было.

Вильд посмотрел на Василия.

— Гизу вспомнил?

Вильд кивнул.

— Ничего не помню. Убил колдуна, не убил? Помню как меч поднял, обломки щита собрал. Колдуна нигде не было. Его частей тоже. Только земля и лес кругом со следами боя. Чего теперь со щитом делать, сломан он?

— Поедем у старухи спросим.

— На чем поедем?

— Ну пойдем.

— Куда идти-то?!

— Туда кажись. — Василий кивнул в сторону, противоположную от той с которой он пришел. — Я сначала сидел, ждал тебя, а как хохот раздался, сразу понял, кажись ты колдуна нашел. Хохот такой противный. Хохочет и хохочет. А потом стих. Ну думаю убил ты его. И лес-то дремучий исчез. Я сначала подождал малость. Но потом пошел тебя искать. Невтерпёж мне было сидеть. И горы, горы исчезли. Я сам не поверил. Ни камешка не осталось. Лошадей бы нам. Мы бы на них быстро добрались.

— А ты дорогу помнишь? Я когда мы за веретеном гнались только на него смотрел, как бы совсем не убежало оно.

— Я кажись тоже на веретено смотрел, — вздохнул Василий, признавая, что куда им идти он тоже не знает.

Долго иль коротко добирались путники. До каменного города они все же добрались. И скорее долго, чем коротко. Поплутали немало, но зато коней раздобыли, кони не боевые, так, деревенские, но все ж кони. И одежку Вильду конечно. Да и в деревню к старухе не забыли заехать. Только не было в деревне старухи и сосна перед домом исчезла, земля ровная, словно и не было никакой сосны там. Дом же стоял заколоченный. Соседей конечно про старуху поспрашивали. Вот только мало что они сказали.

Собрала старуха пожитки свои в повозку, лошадь где-то взяла и уехала, никому не сказав куда. Не знал Вильд чего со сломанным щитом делать. Старуха про это ничего не говорила. Может тому кузнецу только целый щит нужен, чего зря ему обломки везти? И где кузнеца того-то искать? Вспомнили про направление куда рукой старуха махнула, показывая где кузнец. Это в другой от каменного города стороне оказалось. Вильд знал, что Василий очень хочет опять побывать в каменном городе. Да и не каменный он уже. Про то что тот прежним стал и люди в нем живые, деревенские сразу им рассказали.

И ехали сейчас Вильд и Василий по улице не каменного, а живого города. И дома в нем были не каменные. И люди живые, разговаривали, ходили. Животные по улицам бегали. И ни одной статуи. И никто бы не поверил, что недавно все в городе было каменным. Жители города знали про это, но кажется сами в это не верили. Улица не очень-то и изменилась, разве что дом один сгорел. Ничего от него не осталось — пепелище одно.

Вильд и Василий подъехали к знакомому дому. Окно, в которое они лазили было закрыто.

Альмара открыла ящик и достала аккуратно сложенную рубашку. Она провела пальцем по вышитом узору, каждый стежок его она знала, столько раз смотрела на него. За спиной раздался скрип открываемой двери.

— Муж, — решила Альмара.

Она быстро спрятала рубашку и закрыла ящик. Повернулась к дверям. Точно муж, и почему он приходит всегда, когда я достаю рубашку? — подумала она.

Стоящий возле дверей старик недовольно посмотрел на нее.

— Почему ты до сих пор не одета? Вальдемар с минуты на минуту придет.

— Ну что, зайдем? — оторвал Вильд Василия от разглядывания знакомого дома.

— Нет, поехали. — Василий развернул коня.

— Ты ж посмотреть на нее хочешь.

— Хочу. Никого так увидеть не хочу, как ее. Мочи нет. Поэтому поехали. А то увижу живую, не смогу уехать.

- Мы переночевать здесь собирались. — напомнил Вильд.

— В другом месте переночуем. — отрезал Василий.

Василий поехал по улице. Вильд бросил взгляд на дом. Во дворе было пустынно. Ему самому было любопытно посмотреть на живых обитателей этого дома. Но раз Василий не хочет… Он повернул коня и последовал за своим спутником.

— Я вплел в заклятие волос Кигебро, — взгляд Ульдорна опустился с лица Сабины немного ниже.

Этот золотистый цвет ее платья так и притягивал его взгляд.

— Волос Кигебро, — с ужасом повторила Сабина. — Что же ты наделал Ульдорн?

— Что, Сабина? Я сделал чудовище, — сердито ответил Ульдор, — я был очень сердит на его отца.

— Нет, Ульдорн, ты сделал не чудовище, а сделал равного себе.

— Нет никого равного мне! — зло выкрикнул Ульдорн и немного успокоившись добавил, — он даже тебе не ровня.

— Волос Кигебро, — повторяя Сабина не верила своим ушам, — как ты посмел, Ульдорн?

— Сила Кигебро всегда будет управлять им. Ему никогда не подчинить ее. Я не позволю. Он опасен разве что для людей. И даже среди них есть тот, кто может его убить.

— Кто?

— Его отец.

— Какой же ты…

— Какой, Сабина? Жестокий — так ты меня уже называла, бессердечный — так тоже называла, как ты меня еще не называла? Я тебе уже сказал, что был зол на его отца. Какое наказание может быть для него лучше, чем убить единственного сына, которого до этого за восемнадцать лет он полюбил всем сердцем?

Сабина молчала, не в силах найти подходящие слова.

— Ты хочешь, чтобы я разрушил заклятие, делающее его чудовищем. Я не сделаю этого. Не потому что не могу, хотя это и так, а потому что не хочу этого делать. Молодой князь всегда будет чудовищем. А ты что же позвала меня только затем, чтобы поговорить о нем?

— Нет, не для этого. Сыграем?

— Когда я отказывал тебе в этом? Конечно сыграем. Что ты хочешь, чтобы я поставил?

Вильгейм внес в комнату и поставил на стол шкатулку с человечками, а затем удалился.

— Не спеши, Ульдорн. Посмотри сначала, что поставлю я.

Вильгейм снова вошел в комнату. В этот раз в его руках был небольшой деревянный ящичек, длинна каждой его стороны была не больше десяти сантиметров. Сверху ящик был закрыт куском деревяшки. Вильгейм остановился возле Сабины. Ульдорн не отрывал взгляд от ящичка. Казалось, что он хотел проникнуть взглядом сквозь его стенки и увидеть содержимое как можно скорее. Вильгейм снял кусок деревяшки, скрывавший находящееся внутри. Всего один камень лежал в нем. Слегка голубоватый и с мерцающей искоркой в центре.

— Я не знал, что он у тебя, — тихо произнес Ульдорн, протягивая руки к камню.

— Ульдорн, он пока не твой. Выиграй сначала, — напомнила Сабина.

Ульдорн опустил руки. Было видно, что ему так и хотелось взять в руки этот камень.

— Что ты хочешь, чтобы я поставил?

— Волос Кигебро.

Ульдорн удивленно посмотрел на Сабину.

— Ульдорн, он ведь у тебя есть. Или тебе не нравится моя ставка?

Ульдорн посмотрел на камень, потом на Сабину.

— Я согласен.

— Я начну? — спросила она Ульдорна.

Тот кивнул. Сабина достала пять костяных человечков. Она зажала их между ладонями и потрусив, высыпала на стол. Три человечка стояли. Один сидел и один лежал.

— Семь, — посчитала Сабина.

Тогда человечков взял Ульдорн. Он как и Сабина зажал их ладонями и потрусив высыпал на стол. Один человечек стоял, один сидел и три лежали.