Как ни странно, но полученное увечье нисколько не мешает мне сражаться. Разве что — психологически.
…Неожиданно даже для самого себя — подмигиваю Алеше. Вместо прощального поцелуя.
Получаю в ответ полный звериной злобы взгляд. Только злоба эта — не уверенного в себе хищника, а загнанного в угол. Нагло усмехаюсь в ответ — «ну а кто же тебе виноват, дефективный»? Ты ведь сам всю эту ситуацию только что создал. Так что: «прости — наша встреча была ошибкой». Пеняй на себя, как говорила моя бабушка.
Привычно скрываю ритм дыхания, а вот «убийца убийц» не может справиться с волнением и сопит чуть ли не со свистом. Вот и молодец, сынок. Не усложняй жизнь ни себе, ни мне. Обоим меньше страдать придется…
Да, Алеша — это совсем не Мишаня! Вот тогда, всё было действительно сурово. И холод вдоль спины у меня прямо ноябрьским ветром гулял.
Но и сейчас не стоит слишком расслабляться, конечно.
…В глазах нынешнего противника вижу скорее обреченное отчаяние, чем трезвый расчет.
Он моложе. Но и я — еще далеко не совсем развалина. Выносливость у нас на одном уровне, а вот опытом мериться со мной — ему явно рановато. Было.
Мы все еще кружим осторожными приставными шажками. Он не спешит атаковать, ну и я не форсирую. Пусть повибрирует, попотеет — тем глупее ошибется.
Время от времени «убивец убивцев» пытается обозначить якобы предстоящую атаку.
Даже не пытаюсь изобразить, что «ведусь» на столь дешевые, дворово-подростковые «заманухи». Только льдисто улыбаюсь — вгоняя его мысли и душу в еще большую сумятицу.
Самое главное сейчас — не оступиться и не споткнуться. А этот дурачок никуда не денется — сам придет…
Надоело вальсировать! «Оступаюсь». Неловко скособочиваюсь. Рука со щитом «невольно» отходит вниз и в сторону. Приоткрываюсь как могу.
Он решается — сейчас или никогда!
Ни мгновения не колеблясь, иду на это сближение и возможный размен ударами почти в упор, понимая, что мой доспех гораздо надежнее, прочнее и оставляет уязвимыми гораздо меньшие участки тела, до которых еще и достать надо. Ибо именно их я, само собой — берегу с утроенным вниманием.
Подскакивает, намереваясь полоснуть по соблазнительно приоткрывшемуся горлу и одновременно сбить потерявшего равновесие противника с ног: щит в щит…
Не стану скромничать — я был быстрее плевка мозамбикской кобры…
Уход с линии атаки, толчок щитом в плечо, подбитая опорная нога, рубящий удар в шею сверху-наискось…
«Контрольный» захват под челюсть со спины и лезвие равнодушно вспарывающее горло…
Всё? Всё! Обойдемся без оваций. Эх, Алеша, Алеша — вот на кой, ты на меня напрыгнул-то? Чего тебе, дураку, не жилось? Впрочем — это целиком и полностью был только его выбор…
Одновременно гордое и одобрительное уханье подданных троглодитов. Солнышко, ненадолго пробившееся из-за серых туч. Веселый и все же чуть более, чем необходимо — пристальный взгляд больших серых глаз Арвильды. Дергающее ногами тело отходящего в туман Алеши…
Ну что — пора и к делам возвращаться.
… - Горан, я тебя вызываю!
Поле накрывает полнейшая тишина…
Что за хрень-то началась? Эпидемия? Мои янычары «оборзина» обпоролись?
Демонстративно неторопливо оборачиваюсь в сторону единственного на километр вокруг источника шума.
«Магадан»! И почему я не слишком удивлен?
Выше среднего роста, крепкий, почти квадратный, очень уверенный в себе, темноглазый, наголо бритый дядька лет тридцати пяти. Как мне кажется — скорее всего, он из вояк-прапоров, правда старательно и вполне успешно косящий под полублатного. Неглупый. Весьма авторитетный в среде «разумных» персонажей. Опасный. По-глазам, с первого взгляда понятно. Да еще и очень амбициозный. Вот потому я и держал его на дистанции, слишком не приближая, но и совсем не удаляя из поля зрения. Хотел присмотреться, да все времени не было. Вот и дождался. Не удивлюсь, если Алешу и остальных — именно этот тип к бунту и подбивал…
Система вновь, прямо-таки радостно, информирует меня о брошенном вызове. Спасибо, конечно, да я вроде, пока еще и сам не совсем глухой.
Бодаемся взглядами. Киваю. Магадан сплевывает под ноги и многообещающе сверкает злобой в глазах.
Приглашающе указываю клинком на противоположный край «поляны».
Криво усмехается, поудобнее перехватывает свой немаленький топор. Разминая крепкую шею, поводит головой из стороны в сторону.
«Второй раунд» начинается с быстрой, но продуманной атаки противника. Он не «проваливается» и не спешит сходиться в тесном «клинче». Аккуратно работает со средней дистанции. Неутомимо машет оружием с самых разных направлений, при этом не забывая о защите и возможной контратаке. Полминуты даю ему «выговориться» и остудить первый наступательный порыв. «Танцую» — тоже избегая ближнего боя. То и дело разрываю дистанцию и ищу слабые места и возможные прорехи в его обороне. Мир вокруг затих в тревожном безмолвии. Со стороны, вообще может показаться, что я подавлен, даже деморализован этим напором и думаю только о том, как не подставиться под топор противника.
Вот и молчат «трибуны»…
На самом деле я просто жду. И это порой самое сложное. Мне нужна его ошибка. Я намерен действовать только наверняка. А для того — готов выплясывать хоть полчаса. К тому же, пока мы вот так бодренько гарцуем — мой противник «выкладывается» гораздо больше. Он весь в неустанном движении — я же сейчас «второй номер» и трачу вполовину меньше энергии, лишь отступая в нужных направлениях и короткими, скупыми движениями своего клинка, удерживая противника «в тонусе» — подпугивая Магадана возможностью контратак. Надолго его не хватит. Слишком крупный, а вместе с тем рыхловатый и явно давно систематически не тренировавшийся.
Я же с ними обязательной физподготовкой не занимался. На свое счастье.
Вроде начинает понемножку выдыхаться. Уже не столь энергичен и активен. Заметно проседает в своем драйве. Паузы между попытками атаковать — все длиннее. Ну а я сам, вроде еще вполне бодрячком. Пора? Или все же дать ему начать? Соперник вот-вот должен понять, что в таком темпе его силы скоро иссякнут
Он пошел в решающее наступление раньше, чем я ждал:
Прикрываясь продолговатым щитом, попер напролом, размахивая топором со всей скоростью, на которую только был способен. Но все так же аккуратно и не доводя ни один из замахов до конца, дабы не провалиться и не подставить мне бок. Где-нибудь в апреле подобный напор наверняка смутил бы меня и у Магадана был неплохой шанс на победу. Но сейчас — уже нет!
Напружинившись до невозможного, лишь чуть смещаюсь с траектории нападения и слегка подавшись навстречу, ловлю щитом очередной удар слева. Принимаю не жестко, под углом — лишь для того, чтобы иметь возможность приблизиться. Быстрее мысли успеваю отработать по голени — под самое колено выставленной вперед ноги противника толстым рантом своего «коркоран-филда». Есть! Точно по месту! В десятку!
Отскакиваю быстро, откусившим свой кусок волком. Но всего на пару секунд — просто надо дождаться, пока он останется «одноногим». Рвется в погоню, но в уже почти начавшемся броске понимает, что одна из его нижних конечностей — неработоспособна.
Упирается на целую ногу, но одноногий соперник — не соперник вообще.
Молнией кручусь вокруг еле успевающего поворачиваться Магадана. Без пауз обрушиваю на его, все медленнее ворочающийся щит — отработанные почти до автоматизма серии ударов, чередующихся с «обманками».
Заметно приволакивая ногу, теперь уже он пытается разорвать дистанцию и хоть ненадолго выйти из под града моих атак. Я же не даю ему даже вздохнуть в полную силу. Только усиливаю и усиливаю ярость в беспрерывном натиске. Пришло мое время ставить на карту все! Либо он сейчас умрет запыхавшимся, либо все снова будет спорно. Да и конечность противника вот-вот частично восстановится.
Есть! В очередном броске мой клинок оказывается чуть шустрее его щита и гораздо расторопнее, еще только поднимающегося в замахе топора. Враг охает от неожиданно пронзившей его боли в правой ляжке и получив «в разлуку» еще один мощный удар по ногам заваливается на колени. Он уже все понял. Он проиграл и уж не знаю — намеренно или нет, решает занять именно такую позицию, с древности присущую сдающимся на милость победителя.
