Арев
Да, слегка.
Главарь
Во злобе чаще выступает грубость.
А эта злость, увы, не их вина.
Короткие, но важные вопросы
Я вам задам, а после посмотрю,
Насколько мы подвержены угрозе
От вас. И если так, я вас убью.
Что привело вас в пригород безвластья?
Вы не бродяга, как я посмотрю.
И не торговец…
Арев
Да, всё это правда
Мешок снимите. Я всё расскажу.
Мне сложно говорить, лица не видя,
Того, кто слушает.
Главарь
Увы, увы…
Я жизнь вам подарил, её цените.
Арев
Тогда слова мои будут скупы:
Оставив дом, я вышел на дорогу,
Чтобы найти лишь то, что мне сулит
Удача, случай…
Главарь
Что ж, и впрямь не много.
А малость слов тебе сейчас вредит.
Вот так вот просто дом родной покинул?
Блуждал один, искал блаженный свет?
Пример твой мне напомнил очень сильно
Того, с кем не общался много лет.
Как же теплы, приятны те минуты,
Когда нас накрывают с головой
Воспоминанья о местах и людях,
Переполняя грустью, добротой.
Мой друг – мечтатель, выдумщик великий…
Как часто с ним носились по полям,
И в розыгрышах наших безобидных
Мы вечно докучали тут и там.
Но лишь несчастье постучалось в двери,
Нить дружбы разорвали города.
И, может быть, его уже не встречу…
Боюсь, что здесь застрял я навсегда.
Арев
Как звали друга вашего, скажите?
И где он жил? Быть может я смогу
Весть передать о том, по ком тужите.
Главарь
Свободу вам, увы, я не верну.
Арев
Ваш голос показался мне знакомым,
Я б выделил его среди других.
Главарь
Быть может так. Ну что ж, теперь посмотрим
В глаза тому, кто смело говорит.
Главарь мешок сорвал одним движеньем,
И свет ударил Арева в глаза.
Огонь плясал среди сухих поленьев
И в танце скупо освещал он зал.
Главарь стоял как будто в пёстрой маске,
Свет рисовал причудливый узор.
Но даже с ним увидел Арев ясно:
Главарь – Анес! И вправду! Это он!
Не сразу друга он узнал в пленённом,
Был удивлён до глубины души.
Анес стоял, смотрел заворожённо,
Шепча негромко только: «Это ты!»
Хоть легкий шок сошёл довольно быстро,
И Арев был развязан в тот же миг,
Терзали в глубине Анеса мысли
О том, что голос друга был забыт.
Анес
Глазам не верю! Как ты к нам добрался?
О многом расспросить хочу тебя.
Арев
Я тоже честно бы не отказался
Узнать, как ты и как твоя семья.
Печальный взгляд ответом был безмолвным.
Арев
Что здесь произошло? Поведай мне.
Анес
Идёт война с наместником короны…
И длится это уже много лет…
7
Уехали мы в спешке, ты же помнишь.
Отец гнал лошадей как никогда.
И Арасет увидели мы ночью.
Ах, если б знал, то не вошёл туда.
Наш новый дом стоял вдали от рынка,
Свои пожитки разложивши в нём,
Я побежал смотреть, так ли красиво
Блистает город ночью, как и днём?
В мгновение мечта осуществилась.
Я жил в огромном городе. Вокруг
Кипела жизнь. Меня она манила,
Но месяц не прошёл – тревожный стук
Раздался в дверь, когда луна всходила,
Хоть тусклый свет скрывал лицо гостей.
Отец дрожал, испуг в глазах таился.
Под чей-то злобный смех закрыл он дверь.
Он молча сел, за голову схватился.
Мы подошли неслышно, чуть дыша,
В руках лишь свёрток на свету лоснился,
На нём печать наместника была.
Отец
Вот эта вот бумага обязует
Уехать прочь, оставив весь товар.
А кто не подчинится, тот рискует
Лишиться своей жизни… Нет! Обман!
Недавно мы приехали, а нынче,
Собраться вновь в дорогу нужно нам?
Лишить товаров, как лишить нас пищи.
Черта такая свойственна ворам!
Я
Так что нам делать? Как нам быть сегодня?
Всё забираем и назад, домой?
Отец
Назад? Ни с чем? Нет! У меня есть гордость!
Быть может я, собрав людей с собой,
Смогу сменить решение Короны,
Приказ дурацкий будет отменён.
Торговый город жив своей торговлей.
Её не станет— город обречён!
Я
Я ознакомлюсь, если ты не против?
Приказ коснулся нас. Я должен знать.
Отец
Держи, читай, меня он не заботит.
Теперь не жить нам здесь, а выживать!
В бумаге той написано открыто:
«Приехавший недавно должен сдать,
То, с чем пришёл, и то, что здесь добыто.
Оставшись без всего прочь уезжать.
Кто проявляет неповиновенье,
Тот по утру лишится головы».
Боясь за жизнь родных и стать мишенью,
Все люди до восхода отошли.
Отец не смог поднять других на бунты,
Отъехали за стены, как и все.
Давило душу каждую секунду,
Не мог он оставаться в стороне.
За два-три дня безропотных сидений
Он смог найти поддержку у людей.
Похлёбки есть из ягод и корений
Не каждый мог из гордости своей.
Но с каждым днём к нам приходили люди.
Наместник так же прогонял купцов.
В казну кидали алчные судьи
То, что досталось им не их трудом.
Так медленно прошёл четвёртый месяц,
Три дюжины собрали мы семей.
И пища, что в ближайшем лихолесье,
Кормила всех нуждающихся в ней.
Я у отца просил домой вернуться,
Но он молчал и отводил свой взор.
В очередной раз только заикнулся,
Как очень резкий получил отпор.
Отец
Последнее что было, мы отдали!
Наш дом потерян нынче навсегда.
Что было раньше, то давно продали,
И не вернётся больше никогда.
Откуда деньги взял на то, где жили,
Покуда нас не выперли сюда?
Лишь мы одни есть друг у друга в мире.
Ты мне не веришь? Так разуй глаза!
В наш дом, в котором я рожден, где вырос,
Дорога позабыта, заросла.
Во мне кипела ярость, её выброс
Был очень близок, но сдержал себя.
С другими пообщался, у них то же:
Продав свой дом, пустились в Арасет.
Всё потеряв, подняться очень сложно,
И все устали новый ждать рассвет.
Наместник же, себе забрав добычу,
Как лютый зверь кричал на слуг своих.
Всё, что решил – собрать всю свою силу,
И вновь прибрать себе добро других.
Пустив шпионов, чтобы разузнали,
Когда удачный для атаки день.
Ах, если бы мы только это знали…
Над нами черная нависла тень.
Лишь на охоту вышли все мужчины,
Наместник в миг спустил своих собак.
Солдаты резали, душили, били
Всех, кто попался под клинок, кулак.
Забрав все наши крохи, удалились,
Укрывшись за стенами, во дворце.
Для нас был шок, когда мы, возвратившись,
Увидели, что лагерь весь в огне.
Всех перебили, унесли что можно,
А нам осталась на земле зола.
Среди разбитой хижины безмолвно
Лежала мать… Она была мертва.
Ты слышал крик страдания и боли?
Желаю, чтоб не слышал никогда.
Весь лагерь был накрыт туманом скорби,
Месть с яростью закрыли нам глаза.
