- Тебе легко говорить, тебя там раком в наручниках не ставили, - пробурчал Дима, потирая запястья, - Они меня расстрелять обещали и даже дело мое и твое показывали! Мы уже столько законов нарушили, на пару расстрелов точно хватит!

- Ну, это как раз понятно, уж больно мы с тобой ловко проект рейдернули, - хохотнул я, - Я таких ловкачей тоже попытался бы осадить. Не переживай Дима, если бы хотели расстрелять – уже расстреляли бы! Ты лучше скажи: будут у нас грузовики или нет?

- Да будут-будут, заявку одобрили… вроде, - раздраженно отмахнулся рыжий, - Я как под пресс особистов попал, про все заявки забыл, какие к бесу грузовики…

- А вот и зря забыл, товарищ начальник! – я назидательно поднял палец вверх, - Я как опытная офисная крыса, собаку съевший в интригах, хочу тебе сказать, что это отличный знак. Если бы нас планировали списать и разогнать фиг бы кто чего нам дал! А раз дают, значит пугали просто!

- Ну да, есть логика в твоих словах, - в глазах Димастого исчезла тоска, он оживал на глазах, - Не стали бы они нам грузовики обещать, да. Пойду, позвоню снабженцам, узнаю состояние заявки…

- Иди лучше к себе и отоспись, на тебе лица нет, - озабоченно сказал я, - Не хочу, чтоб тебя в таком состоянии видели ребята, тем более новенькие. Все и так знают, что мы по краю ходим, ты должен внушать позитив!

Я довел шефа до его комнаты, наговорил множество успокаивающих слов, но как только за ним захлопнулась дверь, подошел к окну и уперся лбом в холодное стекло. Я пытался внушить Димастому уверенность, которой сам не испытывал. Мы с ним вступили на очень тонкий лед: захват проекта «Витязь» был лишь одним пунктом в перечне прегрешений, в котором уже и так значилось преступлений изрядно: мародерство в зоне отчуждения и махинации с ураном и вакциной на черном рынке сами по себе тянули на серьезные сроки. Если особисты получили информацию обо всех этих наших проделках, то мы с рыжим плотно сидим у них на крючке и будем плясать как послушные куколки по первому щелчку пальцев. Даже если удастся вычислить стукача и избавиться от него, компромата им хватит чтоб при желании утопить нас как котят.

Я со всей силы саданул кулаком по жалобно скрипнувшему подоконнику, врешь – не возьмешь! Внутри ворочалась, разгораясь ярость, только утолить ее было не на ком, не пойдешь же на Мародере крушить гэбэшников? Но плясать под их дудочку я точно не собирался, не для того я шел такой долгой и кровавой дорогой, чтобы стать верной собачкой штафирок из госбезопасности! И для того, чтоб выйти из тени кукловодов, нужно было стать той силой с которой они не смогли бы не считаться. Обрести настоящую силу и стать на одну доску с сильными мира сего – вот где можно обрести независимость. И у меня уже брезжил план как этого добиться. А первое что для этого было нужно сделать…

Я отлип от оконного стекла, окинул взглядом двор базы, скупо освещенный сумрачным светом солнца, с трудом, пробивающимся сквозь сплошную облачную пелену, и решительным шагом двинулся к ангару с техникой. Хватит сачковать, как там говорится в небезызвестной поговорке: назвался груздем, полезай в кузов? Надо помочь парням с Мародером, да и с новичками надо поговорить, посмотреть, что за люди и чем дышат.

***

- В общем и целом опыт использования рельсы можно признать прорывом! – я специально называл рельсотрон «рельсой» потому что от этого слова лицо Димастого забавно перекашивало, - «Камбалу» я пробил со второго выстрела, зато химеры кладутся сразу наповал! Предлагаю установить рельсу так же на Витязей!

- Неа, не получится, - обломал моим мечты рыжий гений, вольно закинувший ноги на стол в собственном кабинете, - На Витязя рельсотрон установить не получится, мы ограничены конструктивно, знаешь ли.

- На Мародер получилось, а на Витязя нет? – недоверчиво переспросил я.

- Мародер я делал сразу с заделом на грядущие модернизации, - самодовольно выпятил грудь Дима, - Он, по сути, конструктор, позволяющий слепить что угодно. Витязи сделаны совсем по другой идеологии. Короче, забудь, рельсотрон на них не поставить.

- Ну вот, обломал, - вздохнул я, - А я уж губу раскатал всех моих так вооружить.

- А как по мне одного меха с рельсотроном в отделении достаточно, - вступил в разговор Гном, с недавних пор ставший участником наших импровизированных планерок, - Извини Глеб, но с этой рельсой твой Мародер стал похож на беременную черепаху, еле-еле ползаешь. Я уж лучше налегке с огнеметом побегаю.

- Это да, подвижность в минус, - вздохнул я, - Есть резон в твоих словах, дружище. Но уж больно эта зараза долго перезаряжается и боезапас невелик. Может быть, тогда еще одного Мародера соберем, пусть их будет хотя бы два?

- Мародер, Глеб, это штучный мех, который я делал для души и никогда не рассчитывал, что он пойдет в серию. У него избыточная сложность и трудоемкость изготовления, - покачал головой Дима, - Извини, но он останется в единственном экземпляре. А для установки тяжелого вооружения мы разработаем тяжелый мех на базе Витязя. Какой-нибудь «Богатырь». Но это дело отдаленного будущего, а пока вам придется выкручиваться с тем, что есть.

- Умеешь ты обломать, зараза рыжая, - пробурчал я, - Ну а с тем, что есть, чем порадуешь?

- Мы восстановили пять Витязей из тех, что вы притащили с поля боя. Оставшиеся три годятся только на разборку. Итого боеспособных мехов у нас двенадцать модернизированных Витязей и один Мародер – чертова дюжина, - невесело хохотнул Дима, - Новых взять неоткуда, завод в Снежинске после болезни Метельского отказал нам в поставках.

- Вообще весело, - я осклабился, - Они там о чем думают, что мы всех чужих одним полувзводом победим?

- Вообще-то, Глеб, мы вроде бы гражданский институт и должны заниматься испытаниями и обкаткой новых видов оружия,- ехидно сказал Димастный, - А вместо этого мы ходим на боевые задания и теряем оборудование и людей в бою. И я не знаю, как объяснить этот феномен нашим поставщикам и кураторам!

- Значит, нам нужно перестать быть гражданским институтом и стать боевым подразделением, - осторожно высказал предложение Гном.

- Легче сказать, чем сделать, - вздохнул Дима, - Вояки на наши потуги и раньше смотрели с большим скепсисом, а теперь и вовсе шарахаются от меня как от прокаженного. Для них идея надеть на себя мех, собранный из частей тел чужих - безумие.

- Да и шут с ними, - отмахнулся я, - Вояки и мутантов не любят, так что хорошо бы нам попасть под крылышко к другому ведомству. МВД, МЧС, ФСБ я не знаю, кто там еще есть?

- Мутантов никто не любит, Глеб, - горько сказал Гном, - Нашего брата гонят отовсюду и нигде нам рады не будут, это я тебе точно могу сказать.

- Вот этого я никогда понять не мог, - вздохнул я, - Что, если организм толерантен к метавирусу, уже не человек что-ли? Этот маразм меня уже бесит! Что за чертов расизм на ровном месте?

- Увы, но не на ровном месте, Глеб, - тоскливо протянул Гном, - Мутанты опасны, это не байки. Изменяется не только тело, деградирует личность, появляются новые инстинкты. Это я тебе говорю на собственном примере. Это страшно, поверь, чувствовать, как твоя суть уходит, растворяется, а на ее место приходит нечто чужое и хищное.

- Ну, ты же можешь себя контролировать?

- Пока да, - серьезно сказал Гном, - Что будет потом, боюсь даже загадывать. Я видел одного парня, которого притащили из московской Зоны – он передвигался на четвереньках и разговаривал междометиями. И да, забыл сказать – его поймали на людоедстве.

В просторном, обставленном богатой мебелью кабинете Метельского, нагло захваченном Димастым, повисла напряженная тишина.

- До этого вряд ли дойдет! – преувеличенно бодро воскликнул я, - Тем более что у нас теперь есть чудо-препарат: дизокситри… как там бишь его? Короче, у нас есть вакцина, и деградация вам больше не грозит!

- Я молюсь Богу каждый день, чтобы это было так, - серьезно ответил мне Гном, - Но если все-таки так случится, что я потеряю себя, свою личность, я хочу чтобы ты, Глеб, помог мне… уйти. Я не хочу прыгать на четвереньках, рычать и жрать человечину!