Ярослав притормозил автомобиль перед переходом и повернул ко мне голову, улыбаясь. Если б улыбкой можно было убить — я б уже испустила дух.

— А ты как думаешь? — спросил он.

Добил. Пусть не надеется на быстрый ответ. Нужно для начала воскреснуть, а потом быстренько решить, как себя вести. Сказать правду или нет… А какая она, правда-то? Кажется, стоит лишь задуматься — внутри бабочки подлетают вверх, достают арфы и играют чудесную музыку — первый признак сумасшествия, именуемого в народе влюбленностью. Последние дни я действительно не могу выбросить его из головы. Как ни стараюсь, не могу на него сердиться. Хотя чувствую обиду после слов Даши. Да она просто завидует. Была б в ее словах хоть доля правды — сидел бы Ярослав рядом со мной сейчас?

Один момент не дает покоя.

— Почему это Даша ходила по твоей квартире… — не успела договорить я, как он меня перебил.

— Я предложил пожить ей у себя, в связи с некоторыми обстоятельствами. Между нами ничего не было.

Ярослав заехал на автостоянку перед супермаркетом и припарковался.

— Как ты узнал, где меня нужно искать?

— Пришел к тебе домой, — пожал плечами. — Заодно познакомился с твоей подругой… и другом.

— Как? Погоди… Они вдвоем были дома? — засияла я от радости.

— Нет. Но когда я уходил, они остались вдвоем.

Хм, остались вдвоем — теперь никто из них трубку не берет. Подозрительно. Я улыбнулась. Хотя одну минутку…

— Когда ты пришел, их не было, а когда уходил — были?

Кивнул головой и выбрался из машины. Ладно, порадовалась немного его разговорчивости — и хватит. Не нужно на него давить, надо потихоньку, постепенно…

Пока я зависла в своих размышлениях, Ярослав обошел машину, открыл рядом со мной дверцу и протянул руку. Мимо проходящие люди засматривались на камаро, некоторые с интересом рассматривали хозяина машины и пытались как бы невзначай заглянуть внутрь, узнать, кому же такой красавчик подает руку. Я отбросила назад длинные волосы, приподняла подбородок, вложила свою ладонь в его и грациозно выбралась из автомобиля.

В супермаркете мне было приятно от того, что Ярослав доверился моему выбору вина, хотя, я уверена, сам хорошо в них разбирается. Но гораздо приятнее звучали слова:

— Хочешь что-то еще, кроме вина? Выбирай что угодно.

Захотелось вот прямо с прилавка бросать все в тележку. Особенно в отделе со сладостями. Ну я и набросала немного разных вкусняшек, которые раньше не покупала, экономя деньги.

— Радостной мне тебя больше нравится видеть, — услышала я из-за спины, пока тянулась на верхнюю полку за плиткой черного шоколада. Он достал ее и положил в тележку на горку остальных сладостей. Черт, я же столько не съем…

— Почему ты плакала? — неожиданно спросил он, разворачивая меняя к себе.

Спасибо, что напомнил. Как-то потерялась я, закружилась, завертелась на радостях. Сколько я собиралась съесть сладостей, чтобы забыть его поступки?

Его глаза обеспокоенно смотрели на меня. Будто ему действительно не все равно. А у меня в голове не укладывается. Сначала так играться со мной, а теперь волноваться из-за моих слез? Кстати, откуда узнал?

— Тебе Лиля рассказала?

— Костя.

Он обнял меня, положил мою голову себе на плечо, погладил по волосам.

— Прости. Иногда мне хочется рассказать тебе обо всем, но нельзя. Есть кое-что, что заставляет меня держать язык за зубами. И за это прости. Прости, что приходится тебе недоговаривать.

Я улыбнулась, наслаждаясь его приятным запахом, зарываясь носом ему в шею, подтягиваясь на носочках. Одна маленькая победа — он извинился.

— Только не думай, что откупишься теперь сладостями… — буркнула я, отходя от него.

— Я и не собирался.

Пока мы бродили по магазину, пока он расплачивался на кассе, пока нес пакеты к автомобилю, я не сводила с него глаз, любовалась. Запоминала каждое движение, звук голоса, взгляд, улыбку. Я не знаю, что будет завтра, что будет после ужина. Может, он уедет. Несмотря на это хочется наслаждаться каждым мгновением вместе.

Господи… у меня совсем едет крыша. Вот так уверенно и целенаправленно. А я даже не в силах ее удержать. Немного страшно вот так терять себя.

Когда мы на машине возвращались к моему дому, я вдруг вспомнила страшную вещь!

— Слышишь. Дело в том, что…

Он повернул ко мне голову, но пока не отвлекся обратно на дорогу, я не продолжила.

— Мои родители думают, будто я работаю в банке.

— Тогда я тоже буду работать в банке, — рассмеялся он.

— Ты так просто относишься к лжи?

— Работа у меня такая…

— Какая?

Вздохнул, нахмурился. Не хочет рассказывать. Страшно представить, чем он зарабатывает такие деньги. А я даже не задумывалась об этом. Что-то мне подсказывает, профессия его не совсем легальна. О таких вещах, конечно, рассказывают только близким людям. А я ему кто? Всего лишь девушка, которая для него больше, чем похоть.

Хочешь приручить его — верни крышу на место. Никому не нужно млеющее от любви создание.

К счастью, Ярослав сам заговорил, избавил меня от размышлений на тему: “Как вытащить из него чуть больше слов”.

— Я работаю на одну организацию, в уставе которой запрещено сообщать третьим лицам о занимаемой должности.

Может, ЦРУ?! Наверно, он секретный агент! Вот почему меняет людям память, чтобы не запоминали его. И маску поэтому носит. Хотя, стоп…

— А почему ты сегодня не прячешь лицо?

— У меня отпуск, — улыбнулся он.

— Значит, во время отпуска можно пренебречь правилами? Да? Тебе же в другое время нельзя светить лицо?

— Отчасти ты права. Но, прошу, не задавай больше вопросов о моей работе.

Я сникла. Ладно, буду искать другой подход.

Когда мы подъехали к дому, моя мама выбежала нас встречать, светясь как майское солнышко. Пока нас не было, во дворе стало намного чище, за порогом появилась новая дорожка, а дом наполнился вкусными запахами. На столе лежала скатерть, которую мама, я помню, доставала лишь раз — на свадьбу Вари. Мне кажется, или мама и вправду ведет себя так, будто я в дом жениха привела.

Оставив Ярослава в гостиной с отцом, я зашла на кухню, плотно закрыв за собой дверь. На плите горели все конфорки, жарилось мясо, лук с морковкой, что-то варилось, тушилось. Мама со скоростью шеф-повара резала овощи на салат, время от времени подбегая к плите, помешивая то одно, то другое. Такое впечатление, что ей где-то моторчик подключили.

— Мам, что ты как на день рождение…

— Посмотри за мясом, чтоб не получилось сухим.

Я подошла к плите и принялась переворачивать биточки. Мама стала рядом, помешивая зажарку.

— Доча, где же ты так удачу за хвост поймала-то?

— Мам, хочу сразу прояснить: он мне просто друг.

— Ой, не рассказывай. Друзья так не смотрят друг на друга, — подмигнула мне. — Я понимаю, мало еще встречаетесь, рано родителям говорить. Но пусть он лучше заранее знает, что мы с твоим папой хорошие люди.

Я вздохнула.

— Ярослав такой замечательный парень. У других знаешь как бывает? Видят родителей девушки — и коленки как затрясутся! А этот настоящий джентльмен. Так похож на твоего папу в молодости.

Точно знаю, она уже в мечтах меня замуж выдала за Ярослава. Я же после Никиты никого из парней в дом не приводила. С одной стороны, надо маме объяснить, что ее выводы расходятся с реальностью. А с другой… не хочется портить правдой ее мечтательное выражение лица. Так что я закатываю рукава и принимаюсь во всю силу помогать маме с готовкой.

Не знаю, чем занимались в гостиной папа с Ярославом, но когда мы вышли из кухни с первыми блюдами, они расслабленно, негромко болтали о чем-то, сидя на диване. А рядом в кресле сидел мой брат, иногда поддакивая. Я застыла в проходе, поражаясь такой картине. Брат после работы обычно валяется в кровати с пультом от телевизора в обнимку, и таскает тарелку с едой в комнату, несмотря на протесты мамы.