Пока автомобиль ехал по маршруту шестнадцатого автобуса, я не сводила глаз с Мартина, который, в свою очередь, глядел прямо перед собой. Он настолько возмужал за четыре года. Я помню его скованным нелепым мальчишкой, сутулым, худым и одетым в невзрачные вещи. Он кардинально изменился. Издали я бы не узнала его.

Сейчас Мартин напоминал мужчину с обложки модного журнала. Дорогие стильные вещи, крепкое тело и раскованность никак не связывались с образом мальчишки, которого я помнила. Даже голос стал грубее и увереннее, а во взгляде исчезла непосредственность. Ее заменила холодная рассудительность.

Но он меня спас. Рискнул своей жизнью. Это в нем не изменилось. Он всегда был готов ради меня на все.

Мартин завел машину во двор и заглушил мотор перед моим подъездом. Потупив взор, я терялась в сомнениях: разве одного спасибо будет достаточно? Но мне больше нечем его отблагодарить.

— Спасибо. Ты не пострадал?

— Нет.

Я не нашла в себе сил поднять взгляд. Перед внутренним взором застыл судьбоносный кадр: ошарашенные глаза водителя, машина которого неслась прямо на меня. Опоздай Мартин хоть на секунду, этот кадр был бы последним, что я видела в своей жизни.

Глаза вновь наполнились слезами. Рука Мартина легла на мое плечо и нежно его сжала.

— Все уже позади. Раны затянутся. Главное, что я успел тебя спасти.

Как я могу желать поскорее покинуть человека, который рискнул своей жизнью ради меня, несмотря на болезненные воспоминания, связанные со мной?.. Может, пора страх и чувство вины оставить в прошлом? Возможно, Мартин уже простил меня.

Растянув губы в слабую улыбку, я подняла голову и взглянула в черные глаза. Они смотрели на меня настолько пристально и внимательно, что по моему телу пробежала дрожь. Я не выдержала и отвела взгляд на приборную панель.

Сердце громко застучало в груди. Никогда прежде я не реагировала так на его взгляд. Чтобы отвести внимание от своего смущения, я быстро заговорила:

— Ты, наверно, не поверишь, но за минуту до аварии я знала, что случится. Странное чувство, подобное дежавю. Но несмотря на это, я не могла пошевелиться, чтобы хоть что-то изменить и спасти людей.

Неловкая тишина повисла в воздухе. Зачем только я об этом рассказала? Сейчас Мартин посчитает меня спятившей или скажет, что я ударилась головой.

Его пальцы на миг сильнее сжали мое плечо, после чего его рука соскользнула с него.

— Не веришь? Вот и мне теперь не верится. — Смешок, вырвавшийся из моей груди, прозвучал фальшиво. Я солгала. Воспоминание о минуте, которую я провела заточенной в невидимых оковах, было невероятно ярким.

— Верю, — наконец подал голос Мартин. — У меня было то же самое. Я знал, что должен тебя спасти. Стоя в очереди к киоску за сигаретами, я увидел, что случится в ближайшую минуту, и бросился к остановке.

В груди что-то оборвалось. На несколько секунд я забыла как дышать. Мое тело оцепенело. Но в следующий миг я бессознательно ухватилась больной рукой за ручку дверцы и выпорхнула из машины.

Несмотря на ноющую боль в ноге, я быстро подбежала к двери подъезда. Ключи не хотели находиться в сумке. Руки дрожали.

— Алина! Стой!

Хлопнула дверца автомобиля. Я принялась еще скорее рыскать по дну сумки. Сердце колотилось в горле.

Это неправда. Мне почудилось. Не было никакого дежавю, мне просто почудилось. А Мартин несет какой-то бред…

Наконец-то палец поддел кольцо с ключами, и я, на удивление быстро, открыла дверь подъезда и мгновенно захлопнула ее за собой.

Не знаю, что страшнее: оказаться на волосок от смерти или поверить Мартину и воспоминанию о той минуте.

В квартиру я ворвалась так, будто за мной гнались бандиты. И заперла дверь на все замки. Не успела я разуться, как брат появился в прихожей.

— Лапочка, ты купила соевый соус и сливки?

— Прости, я…

Говорить правду или солгать? Мне так хотелось, чтобы последние полчаса исчезли из моей жизни. Я не хотела о них вспоминать. Вычеркнуть их, вырезать, сжечь и похоронить под грудой тяжелых камней.

— … совсем забыла зайти в магазин. И дико устала. Сходи сам, — пробормотала я, отворачиваясь и пряча от брата ушибленный локоть.

— Кто это тебя так ласково обнимает? — спросил брат, протягивая мне фотографию.

Моя рука с рисовым крекером застыла на полпути ко рту. Аппетит пропал. Я положила крекер обратно в упаковку.

— Раф, где ты ее взял?

— Нашел на столе среди книг, когда упаковывал их в коробки.

Неделю назад я ее обнаружила под кроватью покойной Маргариты Николаевны, что меня крайне удивило. Последние четыре года фотография находилась в рамке и лежала на самой верхней полке моего шкафа. Зачем было женщине лазить в моих вещах и воровать фотографию? Узнать ответ — не судьба. Его Маргарита Николаевна забрала с собой на тот свет.

Теперь надо бы это фото спрятать понадежнее, а не оставлять на столе. Еще лучше — сжечь. Но рука не поднималась.

Раф положил фото передо мной на стол. Заключенные в кадр, на меня смотрели парень и девушка. Скромные радостные улыбки украшали совсем юные лица. Тогда я весила на двадцать килограммов больше, чем сейчас, жутко комплексовала по этому поводу и вдобавок носила безразмерные вещи. Рядом сидящий Мартин по сравнению со мной казался худым как щепка. Эта фотография — немой свидетель жизни, от которой я бежала. Любовь Мартина ко мне — такой неидеальной и неуверенной в себе — единственное, что было хорошего в том времени.

— Это парень, с которым я встречалась, пока ты покорял Нью-Йорк.

— Эх, хорошее, однако, было времечко. — Брат присел на рядом стоящий стул и задумчиво почесал свою трехдневную щетину. — Правда, барышни там шибко требовательные. Им подарки да ужины в дорогих ресторанах подавай. А как же чувства? Романтика? Прогулки под луной и разговоры по душам? В этом плане мне наши девчонки больше нравятся.

Сердце жалобно заныло от слов Рафа. Я уже забыла, что это такое: держаться с парнем за руку и не спеша прогуливаться по парку, болтая и узнавая друг друга получше. После расставания с Мартином мне постоянно не везет. Либо я влюбляюсь, либо влюбляются в меня — и ни разу одновременно. Конечно, последние годы я ухаживала за Маргаритой Николаевной и мне было не до поиска второй половинки. А случайные знакомства заканчивались печально.

Может, теперь удача улыбнется мне. И я найду человека, которому смогу довериться и положить голову на плечо. Он меня нежно обнимет, согреет своим теплом и ласково назовет по имени.

— Лапочка, ты чего загрустила? Мой мегакрутой омлет с пармезаном должен был поднять настроение на неделю вперед!

— Мне поднимет настроение положительный ответ на вопрос: ты все книги упаковал в комнате покойной Маргариты Николаевны?

Голубые глаза брата вмиг расширились, будто его застукали за поеданием котлет среди ночи.

— А день еще ведь не закончился. Я обещал, что сегодня со всем управлюсь, значит управлюсь.

— Раф, уже полдвенадцатого! Я заказала на завтрашнее утро машину.

— Понял, понял. Не кипятись. Иду заканчивать. — С этими словами и с грустным видом Раф оставил меня одну на кухне.

Я проводила брата улыбкой и, только он скрылся за дверью, закатала правый рукав. Синяк на локте почти рассосался. Странно. Откуда тогда взялась кровь? На коже нет и следа от раны. Я точно помню, что рука кровоточила.

Внезапно заигравший телефон испугал меня. Конечно, нет ничего странного в звонке. Но за полчаса до полуночи мне обычно никто не звонит.

Я поднесла ближе к глазам экран смартфона. Смутно знакомый набор цифр. Прошло несколько секунд, пока меня не осенило: это номер Мартина.

Но откуда у него мой номер? Четыре года назад я его сменила, а новый скрывала от наших общих знакомых. Я очень не хотела, чтобы у Мартина была возможность со мной связаться.

Мелодия доиграла. Я отложила смартфон, надеясь, что второй раз он звонить не будет.